Книга Политики природы. Как привить наукам демократию - Брюно Латур

Примечания к первой главе

5 На французском языке можно найти следующие вводные работы: Callon Michel. La science des réseaux. Genèse et circulation des faits scientifiques. 1989; Vinck Dominique. La sociologie des sciences. 1995; Latour Bruno. La science en action – Introduction à la sociologie des sciences. 1995a. По причинам, которые прояснятся только к концу этой книги, французы испытывают особые сложности с социологией наук, которую они отождествляют с социологизмом, угрожающим универсальной Республике. Для них «вне Науки нет Франции». Понятно, что для наших задач сложно адаптировать дисциплину, претендующую на эмпирическое исследование практик различных «наук». К счастью, социальную историю начинают постепенно усваивать даже во Франции благодаря трудам Доминика Пестра (см. например: Licoppe Christian. La formation de la pratique scientifique: Le discours de l’expérience en France et en Angleterre (1630–1820). [1996]). Я в особенном долгу перед ставшим классическим исследованием Стивена Шейпина и Саймона Шеффера «Левиафан и воздушный насос. Гоббс и Бойл между наукой и политикой» (Shapin Steven, and Schaffer Simon. Léviathan et la pompe à air, Hobbes et Boyle entre science et politique. [1993]), а также перед работами Шеффера и его группы в Кембридже.

6 В отличие от Карла Поппера, который в «Открытом обществе и его врагах» (Popper Karl. La société ouverte et ses ennemis. 1979; Рус. пер.: Поппер К. Открытое общетсво и его враги / Ред. В. Н. Садовский. М: Культурная инициатива, 1992) критикует «тоталитаризм» Платона ради спасения Сократа, я в данном случае обращаюсь не к кому-то из них, а к навязчивому повторению давно ставшего банальным мифа, который все еще претендует на то, чтобы спасти Республику с помощью Науки. См. мою статью с подробным анализом «Горгия» (Latour Bruno. «Socrates’ and Callicles’ Settlement or the Invention of the Impossible Body Politic». [1997]), которая во многом опирается на выдающуюся работу Барбары Кассан (Cassin Barbara. L’effet sophistique. [1995]).

7 Целый набор подобных нелепостей можно найти в знаменитом «деле Сокала». Отчет об этой буре в стакане воды можно найти в: Jurdant Baudoin. Impostures intellectuelles: Les malentendus de l’affaire. 1998. Jeanneret Yves. L' Affaire Sokal ou la querelle des impostures. 1998.

8 Я уже давал торжественное обещание никогда не огорчать наших эпистемологов. Но так называемое дело Сокала заставило меня испытать против этой разновидности рационального фундаментализма, напоминающего религиозный интегризм, настоящий приступ священной ярости, предаваться которой я себе иногда позволяю. Поэтому отныне я разделяю политическую эпистемологию•, которая занимается организацией одновременно общественной жизни и наук, и эпистемологию strictu sensu (в строгом смысле (лат.). – Примеч. пер.), которая применяет философский подход к проблемам познания, не затрагивая непосредственно политические вопросы. Примером первого подхода для меня будет служить Стивен Шейпин, а второго – Дюгем. Я крайне уважительно отношусь к своим коллегам-эпистемологам, которые пытаются разгадать секреты научных практик отличными от меня способами. Я также уважаю тех политических эпистемологов, которые согласны рассматривать как одну и ту же философскую проблему теорию политических наук. Напротив, я не испытываю ни малейшего уважения к тем, кто считает, что «проблема познания» должна быть отделена от вопроса о политическом с тем, чтобы оградить ее от безумия социального мира. Именно для того, чтобы их отличать, я поставил скобки в выражении «(политическая) эпистемология». Или же мы говорим об организации общественной жизни, которую не стоит путать с вопросом о природе научной деятельности; или же мы говорим о научном производстве и нет никакого смысла смешивать его с идеей обуздания политики. Политическая эпистемология против политической эпистемологии – да; эпистемология против эпистемологии – еще лучше; эпистемология против политики – ни в коем случае.

9 Понятие Конституции•, ключевое для этого аргумента, подробно изложено в моей работе 1991 года (Latour. Op. cit. 1991): речь идет о том, чтобы заменить противопоставление знания и власти, общества и природы некоторой предварительной операцией, распределяющей права людей и нелюдéй. Именно эта операция делает возможной симметричную антропологию, а модерн – совместимым с другими формами организации общественной жизни.

10 Я никогда не понимал, каким образом читатели работ по science studies смогли проглядеть свойственное им с самого начала сомнение в самом понятии социального, в социальных причинах, в социальной истории. Смотри на эту тему давно опубликованные статьи: Callon Michel, and Latour Bruno. «Unscrewing the Big Leviathans: How Do Actors Macrostructure Reality?». 1981; Callon Michel. «Éléments pour une sociologie de la traduction. La domestication des coquilles Saint-Jacques dans la Baie de Saint-Brieuc». Я участвовал в двух весьма показательных дискуссиях на эту тему со сторонниками «социального конструктивизма» Гарри Коллинзом и Стивеном Йирли (Collins Harry, and Yearley Steven. «Epistemological Chicken». [1992]), вместе с моим ответом (Callon Michel, and Latour Bruno. «Don’t Throw the Baby Out with the Bath School! A Reply to Collins and Yearley». [1992]), а также с Дэвидом Блуром (Bloor David. «Anti-Latour». [1999]), мой ответ см.: Latour Bruno «For Bloor and Beyond: A Response to David Bloor’s ‘Anti-Latour’». [1999a]. Science studies часто обвиняют в политизации науки, тогда как все ровным счетом наоборот: они деполитизировали науки, покончив с киднеппингом эпистемологии, который практиковала эпистемологическая полиция.

11 Слово «политизировать» понимается в двух разных значениях. Первый подразумевает, что властные игры происходят исключительно в аду Пещеры, тогда как мир Науки рассматривается как аполитичный. Пресловутая «нейтральность» Науки восходит к этому изначальному распределению полномочий между политикой, с одной стороны, и наукой – с другой. «Политизация», если мы на секунду примем подобное распределение обязанностей, будет всегда возвращаться к объяснению чистой и непорочной Науки при помощи «борьбы за власть», в рамках которой продолжают свой безнадежный спор прикованные рабы. Для борьбы с этой профанацией посредством научной нейтральности достаточно будет напомнить об изначальной непорочности, о принципиальном отличии между проблемами людей и равнодушной реальностью вещей. Но «политизация» отсылает нас к изобретению этого принципиального отличия, к распределению ролей между этим аполитичным заповедником, с одной стороны, и превращением политической жизни в шагреневую кожу страстей и интересов – с другой. Чтобы деполитизировать науки (в первом значении слова), нам придется заново политизировать Науку.

12 Вызывает удивление, что Майкл Циммерман (Zimmerman Michael. Contesting Earth’s Future: Radical Ecology and Postmodernity. [1994]) после выдающейся книги о понятии техники у Хайдеггера сближается с философией экологии, никак не затронув традиционный политический статус природы.