Книга Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев

«Лёня, ты бы хоть определился до конца: кто мы — догматики, или — ревизионисты? Всё в одну кучу свалил», — маршалу даже весело стало.

Пройдет совсем немного времени, когда будут подавлены силой выступления рабочих против политики КПСС, затормозившей развитие страны и окунувшей народ в уравниловку и перманентно убогую, серую жизнь, когда во время подавления выступлений возмущенного народа компания Брежнева почувствует, что уже полностью контролирует партию, армию, КГБ и МВД, ставшего ненужным Никиту Хрущева тихо отправят на пенсию. Настанут райские времена для партийной номенклатуры.

Быстро спивающийся Брежнев будет утруждать себя почти только чтением раз в 4 года на съездах партии подготовленных для него докладов, наполненных лживой статистикой успехов и достижений. Народ будет потешаться над его манерой произносить слова, едва ворочая челюстью после долгих дней запоя. Сначала для масс вбросят информацию, что Лёня потерял челюсть на войне и ему вставили вместо нее протез, потому так трудно ему говорить. Потом министр здравоохранения Чазов будет объяснять, что это из-за снотворного… Да, так сильно за страну он переживал ночами, что без «колес» даже спать не мог…

* * *

Я много «ласковых» слов уже написал в адрес советских историков, и, наверно, совершенно напрасно написал. Какие к черту историки в Советском Союзе могли быть, если лысый Никита на XX съезде прямо объявил о ликвидации исторической науки. Ничего двусмысленного в его указании исправить книги по истории и написать новые не было. После этого единственным историком в стране стал идеологический отдел ЦК КПСС.

Полководческая деятельность Климента Ефремовича Ворошилова в период до Великой Отечественной войны явилась объектом особо изощренной лжи со стороны идеологов ЦК КПСС. Умолчания о ней этим родителям перестроечных пропагандистов было мало. Они пошли даже на то, что блестящую победу Красной армии в Финской зимней войне 1940 года представили как компанию почти неудачную. Победу в ней — пирровой. Закономерно, что современная военно-историческая наука, действуя в направлении этой логики, уже прямо говорит о том, что Маннергейм нанес Советскому Союзу поражение.

Сегодня начинают раздаваться голоса трезвеющих исследователей тех событий, но многолетняя ложь насколько застит им глаза, что они не видят явного, и продолжают твердить о каком-то неудачном первом этапе в боях с финнами. Гипноз — штука серьезная.

После переворота 1953 года заговорщикам в ЦК, пока их власть еще окончательно не утвердилась, пока существовала оппозиция в лице соратников Сталина, крайне важна была поддержка военных. А маршалы и генералы требовали славы и почестей, да должностей, достойных этой славы. Иосиф Виссарионович из числа полководцев был исключен. Он глобус трубкой вертел всю войну. Но оставалась Ставка ВГК. Имена членов Ставки маршальско-генеральской славе мешали. Костяк же Ставки вместе со Сталиным составляли «царицынские товарищи» — К.Е. Ворошилов, С.М. Буденный и С.К. Тимошенко. Их нужно было из числа командования исключить каким-то образом. Иначе не очень удобная ситуация для примкнувших к заговорщикам военным получалась: фронтами-то они командовали, но ими командовали тоже, над ними был высший военный орган страны. Выходила слава победителей фашизма половинчатой. Полной славы триумфаторов не вырисовывалось.

Никак без роли Ставки ВГК было не обойтись. Тогда придумали очень забавный трюк. Рядового члена Ставки Георгия Жукова произвели в единственные заместители Верховного Главнокомандующего. Насочиняли всякой беллетристики, в которой дядя Жора орал: «Я не первый заместитель Сталина! Я — единственный!». Одна фигура в Ставке появилась. Но этого было явно недостаточно. Самолюбие «маршала Победы» было удовлетворено. Только кто еще в Ставке был, когда Жора Берлин штурмовал? Он же фронтом в той операции командовал, а командующий фронтом подчинялся Ставке.

К счастью, у ЦК нашелся еще один маршал-холуй. Александр Михайлович Василевский. Следующий, после Бориса Михайловича Шапошникова, начальник Генштаба. Начальник Генштаба в состав Ставки входил. Как и начальник штаба полка входит в состав командования полка. Но советские военные историки сделали такое, что у любого курсанта военного училища, если он элементарно над этим задумается, будет болеть надорванный от смеха живот. Они из начальника штаба сотворили полководца! Шапошников и Василевский в этой должности стали не просто военачальниками, а полководцами! Операции разрабатывали, операциями руководили!

Военачальниками они, конечно, были. И были видными военачальниками. Но разница между полководцем и просто военачальником, между командующим фронтом, армией, дивизией и начальником соответствующего штаба… Такая же, как между директором завода и главным экономистом завода.

Но тут опять «маленькое неудобство» возникло. Тот же Иван Степанович Конев мог справедливо и возмутиться:

«Как так? Я Шапошникову и Сашке Василевскому подчинялся? Да еще и Жорке Жукову! Да Жорку Верховный, когда он меня попробовал от Берлина отогнать, с полпинка приземлил! А Сашка вообще трус такой, что даже от отца-священника отрекся!»

Пришлось, хоть со скрипом, но пришлось этим холуям ЦК КПСС «выправлять» линию со Сталиным. Жуков забыл свое письмо поганенькое, которое он после XX съезда сочинил и начал, кривя рот, признавать, что Иосиф Виссарионович в стратегии разбирался. Не так, как он, «маршал Победы», но кое в чем петрил. Василевский тоже подпел.

Вот эта схема до наших дней и существует: Сталин, Жуков и начальник Генштаба — это и есть Ставка Верховного Главнокомандования.

А Ворошилов и Буденный? Да они так, по мелочи. Один партизанами, другой кавалерией командовали. Про Тимошенко вообще забыли.

К счастью, среди этой предавшей своего Верховного, да и свою Советскую Родину предавшей, маршальско-генеральской сволочи, нашлись достойные звания коммуниста люди. Один из них — Константин Константинович Рокоссовский. Он написал воспоминания, названные «Солдатский долг». Я долго ломал голову: почему его мемуары именно так называются? Вот не подходит к ним название, хоть убей! Просто описание военных операций, в которых он принимал участие в качестве командира корпуса, командарма, командующего фронтом. Довольно сглаженное и бесконфликтное описание, ничего там нет противоречащего, по большому счету, официальной советской истории, даже не понятен вообще смысл их написания. Роль Сталина в них есть, но не больше, чем ко времени их издания она представлена в мемуарах других военачальников… Какой «солдатский долг»? Кому он отдан?

Вот! Когда я задал себе вопрос: а может быть К.К. Рокоссовский писал не о своем солдатском долге, а отдавал этой книгой свой солдатский долг, бросился внимательно её перечитывать и сам удивился, как я раньше не увидел того, что там в глаза бросается? Константин Константинович отдавал свой долг честного солдата своим командирам этими воспоминаниями. Он в открытую назвал людей, которые играли главную роль в руководстве советскими войсками в войне против гитлеровской Германии. Зная, что редактировать книгу будут жестко, зная, что редактировать ее будет подлая сволочь, которая, как и всякая подлая сволочь, особым умом не отличается, он главное выложил на демонстративно открытое место. Лучший метод спрятать. И никто так это и не увидел! Русским языком, черным по белому написано… Ни один военный историк даже внимания на это не обратил!