Книга Мятеж броненосца "Князь Потемкин-Таврический". Правда и вымысел - Владимир Шигин

Вот как характеризует официального командира мятежного броненосца историк Ю.П. Кардашев: «После расстрела Е.Н. Голикова против своей воли назначен восставшими командиром корабля. Его власть командира была ограничена и подчинена воле судовой комиссии в работе, которой вынужден был принимать участие. Своими обязанностями тяготился и самостоятельно никаких действий не предпринимал. По собственным показаниям, считал своей главной задачей сохранение броненосца (“Насколько у меня хватало силы, не боясь смерти, шел против постановления комиссии”)… Отказался управлять кораблем во время “немого боя” с эскадрой адмирала А.Х. Кригера, не подписывал документы судовой комиссии, предлагал увести броненосец в Севастополь и сдаться властям. Тем не менее, по оценке следственных органов, команда броненосца признавала Алексеева командиром и оказывала ему наружные знаки уважения. Неоднократно просил судовую комиссию отпустить его с броненосца, но каждый раз получал отказ. Совместно с младшим судовым врачом А.С. Голенко планировал арест членов судовой комиссии, но не нашел необходимого числа сторонников. Двойственное положение Д.П. Алексеева не вызывало к нему симпатий ни со стороны восставших матросов, ни находившихся под арестом офицеров корабля. Последние считали, что это был «глубоко несчастный человек, которому не хватало характера тут же покончить с собой». Судьба Алексеева будет печальной, и виной этому невольно станет он сам…

Однако прежде чем рассказать о финале жизни Алексеева, нам надо вспомнить еще одного участника событий на «Потемкине» — боцмана Мурзака, так как их судьбы оказались переплетены до самого конца.

Он, как известно, в дни мятежа вел себя крайне непоследовательно, выступая то за тех, то за этих. В начале мятежа его едва не расстрелян Матюшенко. Во время «немого боя» Мурзак неожиданно стал рьяным революционером и по собственной инициативе намеревался таранить броненосец «Ростислав». Потом он снова стал контрреволюционером и якобы был готов арестовать главарей мятежников вместе с врачом Голенко. Вернувшись в Россию из Румынии, Мурзак был исключен со службы, но за сотрудничество со следствием и активность в выявлении активных участников мятежа был прощен, как полностью раскаявшийся. После 1917 года Мурзак объявил себя старым революционером и выступал на матросских митингах (в том числе и на своем бывшем корабле) чуть ли не как руководитель восстания… В годы Гражданской войны он воевал на стороне красных, за что, будучи взят в плен, был расстрелян белыми. Произошло это при весьма необычных обстоятельствах.

В 1919 году в Феодосию вошли белые. Они сразу арестовали бывшего боцмана, который не успел убежать и выдавал себя за обычного рыбака. Может быть, ему как-то и удалось бы отвертеться, но в это время в Феодосию зашел пароход, где «штурманил» бывший невольный командир «Потемкина» Алексеев. Так как пароходик пришел из занятого красными порта, белые тут же арестовали всю его команду. Команде ничего страшного не грозило, просто их решили подержать для профилактики пару суток в камере. Там-то, в тюрьме, Алексеев и увидел Мурзака. Решив, что ему выпала редкая удача свести счеты со старым недругом, а заодно и выгородить себя, Алексеев сдал.

Мурзака белогвардейцам, не представляя, чем это для него обернется. Наверное, белогвардейские контрразведчики очень удивились, узнав, что у них в каталажке одновременно сидят бывший командир мятежного «Потемкина» и его старший помощник. Не разбираясь долго, кто из них больше виноват, они расстреляли обоих…

* * *

Ближайшие же друзья Матюшенко отличились и в дальнейшем. В 1906 году под Екатеринославом был пойман и повешен бывший потемкинец анархист Горобец, ставший профессиональным террористом, а в годы Гражданской войны «прославился» жестокостью один из сподвижников батьки Махно потемкинец Дерменжи, который всегда лично казнил пойманных офицеров и большевиков, вырезая первым погоны на плечах, а вторым звезды на спинах.

Некоторые бывшие ближайшие сподвижники Матюшенко поступили более хитро. Из письма активного матюшенковца Денисенко друзьям-потемкинцам в Румынию: «Вижу я теперь, что лучше умереть за святое дело народа, чем жить на чужой стороне и работать на проклятого буржуя. Живем мы здесь несколько русских, и как заработаем деньги, то сформируем военную дружину и придем на родину бить проклятых народных кровопийцев». Вскоре Денисенко действительно заработал хорошие деньги, но от замысла ехать «бить проклятых кровопийцев» почему-то сразу отказался, а вместо этого… купил себе приличную ферму. Спустя еще несколько лет Денисенко и вовсе стал преуспевающим фермером, на которого работало несколько десятков наемных рабочих А потому в 1917 году он предпочел навсегда остаться в Канаде, так как пришел к выводу, что лучше самому быть «проклятым кровопийцем», чем уничтожать оных.

Что касается уже знакомого нам минного машиниста Иллариона Шестидесятого, то из Констанцы он перебрался не куда-нибудь, а в благодатный Цюрих, откуда в 1908 году переехал в Канаду, где и жил под Монреалем, занимаясь бизнесом. На родину после революции Шестидесятый особо не торопился и вернулся только в 1923 году, когда его ферма обанкротилась и он разорился. Вернувшись в СССР, Шестидесятый, как и почти все остальные потемкинцы, объявил, что всегда был большевиком. На самом деле, по отзывам потемкинца Лычева, никаким большевиком Шестидесятый, разумеется, не был, а был матросом «анархистско-эсеровского толка».

В советское время хорошую карьеру сделал бывший потемкинец Лычев, который стал вначале секретарем губкома РКП(б), а затем и генеральным консулом в Англии. Несколько бывших потемкинцев приняли участие и в Великой Отечественной войне. Так, бывший матрос Скляров воевал в 40-й Краснознаменной мотострелковой бригаде, а бывший потемкинец Чубук командовал партизанским отрядом в Ленинградской области.

Разные матросы служили на броненосце. Были и сорвиголовы, и авантюристы, были и вполне порядочные люди, патриоты своей Родины. Интересна в этой связи судьба кочегара Иллариона Малышева Призванный на флот, он попал в первый экипаж «Варяга», принимавший крейсер в Филадельфии, и прослужил на нем включительно до знаменитого боя при Чемульпо. После возвращения в Россию был отправлен до конца войны дослуживать на Черноморский флот и попал на «Потемкин». В мятеже никакого участия не принимал. Из Констанцы вернулся в Россию. До 1908 года работал в Печенге на добыче соли. В 1918 году оказался на линкоре «Свободная Россия» в Новороссийске и был участником затопления части Черноморского флота, не пожелавшей сдаваться немцам.

В 30-е годы возглавлял главную кочегарку Николаевского судостроительного завода, вырастил пять сыновей и проводил их на воинскую службу. В 1941 году, с началом Великой Отечественной войны, несмотря на возраст (62 года), вступил в народное ополчение, защищал Новороссийск. Затем сопровождал на Астраханский судоремонтный завод последний заводской эшелон со станками. В дальнейшем служил вольнонаемным комендантом эвакуационного госпиталя № 4946 под Сталинградом. Участник героической обороны города. Вдобавок к своему Георгиевскому кресту за Чемульпо был награжден медалью «За оборону Сталинграда». Умер Илларион Малышев от сердечного приступа там же, в госпитале под Сталинградом.

* * *