Книга Огонь и пепел - Джонатан Мэйберри

— Джо! — проорал Бенни.

«Черный ястреб» дернулся, поднялся на несколько метров над землей и полетел к мосту. Бенни знал, что Джо не хотел взрывать мост, но время забрало роскошь выбора.

Никс и Бунтарка начали пристегивать наполненные канистры к задней части квадроциклов. Чонг и Лайла присоединились, чтобы помочь им.

— Спешите! — прокричал Джо, его голос гремел из внешних динамиков высоко на корпусе вертолета.

— Сделано, — крикнул Чонг. — Поехали.

Они поставили последние канистры и пристегнули их. Каждый квадроцикл мог вместить две канистры, в общем, пять дополнительных. Чуть больше, чем полная замена топлива для каждого квадроцикла. Хватит ли этого?

— Двигайтесь! — проорал Джо.

Они пристегнули оружие и забрались на квадроциклы. Пять двигателей с ревом ожили.

— Вперед! Вперед! Вперед!

Они, рыча, понеслись прочь, а позади них Джо открыл стрельбу из пушек.

Бенни запомнил путь наизусть. Он рванул вперед и принял на себя руководство. Остальные следовали за ним. Когда он обернулся, то увидел что «Черный ястреб» снова сел на землю. Мертвые бежали по мосту. Они облепили вертолет, забираясь друг на друга, чтобы добраться до Джо. Большие лопасти вращались, и пока груда росла, лезвия отрубали головы и руки. Пушки непрестанно палили почти минуту, а потом затихли.

Бенни затормозил и остановился. Вибрация двигателя и положение, в котором он должен был сидеть, чтобы ехать, отдавались огнем в ножевой ране на его спине.

Почему Джо приземлился? Почему он все еще был там?

Вокруг вертолета было столько зомов, что теперь они могли видеть только мертвых.

— Нет, — сказал Бенни.

Остальные остановились в ряд и все посмотрели назад.

Выстрелов больше не было слышно.

Но много зомов бежали по подъездной дороге к месту, где задержались пять квадроциклов.

— Бенни, — сказала Никс тихо, — нужно ехать.

На мгновение он понурил голову, почувствовав боль в сердце. Но когда увидел, как Бунтарка смотрит на него, увидел ее взгляд, ярость снова вскипела в его груди. Он обнажил зубы и поглотил свою боль, включив двигатель.

Под полуденным солнцем пять квадроциклов неслись по дороге от ворот Убежища.

92

Они оставили Убежище позади и нашли шоссе, отмеченное на карте Рейд. Они направились на север по дороге 375 и несколько часов спустя повернули на запад по 1156 — старому шоссе Великой Армии Республики.

Они не встретили жнецов по дороге.

Они хотели. Это бы удовлетворило их в худшем смысле слова.

Дорога была открыта и пуста.

Километры таяли за ними, но дорога была такой длинной и прямой, а пейзаж таким повторяющимся, что казалось, словно они стоят на месте. Лишь движение стрелки топливного индикатора говорило о ходе. Бесконечный вой моторов стал отупляющей монотонностью, но под ней были ярость и страх. Никто не хотел останавливаться.

Каждый ехал в жуткой тишине, разрываемый собственной болью.

Кроме Лайлы. Она ехала рядом с Чонгом, и чаще всего, когда Бенни оборачивался на них, она улыбалась.

«Странная девушка», — подумал он, и стал гадать, вернет ли это изменение тот прогресс, который она потеряла, когда заболел Чонг. Достаточно ли будет ее радости из-за возвращения «городского мальчика», чтобы пронести ее через будущие годы, где ей придется справляться с ограничениями его болезни и риском заразиться?

Но пока что она была счастлива. Это было единственное яркое пятно их дня.

Бунтарка? Она ушла. Она компетентно вела квадроцикл и во время отдыха делила работу без протестов или комментариев. Но ее не было. Бенни считал, что большая ее часть все еще была внутри каменного бункера с маленькой фигуркой, лежащей на самодельной кровати. Возможно, часть ее навсегда останется в том ужасном месте.

День сгорал. Они теряли время, съезжая с дороги, чтобы избежать заваленных шоссе, размытых мостов, бродящих стай зомов и упавших зданий. Каждая потерянная минута ранила Бенни, каждый зря потраченный час был словно нож в сердце. Они ехали вперед, пока индикатор топлива Бенни почти не опустился у пригорода Бентона, Калифорния. Согласно карте, им нужно было проехать через город, а они не хотели делать этого ночью. Не теперь, когда они так устали. Поэтому они нашли убежище в доме-трейлере, который был частью стройки до Первой ночи.

В то время как Лайла меняла повязку на спине Бенни, Никс рассказывала Бунтарке и Чонгу про полет в поисках Макреди и битву у Убежища. Бенни сжался, когда Никс добралась до части про «Архангела», но Бунтарка ничего не сказала.

Чонг сказал:

— Ребята, мы поджариваем задницы, чтобы добраться домой и всех предупредить, но давайте признаем — это действительно плохо.

— Я думал о том же весь день, — сказал Бенни.

— И я, — ответила Никс, и даже Лайла кивнула.

— Ну, назовите меня сумасшедшим, — сказал Чонг, — но вам не кажется, что мы должны говорить об этом вслух? То есть… давайте придумаем настоящий план.

По очереди они описали проблему с их точки зрения и потом выдавали идеи того, как города могут ответить. И через какое-то время стало ясно, что у Никс были лучшие предложения насчет тактики военных действий — ловушек, уловок, физической защиты и оружия. Но Бенни удивил их всех своим стратегическим мышлением. Он видел вещи с расстояния. После того как Никс — и в большей степени Лайла — предоставили долгий и суровый список военных тактик, которые можно использовать очень быстро, Бенни сказал им как, по его мнению, они смогут выиграть настоящую войну.

Чонг, логик в их группе, играл роль адвоката дьявола, находил дыры в каждом предложении. И в первый раз он не мог разорвать в клочья план Бенни.

— Вау, — сказал Чонг, когда они закончили. — Ты меня прямо-таки впечатлил.

— Укуси меня, — сказал Бенни.

— Что напомнило мне, — заметил Чонг, — что время пришло для моих таблеток.

Бенни вышел наружу, чтобы стоять на страже первым, и Никс некоторое время была рядом с ним. Они сидели близко, но не касались друг друга.

Через какое-то время она сказала:

— Ты теперь меня ненавидишь?

Он помолчал и подумал о том, что сказать, прежде чем открыл рот.

— Мне больно, и я зол. Зол не на тебя, а на нас. Мы держались за руки, закрыли глаза и шагнули с обрыва. — Когда она не ответила, он добавил: — Я не могу злиться на тебя за правду.

Никс встала и поежилась от холода ночной пустыни.

— Но я скажу тебе одно, — заметил Бенни, глядя на нее.

— Что?

— Я действительно тебя люблю. Любил уже долгое время, и я думаю, всегда буду. Когда все это кончится, если мы оба останемся живы, и если мир не сгорит, я найду тебя. Если ситуация и момент будут правильными, я приглашу тебя на свидание.