Книга Зеркала судьбы. Изгнанники - Максим Удовиченко

А наутро пошел снег – сначала сыпал мелкой сухой крупой, потом повалил пушистыми хлопьями. Когда мы приблизились к горам, ветер стих, и снег падал сплошной стеной, мягко ложился под ноги, устилая степь белым покрывалом.

– Может быть, переждать? – нерешительно предложил кто-то.

– Ни в коем случае, – возразил Атиус. – Перевал засыплет, и мы застрянем здесь до весны.

Я принюхалась к воздуху и подтвердила:

– Да. Засыплет. Это надолго.

– Вперед, – решительно приказал маг.

Перед нами поднималась широкая тропа, на которой свободно могли разъехаться два всадника. Атиус поехал по ней, следом за ним цепочкой двинулись все остальные.

Вначале перевал был пологим и казался не опаснее обычной дороги. Но постепенно подъем становился все круче, а тропа – все уже. Она вилась вокруг горы узким серпантином. Протянув руку вправо, можно было прикоснуться к гладкой поверхности утеса, слева зияла пропасть. Ехать верхом стало слишком опасно, и мы спешились, ведя лошадей в поводу. Ноги по колено утопали в снегу, скользили, наступая на мелкие оледеневшие камешки. Двигались мы медленно.

Снова поднялся сильный ветер. Швырял снежинки в лицо, перехватывал дыхание, закручивал вихри, из-за которых не видно было дороги. Атиус шел впереди, определяя направление с помощью чар. И если бы не он, мы потерялись бы в этой белой круговерти.

Спустя некоторое время – не знаю, какое, я потеряла ему счет – тропа вывела караван к широкому прямому перешейку. Этот построенный природой мост, соединявший две горы, словно висел в воздухе между двумя бездонными ущельями. Несмотря на то что путь, казалось, был безопасен, мы не рискнули оседлать лошадей и продолжали идти пешком.

Я шла сразу за Атиусом, за мной двигался Дей, потом тянулись мулы, понукаемые погонщиками. Остальные охранники распределились по всей длине каравана, Ал замыкал шествие.

В том, что произошло потом, я буду упрекать себя всю жизнь. Сколько раз я перебирала в памяти те мгновения, сколько раз пыталась понять, могла ли предотвратить случившееся. Ал неизменно утверждал, что не могла. Но ведь на то и существуют друзья, чтобы защищать нас от всего, даже от чувства вины. А вот я не защитила друга. Несмотря на клятву…

За спиной испуганно заревели мулы. Им вторил панический вопль человека. Я оглянулась и увидела, как из ущелья на тропу выползает что-то темное, большое, бесконечно длинное.

– Скальный червь! – крикнул Атиус.

– Присмотри за конем, – бросила я ближайшему погонщику и, выдернув из седельных петель фламберг, ринулась на непонятного зверя.

Тело червя было гладким и блестящим, вместо головы имелось нечто закругленное, пульсирующее и безглазое. Но атаковала тварь стремительно и беспощадно. Огромная туша скользнула вперед, сбила с ног погонщика. На слепой голове разверзлась широкая пасть и с чавкающим звуком втянула несчастного так быстро, что тот не успел даже позвать на помощь. Червь дернул хвостом, и связка мулов соскользнула в ущелье. «Сейчас он всех нас скинет в пропасть», – поняла я и размахнулась. Меч обрушился на тело чудовища, прорубил толстую шкуру и завяз в мягкой плоти. Я потянула его на себя, с трудом выдернула, и тут меня обдало фонтаном вонючей липкой жижи. Червь развернул голову ко мне, сбив этим движением еще связку. Со всех сторон в него летели стрелы, застревали в шкуре, но причиняемая ими боль еще больше разъяряла тварь.

– Вперед! Все вперед! – орал Атиус, швыряя в червя стену воздуха.

Удар волшбы оттолкнул чудовище, и его туша наполовину соскользнула в ущелье. Несколько пульсаров завершили начатое, обрушив тварь вниз.

– Быстрее вперед! – снова крикнул маг.

– Но все ведь закончилось, – возразил Ал.

– Скальные черви живут колониями! Сейчас здесь появится вся семейка! Нужно убираться отсюда!

Но испуганные мулы, которые к тому же еще и ничего не видели из-за метели, встали как вкопанные. Ни окрики, ни побои погонщиков не могли заставить их двигаться. И тут на помощь пришел Дей. Медленно двигаясь вдоль каравана, он проводил рукой над головами животных, и они волшебным образом успокаивались, покорно брели за погонщиками. Когда эльф был примерно на середине каравана, из ущелья вылез новый червь, крупнее предыдущего. Чтобы сбить его вниз, Атиусу пришлось отправить в него целых три заклятия. Пока маг расправлялся с тварью, я внимательно осматривалась вокруг, и не зря: шагах в пяти от меня снег на тропе взорвался белыми брызгами, и из образовавшейся норы выскользнуло блестящее тело. Мы с Алом в несколько ударов перерубили его пополам. Но оба куска не желали подыхать. Они извивались на тропе, заливая снег дымящейся жижей.

К тому времени Дей успокоил всех мулов. Караван потянулся вперед, ушастик пошел замыкающим, следя за тем, чтобы животные снова не заупрямились.

Атиус отразил атаки еще трех тварей. Новые появляться не спешили. Только разрубленный червь дергался в снегу, но его движения постепенно становились все слабее и медленнее. Я собралась было столкнуть уродливые обрубки в ущелье, как вдруг один из них то ли в агонии, то ли в стремлении пожрать живую плоть, чтобы восстановить уходящие силы, совершил стремительный бросок в сторону каравана.

– Берегись! – крикнула я.

Мой крик опоздал всего на какое-то мгновение. Обрубок успел ударить Дея и отшвырнул его к пропасти. В тот же миг волшба Атиуса настигла подыхающее существо, отбросила его в сторону и обрушила вниз. Я побежала к эльфу, который чудом удержался на ногах и теперь балансировал на самом краю тропы. Любой другой на его месте давно уже упал бы в ущелье, но природная ловкость помогала мальчишке удерживать равновесие. На миг мне показалось, что он уже справился и сейчас сделает шаг вперед, окажется вне опасности. И он шагнул. Но неожиданно налетевший мощный порыв ветра толкнул его, сбил с ног, и Дей упал, заскользил вниз, беспомощно бороздя снег тонкими пальцами. Я прыгнула вперед, отчаянно надеясь поймать его, спасти, но мне опять не хватило крошечного мгновения: рука схватила пустоту. Я смотрела, как он падает, слышала его крик, но ничего не могла сделать. И на всю жизнь запомнила полные ужаса зеленые глаза. Те самые глаза, которые я видела в зеркалах.

Эпилог

За темным окном завывал ледяной ветер, стучал по стеклу, швырял в него мокрый снег. Плохо тем, кого такая ночь застает в пути, заставляя брести навстречу метели, прикрывать рукой глаза от слепящего снега. Плохо тем, кто не имеет крова над головой, прячется от непогоды в случайной подворотне, зная, что нет на свете дома, где его ждут.

Но эта уютная спальня была надежно отгорожена от несовершенства окружающего мира. Здесь было тепло. В камине весело потрескивали дрова, игривые язычки пламени бросали на пол оранжевые отблески. В большой вазе благоухали выращенные в магических оранжереях весенние цветы.

Юная женщина, вольно раскинувшись на пуховых подушках, наслаждалась этой атмосферой, вдыхала пьянящий запах цветов и любви и улыбалась внезапно снизошедшему на нее романтическому настроению. Как правило, она бывала гораздо более прагматичной и даже в минуты страсти не теряла рассудка. Рассеянно откинув с лица пышные белокурые локоны, она приподнялась на локте, разглядывая стоящего к ней спиной мужчину в халате, накинутом на голое тело. Он склонился над низким столиком, наливая в серебряные чеканные кубки красное вино из оплетенной лозой бутылки темного стекла. Вот мужчина повернулся к ней лицом, держа в каждой руке наполненный кубок, и ноздри красавицы чувственно затрепетали под его восхищенным, полным преданности и нежности взглядом. Она не любила его, предпочитая быть любимой. Но как же он ей нравился, вот такой – немного усталый, но счастливый, не стесняющийся своего крепкого, сильного, но уже начинающего терять гибкость грузного тела. Ей было двадцать пять, ему – пятьдесят. Она была авантюристкой, он – императором. Она пользовалась, он – любил. Но никто и никогда не смог бы понять причин спокойной гармонии, осенявшей этот странный альянс. Им нечасто удавалось бывать вдвоем, наслаждаться обществом друг друга. Но когда очередная миссия приводила молодую волшебницу в столицу, его величество непременно находил время, отрывая его у государственных дел и собственной семьи, и они устраивали вот такие маленькие праздники для двоих. Пиршества тела, души и ума. И тогда все политические проблемы отходили на второй план, забывалась вечно недовольная венценосная супруга, все время норовящие влезть в неприятности наследные детки и интриганы – главы торговых Домов. Оставались только двое – мужчина и женщина, связанные странной, почти непреодолимой тягой друг к другу.