Книга В краю лесов - Томас Гарди

Уинтерборн надеялся, что через два дня он поправится и сможет проводить Грейс.

- Надеюсь, ты не очень предаешься унынию в этом невольном заточении?

Грейс ответила, что ей здесь хорошо, но все-таки вздохнула. Они так давно знали друг друга, что читали один у другого в сердце, как по книге.

- Я боюсь, ты раскаиваешься, - сказал Джайлс, - что пришла сюда. И еще ты, наверное, думаешь, что я должен был в первый же вечер проводить тебя?

- Нет, нет! Мой дорогой, мой единственный друг, - проговорила, волнуясь, Грейс. - Я сожалею только о том, что причиняю тебе такие неудобства: я отняла у тебя твой дом, выгнала на улицу. И я не хочу больше молчать о своих чувствах! Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ни к одному человеку на свете я не отношусь лучше и никогда не буду относиться. Но поскольку я поклялась принадлежать другому и закон не освободил меня, я не могу сейчас вести себя иначе, не могу нарушить клятвы. Я не считаю себя связанной с ним перед лицом высшей справедливости после всего, что он сделал. Но я дала слово и теперь за это расплачиваюсь.

Остаток вечера Джайлс рубил дрова, принес воду, - словом, старался сделать все, чтобы на следующий день Грейс ни в чем не знала нужды; время от времени они перекидывались словами; и Грейс ненадолго забыла о своих несчастьях и о том, что любовь ее к Джайлсу обречена. Единственным прегрешением Джайлса,если это можно назвать прегрешением, - нарушившим принятый им обет святого служения Грейс, был невольный поцелуй, который он запечатлел на ее руке, протянутой в окно на прощание. Он знал, что Грейс плачет, хотя и не видел ее слез.

Она опять стала умолять Джайлса простить ее за то, что она, думая только о себе, оставила его без крова. Но это всего на два дня, - ведь ей необходимо уехать отсюда, успокаивала она себя.

- А я... я не хочу, чтобы ты уезжала, - сказал горячо Джайлс.

- О Джайлс! Я понимаю... понимаю, - ответила Грейс, - но ведь ты мужчина, а я женщина. Я не могу сказать яснее... Я так хотела бы впустить тебя, но... ты понимаешь, о чем я думаю, ведь ты так хорошо меня знаешь.

- Да, Грейс, да! Я знаю, нерасторжимые узы твоего брака вполне определяют наши отношения. Я просто сказал то, что чувствую.

- Если я останусь, то самое большее через неделю меня здесь найдут, и, сколько мне известно, он может по закону потребовать моего возвращения.

- Да, ты, наверное, права. Ты уйдешь отсюда, когда захочешь, дорогая Грейс.

Может, все еще образуется, на прощание попытался утешить ее Джайлс, и Фитцпирс не будет навязывать ей себя, видя, какую это причиняет ей боль. Затем окно затворилось, ставни захлопнулись, и шорох его шагов умолк.

Не успела Грейс лечь в тот вечер в постель, как завыл ветер, и после первых яростных порывов полил дождь. Ветер дул все сильнее, буря разыгралась вовсю, и трудно было поверить, что не человек из плоти и крови, а нечто бестелесное, невидимое грохочет по крыше, с треском гнет ветви, прыгает с деревьев на трубу, сует голову в дымоход, завывает и свистит снаружи за каждым углом. Как в рассказах ужасов, нарушителем спокойствия был бесплотный дух, которого нельзя увидеть, а можно только ощущать. Первый раз за всю жизнь испытала Грейс страх перед бурей в ночном лесу, потому что никогда раньше не была так одинока. Ей казалось, что она раздвоилась: ее "я", энергичное и одушевленное ясным намерением, исчезло, оставив пустую оболочку.

Ветка соседнего дерева, которое раскачивалось чуть не до земли, как гигантская ладонь, била иногда по крыше, точно по лицу противника; тотчас усиливалась барабанная дробь дождя, будто кровь брызгала из нанесенной раны. А ведь Джайлс там, снаружи, и Грейс не знала, хорошо ли он защищен от ненастья.

Мысль о замерзшем, промокшем до нитки Джайлсе становилась нестерпимой. Это по ее милости он мокнет сейчас в холодном осеннем лесу; чтобы дать ей приют, он оставил свой дом, в котором была всего одна комната. Она не достойна была такой жертвы. И она не может принять ее. Беспокойство ее росло; думая о Джайлсе, она вдруг вспомнила некоторые особенности их сегодняшнего свидания через окно, которые ускользнули было от ее внимания. Его лицо, насколько она могла разглядеть, очень изменилось: щеки опали, яркость красок потухла; она не назвала бы теперь Джайлса родным братом осени. Она вспомнила, что и тон его голоса стал другим, и ходить он стал медленно, с трудом волоча ноги, как очень уставший человек. А те звуки, которые слышались ей весь день и она еще подумала, что это щелкает белка? А вдруг это кашлял Джайлс?

Так постепенно Грейс пришла к убеждению, что Уинтерборн или болен, или только что встал на ноги после болезни и что все это время он тщательно скрывал от нее свою хворь, чтобы она не терзалась совестью, принимая его гостеприимство, которое в силу обстоятельств требовало отсутствия хозяина дома.

- Мой бесценный, мой дорогой друг! Единственная отрада моего сердца! - воскликнула в сильной тревоге Грейс. - Нет, нет, этого больше не будет!

Соскочив с кровати, она раздула огонь, поспешно оделась и, взяв ключ, пошла к двери, находившейся в двух шагах: дом Джайлса был, к счастью, в один этаж. Грейс не сразу повернула в замке ключ; прижав руку ко лбу, она секунду замешкалась.

В окно громко застучали сорвавшиеся с дерева капли, и Грейс решилась. Повернув ключ, она настежь распахнула дверь.

Темнота снаружи была такая непроглядная, что ее глаза точно залепило черной смолой. Только сейчас она поняла, какой был ливень; с карнизов падали настоящие реки. Она прислушалась, губы ее слегка приоткрылись; придерживая одной рукой дверь, она вглядывалась в темноту, пока глаза ее не привыкли и она не стала различать размахи ветвей соседних деревьев. Подавив в себе робость, Грейс громко крикнула:

- Джайлс! Иди в дом!

В ответ только зашумел ветер; испуганная собственной безрассудной смелостью, Грейс бросилась в дом, захлопнув за собой дверь. Но в комнату не вошла; а осталась стоять у порога, глядя в пол с пылающими щеками. А вдруг он совсем здоров? Но стыд очень скоро уступил место жалости. Грейс снова открыла дверь, на этот раз более твердой рукой.

- Джайлс! Джайлс! - опять закричала она, теперь уже во всю силу голоса, преодолев смущение. - Иди в дом! Иди скорее! Где ты? Я была слишком жестока, я думала только о себе! Ты слышишь меня? Я не хочу, чтобы ты оставался снаружи! Я хочу, чтобы ты шел в дом! Джайлс!

На этот раз он откликнулся. Его голос одним из голосов ненастья прилетел к ней сквозь тьму и завывание ветра.

- Я рядом с тобой, Грейс. Не волнуйся. Все в порядке.

- Ты не хочешь идти под крышу? Но ведь ты, наверное, насквозь промок. Иди сюда. Мне теперь все равно, что обо мне подумают или скажут!

- Мне здесь хорошо, Грейс, - опять откликнулся Джайлс. - Не беспокойся. Иди спать. Доброй ночи!

Грейс вздохнула, отступила назад и медленно затворила дверь. Что теперь он подумает о ней после ее безрассудных слов? А может, она заметила в нем перемену, потому что давно не видела его? Говорят, время меняет людей не постепенно, а сразу. Ну что ж, она сделала все, что могла. Он сам не захотел вернуться в дом. И Грейс легла спать.