Книга Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд

Если Энн, после первого потрясения, пришла к неизбежному заключению,что Эндрю, ее возлюбленный, не способен на коварство и надо просто ждать, какбудут развиваться события, то Кэтрин, посвященная сестрой далеко не во вседетали биографии Эндрю, смотрела на него сквозь прищуренные глаза с холоднымгневом.

— Вы нашли себе хорошую компанию, милорд, — зазвенел ееголос. — Я в вас жестоко ошиблась, иначе бы ввек не стала бы помогать вамбежать из заключения. Доновану следовало вздернуть вас!

Эндрю нечего было противопоставить разящему выпаду Кэтрин. Скровоточащей раной в душе он подумал: неужели Энн испытывает к нему те жечувства, что и ее сестра?

— Что вы с ними собираетесь делать? — требовательно спросил Эндрю у лордов.

— Мы все обсудим, но не здесь, — отозвался Флеминг и кликнулстражников: — Уведите женщин в башню и посадите в разные камеры.

Эндрю мгновенно встревожился. И Дуглас, и Флеминг имелирепутацию развратников и насильников, и, помещенные поодиночке, сестрыоказывались перед ними совершенно беззащитными. Любой ценой Крейтон обязан былзащитить девушек, даже если ради этого пришлось бы пожертвовать всем остальным.

Кэтрин и Энн стражники увели в башню, и зрелище этоврезалось в его память навеки. Энн вопросительно смотрела на него. О чем онадумала? По-прежнему ли доверяет ему? Или уже нет? Может быть, она чувствуетсебя жестоко обманутой, и Эндрю ей теперь отвратителен?

Крейтон повернулся к лордам.

— Полагаю, что вправе получить разъяснения. В нашемсоглашении ничего не говорится о похищении женщин, тем более жены Мак-Адама.Эти шутки с огнем способны перечеркнуть все наши усилия.

— Мак-Адам всегда был у нас бельмом на глазу, — с досадойпояснил Дуглас.

— Сейчас не время для хирургических операций. Боюсь, что вырискуете вообще остаться без глаза, — нахмурился Эндрю.

— Не горячитесь, Эндрю, — рассмеялся Флеминг. — Мы всеголишь собрались вырвать когти у льва.

— То бишь Якова? И для этого понадобилось похищать женщин,не имеющих никакого отношения к политике?

— Да, и посредством этого избавиться от Донована Мак-Адама.

— Если хоть один волосок упадет с его головы, Яков прикажетвас четвертовать или зажарить на медленном огне.

— После того как король кое-что узнает о своем приближенном,едва ли он будет так за него мстить.

— Долго вы будете морочить мне голову? Что вы, черт возьми,задумали?! — взорвался Эндрю, чувствуя, что с трудом сдерживает отвращение ксвоим мнимым компаньонам.

— Представьте реакцию короля, — со смешком сказал Дуглас, —когда он узнает, что Донован Мак-Адам — подлый изменник.

— Чушь! Яков никогда в это не поверит.

— Даже если, — мягко спросил Флеминг, — подпись Донованабудет стоять под копией нашего э-э... с вами соглашения?

— Так он и придет к вам, чтобы подписать себе смертныйприговор! Что-то не очень верится.

— Не придет, я согласен. Если только речь не идет о жизнии чести его жены.

Мозг Эндрю лихорадочно работал.

— Продолжайте, — сказал он, стараясь выиграть время.

— Если Донован захочет сохранить жизнь и честь жены, емупридется подписаться под копией нашего документа.

— После чего, — продолжил Эндрю, — эта копиявместе со столом полетит вам в лицо. А впрочем, даже если он его подпишет,сразу по возвращении он изложит обстоятельства подписания бумаги королю,который доверяет ему куда больше, чем всем вам вместе взятым.

— У него не будет возможности отречься от подписи!

— Убийство?

— Совершенно верно. Мы не настолько глупы, чтобы отпускатьДонована живым.

Эндрю с минуту ходил по комнате, затем повернулся лицом клордам.

— Во-первых, он не подпишет бумаги. Он никогда не свяжетсвое имя с изменой. Во-вторых, его связь с женой была отягощена ссорами ираздорами. Что поделаешь, ведь для леди Мак-Леод это был брак по принуждению.Кроме того, и это самое важное, он может явиться сюда с целой армией.

— И снова промах, — с ухмылкой заметил Дуглас. — Мак-Адам уже получил маленькую записочку, прочитав которую сразу жеотправится сюда... один и без оружия.

— Кроме того, — добавил Флеминг, — я был при дворе уже послетого, как вам пришлось оттуда ретироваться, и самым внимательным образом следилза семейными отношениями Мак-Адамов; вопреки общему мнению, я пришел к выводу,что супруги очень любят друг друга.

Эндрю вздохнул. Ему требовалось время, чтобы все обдумать, асамое главное — найти способ пробраться к Энн. Он должен былдоказать, что ни в чем не виноват перед ней. В бесполезности беседы с КэтринКрейтон не сомневался. Ему необходимо было найти способ освободить сестер и втоже время спасти Донована.

— Что ж, пожалуй, вы правы. И как вы все это предполагаетеорганизовать?

— Мы дадим ему возможность побеспокоиться, а когда он начнетсходить с ума от тревоги за жену, к нему в руки попадет наш документ. Если явсе правильно рассчитал, на рассвете Донован будет стоять у ворот.

— А женщины?

— Их здесь подержат в одиночных камерах — длябольшего страха. Полагаю, к рассвету следующего дня они скажут все что угодно,лишь бы их пощадили, — небрежно отозвался Флеминг.

Эндрю чуть не улыбнулся наивности лорда: при всей своейхитрости и изворотливости, заговорщики ни на гран не поняли характеров сестерМак-Леод.

— Обе леди привыкли к удобству, — продолжал Флеминг. — Целыесутки в заключении, без воды и хлеба, под строгим надзором — это сломаетих, и они сделают все, что мы от них потребуем.

— А что дальше станет с ними?

— Они обе такие милашки, — сладко сказал Флеминг. — Вобщем, не беспокойтесь о них. Когда Донована отпоют и похоронят, когда кончитсятраур по случаю смерти Мэгги и ее сестер, обе выйдут замуж — за лордаДугласа и меня. Они хорошего происхождения, приближены к королю — чем нежены для нас? Оказавшись в ближайшем окружении короля, мы быстрее и успешнеесумеем осуществить наши с вами, сэр Эндрю, планы.

Эндрю изобразил на лице улыбку, хотя зубы у него были сжатыот ненависти. Ему всегда было тягостно общество этих беспринципных политиканов,но сегодня оно оказалось просто непереносимым. Одной мысли, что Энн и Кэтринмогут пойти под венец с убийцами и изменниками, достаточно было, чтобы онзакипел яростью. Но пока оставалось лишь улыбаться и поздравлять их с успехом.

Энн и Кэтрин не получили возможности перекинуться паройслов, приободрить или утешить друг друга. Их увели и заперли в одиночныекамеры.

Первые минуты обе они были просто оглушены. Само по себепохищение было шоком, но то, что они увидели в замке, выходило за пределывсякого воображения.