Книга Янтарь на снегу - Оксана Глинина

Второй рукой рыцарь потянулся к забралу, но вместо того, чтобы поднять его, полностью снял свой жуткий шлем.

— Здравствуй, Гинтаре! — Передо мной стоял воин в летах: в волосах седина, на правой стороне лица от брови до скулы — шрам.

«Он намного старше мамы», — отчего-то, как всегда, не вовремя пришла в голову шальная мысль. Почему мне так страшно? Чего я боюсь?

Решилась наконец-таки, подняла глаза и посмотрела воину прямо в глаза… янтарные. Такие же, как осколок солнца, висящий на груди — теплого огненного цвета. Приложила свободную руку к месту, где под платьем горел кулон.

— Майло молодец! — снова заговорил рыцарь. — Сделал все, как надо.

— Что сделал? — глупо переспросила я.

— Отдал мой подарок дочери.

— С-спас-сибо… — только и сумела выдавить из себя вместе с совершенно глупой полуулыбкой на абсолютно задеревеневших губах.

Вместо того чтобы представиться, воин повел меня к помосту, где восседал бледный и хмурый, словно грозовое облако, король.

— Ваше величество! — преклонил колено рыцарь. — По нашему условию, если Гинтаре подойдет ко мне первой и заговорит, я имею право признать ее своею дочерью!

— Конечно, — кивнул все еще хмурый Витгерд.

— Вот этот дар, — мужчина протянул мою ленту, — я получил сегодня утром от Гинтаре Браггитас по ее личной инициативе, вместе с пожеланием победы в турнире. Найдется немало людей, ставших тому свидетелями!

Вот это новость! Это все было подстроено или просто звезды так сошлись? Я совершенно случайно врезалась в рыцаря с разворота. А теперь оказывается, не произойди этого, моему отцу не дозволено было бы признать меня?

Похоже, обстоятельства требовали очень серьезного разговора с мужчинами, которые умудрились окружить меня своей невероятной «заботой». Уж я бы с ними со всеми поговорила, хорошо так поговорила, основательно. Еще и посох использовала бы в воспитательных целях или как метод убеждения.

— Уговор есть уговор! — Его величество встал со своего места. — Кто может подтвердить, что сие действо имело место быть сегодня утром?

Дударем Витгерд мне больше нравился. А теперь он был королем в самом худшем смысле слова, от Ютаса в нем не осталось и следа.

— Подтверждаю! — поднял руку вайдил Фьерн.

Неожиданно! Интересно, когда он успел заметить? Что-то я его рядом не видела.

— Подтверждаю! — раздалось в толпе зрителей.

— Подтверждаю! — произнес неизвестно откуда взявшийся Майло Вардас.

Он-то как увидел? Ведь все его внимание было сосредоточено на несравненной Лукреции!

Но из толпы раздалось еще несколько возгласов, и король подал знак рукой — достаточно.

— Эмбро Сарф, подданный ивелесского короля Тристана Смелого, — проговорил Витгерд, — имеет право признать девицу Гинтаре из Дома Браггитас своею дочерью!

По зрительским рядам пронесся шепот, потом поднялся гул. Кто-то стал хлопать в ладоши, его поддержали другие, и неуверенные хлопки цепочкой поползли все дальше и дальше. Оваций не было, ибо мало кто понимал, что происходит, а меньше всех понимала ситуацию я. Но воссоединение дочери — королевской невесты — и ее отца, личность которого могла не вызывать интерес разве что у амбарной мыши, — состоялось.

Я видела отца впервые. Но то, что этот человек был моим батюшкой, не вызывало никаких сомнений не только из-за цвета глаз, но и из-за реакции на него янтарного камня. Кусочек желтого тепла точно принадлежал когда-то моей матери — детские воспоминания не оставляли сомнений, а подарить его маме мог только Эмбро Сарф. Даже его меч в навершии был украшен янтарем. Сразу я этого, понятное дело, не разглядела.

В общем, стояла, как дура, и глазела на происходящее, будто со стороны. Видела задумчивое лицо короля, довольное — вайдила Фьерна, хмурое — кузена Легарта, абсолютно непроницаемое — лорда Вардаса, и еще массу других, знакомых и незнакомых лиц, удивленных, злых или фальшиво доброжелательных.

Смотрела и молчала. Моего мнения никто не спрашивал, никто не интересовался моим состоянием. В принципе это было ожидаемо, ведь я давно хотела узнать, кто мой отец, но надеялась, что наше торжественное воссоединение произойдет при меньшем количестве свидетелей. Этак сотен на пять — меньшем.

Как будто угадав мои мысли, его величество обратил свой взор на меня.

— Возможно, леди Гинтаре, — произнес он, глядя мне в глаза, — желает высказать свое мнение по поводу столь радостного события?

— Э-э, — проблеяла я, как овца перед окотом, а потом спохватилась и склонилась перед королем. — Хочу поблагодарить ваше величество за столь чудесный подарок. Не могу передать, насколько я счастлива.

И тут мой взгляд наткнулся на кузена… Ну не может же он в самом деле так расстраиваться?! Мне казалось, наоборот, — родственники должны быть рады такому повороту событий, теперь я не буду для них обузой. Но глаза Легарта говорили об обратном. И мне от происходящего стало не по себе. Совсем.

Казалось, все удовлетворены, и на громкой ноте, больше похожей не на звук фанфар, а на мяуканье придавленной кошки, турнир решено было закончить. Все стали расходится, ведь впереди ожидало торжественное пиршество в честь славных клинков и отважных мужей. Что меня не очень воодушевляло — сил ни на что не осталось.

В суматохе мой отец, казалось, забыл обо мне и выпустил наконец мою ладонь из стальной хватки. Тут кто-то подхватил меня под руку и повел в неизвестном направлении, точнее, к шатру со знаменами Браггитасов.

— Счастлива, говоришь? — сквозь зубы процедил кузен.

— А чего ты, собственно, разнервничался? — искренне изумилась я. — Не вижу ничего дурного в том, что отец мой наконец-то объявился.

— Эх! — Легарт остановился и посмотрел на меня в упор, зло и немного грустно. — Какая ты наивная и маленькая, Гинта, совсем ведь не понимаешь ситуации!

Меня при этих словах замутило.

— Эмбро Сарф после долгих лет отсутствия вернулся в королевство… Знаешь, кем он тут был?

Я ничего не понимала и покачала головой. Нет, не знала, правда.

— Мне ведь ничего не известно об этом человеке, сам понимаешь. Да и откуда?

— Он — телохранитель короля Удвига, Гинта. — Кузен огляделся, будто переживал, что нас могут подслушивать, но никому не было до нас никакого дела. — Безликий охранитель жизни и тела нашего государя.

— И что тут такого? — Я искренне не понимала, что плохого в том, что моим отцом был королевский слуга. Чего я не наслушалась в детстве от той же Ренаты, как она издевалась надо мной, говоря, что моим отцом являлся конюх. А тут телохранитель, благородный рыцарь и прекрасный воин — все же это намного лучше конюха!

— Ты же слышала, — продолжал настаивать Легарт. — Он подданный Ивелесса. Да очнись уже наконец!