Книга Данфейт - Даниэль Зеа Рэй

Путешествие заняло у них четыре дня. Долгих, трудных дня. Восемь человек, связанных общими секретами, чувствами, родственными связями и отношениями, вынуждены были проводить в напряженной обстановке часы. Данфейт перестала разговаривать с Кимао и Айрин, общаясь только с остальными, словно сестры и зрячего и вовсе не было рядом. Айрин так же не общалась с Кимао, замечая вокруг себя лишь Орайю, который, с усталым выражением темных глаз, молча, выслушивал ее рассказы о Сайкайрусе, которые выучил за пять лет наизусть. Эрика и Террей, понимая, что Данфейт и Кимао находятся в ссоре, старались держать нейтралитет, зная, что принимать чью бы то ни было сторону в этом вопросе слишком опрометчиво. Весело было только Бронану и Йори, которые, отстранившись от дел насущных, погрузились на дно бутылки с коньяком. Террея и Эрику возмущало подобное поведение, но зрячим, пребывающим в состоянии постоянного подпития, было уже все равно. Четыре дня одиночества и замкнутости, девяносто шесть часов осторожности и косых взглядов привели их в грузовой отсек, где сквозь щели открывающихся дверей светило все то же белое солнце. Это была земля последней планеты в системе Амира. Это был Сайкайрус.

— Айрин! — воскликнул Белови и бросился к своей старшей дочери, не дожидаясь, пока трап коснется посадочной платформы и запрыгивая на него.

Данфейт осталась стоять на месте у подножия дороги, ведущей к ее дому. Кое что нельзя изменить, и это она уже поняла. Все остальные непонимающе наблюдали за разыгрывающейся на их глазах сценой. Герольд Белови, пожилой сайкаирянин с проседью в темных волосах, долго держал в объятиях свою Айрин. Наконец, когда старшая дочь отстранилась от отца, он повернулся и посмотрел на свою младшую дочь. Он улыбнулся ей, но грустной была его улыбка. Он даже подошел к ней и обнял, но слишком короткими показались остальным эти объятия.

— Ты изменилась, — произнес Герольд и потряс дочь за плечи, словно сына. — Да, хорошо же над тобой поработал Сиа! Теперь ты сдержанна, как никогда, и спокойна, кажется. Тебе идет это спокойствие, — рассмеялся отец и похлопал Данфейт по плечу. — Надеюсь, ты не заставила своей сестре много хлопот в Академии? Она писала, что ты довольно прилежно учишься, и даже смогла постичь эти… как их… с сознанием что-то…

— Блокировку сознания, — ответила Данфейт и улыбнулась отцу.

— Да, блокировку, — покачал головой Белови и тут же подошел к Кимао и Орайе.

— Приятно познакомиться с Вами, молодые люди, лично! Герольд Белови, — мужчина по старому общепринятому югуанскому обычаю протянул руку и пожал ладонь каждого из братьев.

Кимао и Орайя тут же прочли мысли пожилого Герольда, и поняли, что кроме возвращения Айрин домой, а так же оценки внешности кандидата в мужья для его старшей дочери, то есть Кимао, его больше ничего не интересовало.

Оставив молодых людей, Герольд подошел к остальным, бегая глазами от тианки к югуанину и пытаясь понять, кто из них кто. Данфейт тут же исправила ситуацию и подошла к друзьям.

— Папа, познакомься. Эрика, Бронан, Террей и Йори — мои друзья. Я писала тебе, что прилечу с ними.

— Да, конечно, — кивнул мужчина и улыбнулся новым знакомым. — Герольд Белови.

Рукопожатие и кивки головой были исполнены и Герольд, с явным воодушевлением, направился по трапу вниз.

— Разрешите, я покажу Вам дом! — произнес сайкаирянин и предложил гостям проследовать за ним. — Айри, распорядись, чтобы ужин подали во время.

— Хорошо, папа.

Айри… Словно Данфейт и не существовало больше. Словно у Герольда Белови не было больше дочерей, кроме Айрин. Кимао оглянулся, чтобы заглянуть в глаза Дани и попытаться пробить ее пресловутую блокировку, но девушки не оказалось рядом.

— Где Данфейт? — не понял Кимао, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти на широкой платформе очертания знакомой фигуры в черном термостабильном костюме.

— Не обращайте внимания, — послышался голос пожилой женщины, вышедшей к ним навстречу. — Данфейт слишком независима, чтобы посвящать нас, простых смертных, в свои планы, — засмеялась она. — Я — Мими Гринроу — няня тех двух леди, которые за пять лет, наконец, соизволили посетить свой родной дом.

— Очень приятно, — улыбнулись все присутствующие, пытаясь при этом нагнать Герольда Белови.

Дом семьи Белови скорее напоминал музей, нежели жилище. Мраморные статуи украшали его холл и лестничные пролеты. Картины, среди которых Кимао заметил и портрет женщины, очень похожей на Айрин, были вывешены в позолоченных рамах на самых видных местах. Живые цветы, несколько прозрачных стен с аквариумами, зимний сад и огромный бассейн на заднем дворе. Зачем бассейн там, где берег моря простирается в трехстах метрах от дома — Кимао понять не смог, впрочем, как и Орайя. На помощь пришла Эрика, которая объяснила братьям, что богатые люди крайне редко посещают пляж. Куда более безопаснее полежать на шезлонге под зонтиком перед своим собственным бассейном.

Герольд показал молодым людям свою библиотеку, припомнив, что Айрин прочла чуть ли ни все книги, хранящиеся в ней. Затем Герольд провел дерев в оружейную и продемонстрировал ружье, из которого Айрин в возрасте тринадцати лет застрелила кабана на охоте. Потом была галерея картин, где Белови собрал работы лучших сайкаирянских мастеров. Там же Кимао вновь обратил внимание на портрет женщины, очень похожей на старшую из сестер Белови.

— Это — моя жена, Симона Белови, — пояснил Герольд и тут же показал еще один портрет покойной супруги.

Кимао подошел к следующей работе неизвестного мастера и заглянул в рисованные глаза Айрин. Ей было лет пятнадцать, когда кто-то запечатлел ее на этом полотне. Большие светло-карие глаза и копна волос, уложенная в высокую прическу. Она стояла в летнем платье под деревом, сквозь листву которого пробивались лучи клонящегося к закату Амира. Кимао направился дальше и остановился напротив Айрин в возрасте лет девятнадцати. Прекрасные черты лица застыли во времени, поражая своей изысканностью и красотой. Это было лицо женщины, на которую хотелось смотреть очень долго. В костюме для верховой езды она выглядела по-настоящему взрослой, и только по отсутствию морщинок в уголках ее глаз Кимао понял, что она и не смеется вовсе. Молодой человек отошел подальше от полотна и снова присмотрелся к ее лицу. Губы, как будто, улыбались, но не глаза. В этой красоте не было настоящих эмоций, лишь отблеск той улыбки, которой она могла бы улыбнуться, если бы только захотела.

— А где портреты Данфейт? — спросил Орайя, пытаясь отыскать глазами маленькую темноволосую девчушку.

— К сожалению, из всех сохранился только этот, — ответил Герольд и подвел молодых людей к юной девушке, которая стояла по пояс в воде в дорогом вечернем платье и хохотала.

Прекрасные густые темные волосы струились по ее спине, рассыпаясь по плечам и груди. Белая кожа, которая казалась столь тонкой, будто от одного только этого смеха своей хозяйки могла потрескаться. И грудь, к которой прилипла ткань мокрого платья, укрытая ее роскошными волосами…

Кимао сглотнул. Казалось, будто сейчас Дани склонит свою голову и с осуждением посмотрит на него с этого полотна, прочитав непристойные мысли зрячего о груди его матриати.