Книга Белый огонь - Алексей Пехов

Выглядели они как мамаша одной крошки из Ума, внезапновернувшаяся с базара с целой корзинкой змеиных яиц.

Отвратительно выглядели, чего уж скрывать.

Зато вкус этой рыбы был вполне угоден нутру Гутера, особенно если жарить бледное, сочное мясо на кокосовом масле.

Поплавок как раз ушел вниз, когда капитан обратил внимание на четырехвесельный ялик со спущенным парусом, который появился из-за пузатого треттинского ладжатто. Четверо сидели на веслах, один – тощий и высокий, с лысой головой – торчал на носу. Еще один, в капюшоне и одежде неброской, но ладной и, сразу видно, недешевой, больше присущей благородным, из тех, кто не кичится состоянием, но знает себе цену – на корме.

Лысый капитану был знаком. Он несколько раз видел его рядом с Господином Порта и знал, что главный здесь отнюдь не чиновник с герцогской лентой через плечо.

Отнюдь не…

Городская власть, эти важные раздутые индюки, назначенные из столицы волей самого герцога, мало что решала. За серьезными решениями всегда стоял Ночной Клан, а порт – порт, это очень серьезно. И здесь контролировался каждый чих. Начиная от цены за жалкий рыбацкий улов и заканчивая «налогом» с крупнейших Торговых Союзов. Золотые марки текли бесконечным уверенным потоком, оседая в нужных сундуках.

Гутер ис Тах тоже платил положенную дань владельцам Пубира. И не роптал. Он привык принимать негласные правила, умел считать и понимал, в чем проигрывает, а в чем выигрывает. Выигрывал больше, а потому каждый сезон, а то и чаще возвращался в этот город с товаром, который ему доверяли уважаемые купцы. Он не оставался внакладе, даже отдавая часть заработка тем, кто руководит тенями.

– Ферни, – негромко окликнул Гутер, откладывая удочку, продолжая смотреть на лодку. – Ферни, дери тебя все уины!

Его помощник, низкорослый, с кожей цвета старого мореного дерева, топая босыми ногами, подбежал к борту, сразу понял, почему его позвали, сказал негромко:

– Неприятностей быть не должно.

– Ты всех подмазал?

– Как всегда, – уверенно ответил тот. – Клянусь. Все, кто должен был, деньги получили.

– И вместе с тем они плывут именно к нам. Что в тайниках?

– Ничего не найдут.

– Я не спрашиваю тебя, найдут или нет. Я спрашиваю, что там осталось и о чем ты не сказал таможеннику?

– Бутылка экстракта жемчужного моллюска. Почти три сотни марок, но это для клиента в Туресе. Здесь мы продавать не планировали.

Гутер помнил бутылку самого мощного афродизиака в мире. Того, что в ней, довольно, чтобы тридцать разваливающихся стариков превратить в молодых, скачущих, точно козлята, юношей. Хорошая штука и дорогая. Окупит рейс и задержки из-за непогоды.

Но порой следует принимать правильные, пускай и неприятные решения.

– Отправь кого-нибудь посмышленее… Нет. Лучше так. Отправляйся сам, забери бутылку и поднимайся на палубу.

– Но…

– Сядешь на мое место, положишь ее в это ведро, с мидиями. Сиди, уди рыбу и не отсвечивай.

Лодка приближалась, и Гутер встал, вытер пахнущие моллюсками жилистые руки об короткие штаны.

– Если они начнут рыть, не дергайся. А вот если пойдут к тебе, роняй ведро в воду. Только не переигрывай. Это должно выглядеть естественно, без клоунады.

– Может, проще заплатить?

– Дурак. – Капитан уже стоял на палубе. – Время ушло. Ночной Клан принимает плату один раз. А вот наказывает тех, кто пожадничал – многажды. Если я найду крысу, что им нашептала об этой бутылке, протяну под килем и отправлю в объятия уин.

Помощник неспешно, чтобы не привлекать внимания подплывающих (хотя по его лицу было понятно, как он хочет перейти на бег), ушел выполнять поручение капитана. Гутер же сунул пятерню в густую бороду, что означало наивысшую степень раздражения. Но тут же взял себя в руки, и его плоское скуластое лицо не выражало ничего, кроме вежливого любопытства.

Ялик остановился у борта «Даров ветров», и тощий крикнул, обращаясь к нему:

– Позволит ли побратим ветра и волн подняться на палубу?

Еще бы он им не позволил. Это было бы забавное зрелище – не позволить. Гутер ис Тах даже на мгновение представил, какие у них будут лица, когда он их пошлет. А потом конечно же представил, какое лицо будет у него, когда поутру его выловят под пирсами.

В то же время ему польстило это пускай формальное, но вежливое море. Потому что он был «побратимом ветра и волн». Именно так в Дагеваре называли опытнейших мореходов, которые были не чета той спесивой и бездарной рыбешке Карифа. Основных соседей, врагов и конкурентов доставки мутских грузов на западный конец мира.

Поэтому Гутер без слов, пинком ноги столкнул вниз скатанную веревочную лестницу. Мол, добро пожаловать.

Лысый забрался первым, довольно сноровисто для сухопутного, и ему даже не помешал широкий короткий меч, висящий на поясе и то и дело бивший ножнами по бедру. За ним поднялся второй, к которому капитан не присматривался. Поднялся легко и очень ловко, словно обезьяна или моряк.

Остановился на палубе, осмотрелся, снял капюшон, взглянув прямо на Гутера, словно ожидая его реакции. Почти тут же вдалеке заворчал гром. Вполне драматичное совпадение.

Командир «Даров ветров» даже не поморщился. Лицо у незнакомца было изуродовано, особенно левая половина, словно человек упал в костер и там полежал немного или на него дохнули огненным дыханием цирковые заклинатели огня. Довольно жутковатое зрелище, в первую очередь из-за оскаленного уголка рта. Точно череп.

Но дагеварец не первый день жил на свете. В портах и разных странах он повидал множество уродств. Видел калек всех степеней несчастья: рожденных чудовищами; ветеранов военных кампаний, вышедших из битвы без челюстей, носов и ушей; объеденных крысами пьянчуг; обмороженных на дальнем севере; вышедших из ножевой драки в темном переулке с исполосованными лицами; попавших в пасть акулам: заболевших сонной гнилью, плоть с которых отваливалась от костей кусками, и человек даже не замечал, что только что потерял руку; ободранных песком от свирепого порыва ирифи… Да много чего он видел. Так что этому незнакомому благородному еще не так уж сильно и досталось.

Гутер ис Тах не собирался осенять себя знаком Шестерых или морщиться от отвращения.

Он счел нужным поклониться, но без подобострастия. Как человек, не видевший за собой никакого проступка или вины.

– У моего корабля проблемы?

– Не думаю. Мы просто поговорим, – у обожженного оказался неожиданно приятный голос.

– Моя каюта подойдет?

– Лучше останемся на палубе. Я Шрев. Твое имя, почтенный, знаю, – он сел прямо на доски, несмотря на то что их не драили уже неделю, они побелели от соли и сильно пахли дегтем и рыбой. Такие мелочи незваного гостя не смущали, да и одежду тот не боялся испортить.