Книга Рука Москвы. Записки начальника внешней разведки - Леонид Шебаршин

Обстояло ли дело по-другому при Андропове? Обаяние его личности в моем кругу оперативных работников разведки среднего и рядового эшелона было велико. Он был дальновиден, практичен и остроумен, говорил просто и по делу. Не пришло бы в голову в разговоре с ним прибегнуть к лозунгам, к привычной риторике. Случись такое, думаю, разговор был бы последним. Но и Андропов лгал и вольно или невольно заставлял нас верить в ложь и лгать самим. (Кстати, как-то Андропов походя заметил: «Откуда ты знаешь, что такое власть?» То же обронил однажды, находясь в Пакистане, молчаливый Косыгин, слегка развил тему Крючков: «На том уровне, то есть в самых верхах, нет ни человеческой дружбы, ни преданности».)

Новые времена. Если ложь и не отменили, то, по меньшей мере, уравняли в правах с правдой. Уходила в прошлое непременность единой канонизированной истины, носителем которой был верховный жрец и таинственный синклит мудрецов, именуемый политбюро. Становилось ясно, что каждый может верить в то, что ему кажется правдой, и открыто об этом говорить. Появилась робкая надежда, что даже если наши вожди не очень мудры, то, может быть, честны.

Право на правду было вновь использовано для обмана. Нас предали в очередной раз.

Пятьдесят шесть лет — немалая жизнь. В ней были война, голод, бедность, смерти ближних, обстрелы и осады, разочарование в людях и в себе — обычный набор русского человека моего поколения. Не о чем особенно горевать и нечему особенно радоваться.

Вожатым должна быть собственная совесть. И подальше от людей, которым нужна власть. Дальше от власти и ее спутницы — лжи.

Вот и все.

Из записных книжек

«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» — писал Тютчев. Вряд ли он знал, о чем говорит, живя в уютном дворянском мире. Мне ближе старая персидская пословица: «Бой барабанов лучше слушать издалека». Но какой-то черт заносит туда, где бой барабанов оглушает.

Н.М. Карамзин. «История государства Российского»: «Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство не разрушалось».

Андрей Болотов считал, что его ведет по жизни рука Божественного провидения, он всецело доверился ей, ничего никогда не просил и ни от чего не отказывался.

«Я был жертвой сцепления случайностей, как и все мы», — сказал усталый космический странник, герой фантастического романа К. Воннегута.

Каждый человек лишь сумма обстоятельств, в которых ему лично отведено отнюдь не главное место.

Осень

13 сентября 1991 года государственный секретарь США Д. Бейкер посетил Комитет государственной безопасности на Лубянке и встретился с его председателем В.В. Бакатиным. Госсекретаря сопровождали девять официальных лиц, среди которых не было ни одного — специально отметил Бейкер, — кто был бы явно или тайно связан с ЦРУ. («Откуда он знает?» — шепнул я своему американскому визави. Тот понимающе улыбнулся.)

Посещение было представлено как историческое. Госсекретарь США (!) в штаб-квартире КГБ (!) встречается в дружеской беседе (!) с председателем КГБ! Каждое слово, каждый жест фиксируются на пленку двумя дюжинами репортеров! Неуместно было бы вспоминать, что бывший председатель КГБ заговорщик Крючков принимал в этом же кабинете посла США Мэтлока, главу Объединенного комитета начальников штабов США генерала Пауэлла, заместителя помощника президента США по вопросам национальной безопасности Гейтса, ушедших в отставку директоров ЦРУ Тэрнера и Колби… (Впрочем, кабинет уже не вполне тот. Изменился интерьер. Исчезли портрет Ленина и бюст Дзержинского, переместился на стену над председательским креслом портрет президента, сделанный в ту пору, когда он был еще самым молодым членом политбюро ЦК КПСС.)

Гость дал отчетливо, хотя и дипломатично, понять, что он неодобрительно относится к притязаниям России на чрезмерную долю при разделе наследства бывшего Союза. Позиция не новая.

Примечательно другое. Наша сторона настойчиво, с энтузиазмом (не видел, не было ли слез на глазах?) упирала на то, какая для нас честь видеть у себя господина Бейкера. И как пароль, как тайная масонская формула, многократно прозвучало имя Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе, как выяснилось, дорогого личного друга обоих собеседников.

Единственная роскошь, которую может позволить себе нищая и разоренная страна, — это, пользуясь словами Экзюпери, роскошь человеческого общения. Угодливость одной стороны (невыносимо вспоминать!) на фоне спокойной, уверенной в себе вежливости другой придает этой общечеловеческой ценности кисловатый привкус.

Новый глава тайного ведомства с нескрываемым скептицизмом воспринимает тезис о том, что в современных международных отношениях сила экономическая, военная, политическая продолжает оставаться определяющим обстоятельством. Он уверен, что мир и человек радикальным образом изменились.

Заблуждение наказывает заблуждающихся.

КГБ реформируется. Идет лихорадочная перетряска должностных лиц. Прежние уходят ворча. Появляются новые начальники. Это привычно. Раньше КПСС направляла свои лучшие кадры на укрепление органов. Сейчас другая политическая сила направляет сюда свои лучшие кадры. Выдвигаются в комитетскую верхушку ранее малоприметные люди из второго и третьего руководящих эшелонов (руководство в КГБ глубоко эшелонированное, многослойное), они тянут за собой преданных себе людей. Правда, выдвижение идет без заклинаний о преданности партии и ссылок на всемогущую Старую площадь. Просто дается понять, что за кандидатом стоят влиятельные силы.

Предпринята вылазка и в отношении ПГУ. Новый первый зампред КГБ А.А. Олейников выдвигает своего протеже. Все обговорено, и остается только подписать представление, да поскорее. «Председатель уже побеседовал с Р. и остался беседой доволен. Он — за».

Два с лишним года по подобным поводам я воевал с допутчевыми любителями лезть в дела ПГУ, отбивался от всякого рода рекомендуемых кандидатов, а теперь те же приемы со стороны нового начальства. Прошу дать мне возможность поговорить с Р. Он появляется немедленно. Поговорив, ничего не обещаю.

В тот же день, 17 сентября, собирается Государственная комиссия по расследованию деятельности КГБ в период путча. Она же должна вынести заключение о судьбе КГБ.

Председательствует С.В. Степашин, присутствуют (кого запомнил) Ю.А. Рыжов, Н.Т. Рябов, К.Д. Лубенченко, Н.Н. Кузнецов — все народные депутаты. Здесь же и А.А. Олейников. Я приглашен, чтобы сказать слово о своей службе. Приходит моя очередь. Говорю: КГБ должен быть, безусловно, упразднен; разведка должна быть выделена в самостоятельное ведомство — это единодушное желание всех сотрудников. Завершаю предложением включить в постановление комиссии следующее: «Рекомендовать руководству КГБ СССР в течение переходного периода воздерживаться от структурных изменений и кадровых перемещений…» Поясняю, что в старые, но недавние времена нам приходилось отбиваться от партаппарата, теперь же происходят назначения лишь по принципу личного знакомства, иными словами, по протекции.