Книга Последние сто дней рейха - Джон Толанд

Поток беженцев из города нарастал.

На следующий день, 7 апреля, штаб фронта сопротивления, куда входили и гражданские, и военные, переместился в Дворец Ауэрсперг, принадлежавший принцессе Агати Крой, которая также входила в сопротивление. Оттуда Жоколл и другие лидеры продолжали руководить восстанием, которое достигло таких пропорций, что генерал фон Бунау передал в штаб Гитлера: Гражданское население вывешивает красно-белые флаги и ведет по немецким войскам огонь, который поражает больше, чем огонь противника.

Ответ из Берлина был следующий: Восставших в вене подавлять самыми жестокими методами. Гитлер.

К вечеру передовые части русских вступали в Вену, которая местами полыхала. Оставшиеся пожарные метались из одного района в другой, пытаясь справиться с огнем.

8 апреля солдаты Толбухина, которые могли наступать быстрее, но их сдерживал недостаток боеприпасов, а также организационные трудности, вошли в «красные» районы города, где почти не было сопротивления. Социалисты в этих районах убедили большинство защитников сложить оружие и снять военную форму. В одном из районов города жители помогли почти 3000 немцев стать «гражданскими», спрятав их в подвалах и на чердаках.

Первые русские солдаты вошли в черту города около полудня. Зачастую русских не стоило бояться. Они были добродушно-веселыми и даже баловали детей.

Бои были беспорядочными, и передовой как таковой не было. Отставшие от своих немецкие солдаты занимали отдельные позиции по всему городу, но красно-белые флаги висели на сотнях домов. Повстанцы удерживали здание парламента и городскую ратушу. Другие группы атаковали главное управление полиции, чтобы освободить заключенных.

Генерал фон Бунау, однако, все еще занимал прочную оборону в Старом городе, который окружала широкая, засаженная деревьями улица под названием Рингштрассе, или просто «Кольцо», а на северо-востоке подступы прикрывал Дунайский канал. В середине дня оттуда на большой скорости выехала небольшая кавалькада машин и направилась в небольшой парк. Из одной машины гестаповцы и эсэсовцы вытащили Бидермана, Хута и Рашке. С их формы сорвали нашивки и связали им руки. Веревку набросили на дорожный знак и набросили петлю на шею Бидермана. Вначале повесили его, а затем Рашке. Затем веревку привязали к знаку «стоп» трамвая, и когда набрасывали петлю на шею Хуту, он выкрикнул: "За бога и Австрию!".

Один «предатель» все еще оставался в крепости. Это был лейтенант Шейхельбауэр, участник сопротивления, выдающий себя за ярого нациста. Еще до обеда ему удалось сделать замечательное открытие в оперативно-боевой части — он нашел новый план обороны Старого города, в котором детально описывалось количество и место расположения всех частей и подразделений, верных Бунау.

Шейхельбауэру удалось выкрасть план и передать его Жоколлу. Документы были настолько важными, что Жоколл решил передать его русским лично. Около 4 часов утра 9 апреля, когда войска Бунау медленно теснились к Дунаю, майор и десять охранников перешли к русским. Два часа спустя Жоколл стоял перед самим Толбухиным. Он рассказал ему о новых немецких позициях и показал туннели, через которые русские могли проникнуть в Старый город.

Возвращаться пришлось самым непредвиденным образом. Жоколл доехал на максимальной скорости с несколькими русскими офицерами до моста через Дунай, но пришлось лишь засвидетельствовать, причем слишком поздно, что мост разрушен. Машина упала в реку, в результате чего двое русских получили тяжелые травмы. Жоколл, однако, не пострадал. Пересев в другую машину, он безрассудно поехал через позиции немцев и благополучно добрался до Дворца Ауэрсперг.

На следующий день еще один коренной житель Вены, обеспокоенный судьбой города, вернулся домой. По личной просьбе Гитлера Отто Скорцени находился в инспекционной поездке на Восточном фронте. Он обедал вместе с Шернером, когда в комнату буквально вбежал помощник и сообщил, что русские вошли в Вену. Семья Скорцени все еще находилась в Вене, так же как и два спецподразделения, которыми он не хотел жертвовать ради простого боя. Скорцени попрощался с Шернером и через шесть часов быстрой езды доехал до окраины родного города. Его просто шокировал вид немецких солдат, в беспорядке отступающих из Вены. Еще больше его привело в ярость то, что раненые солдаты должны были передвигаться самостоятельно, в то время как здоровые ехали на грузовиках, груженных мебелью. Он попытался остановить повозку, запряженную лошадью, на которой сидели солдаты и одна девушка. Когда это у него не получилось, то он схватил сержанта за шиворот и дал ему пощечину. "Теперь разгрузи всю мебель и посади сюда раненых! — закричал Скорцени. Если девушка хочет уйти, то пусть идет пешком!" Он забрал у сержанта пистолет и отдал его раненому, стоявшему рядом. "Посадить только раненых", — приказал он.

Сгустились сумерки, когда Скорцени приехал в Вену. Он с облегчением обнаружил, что два его подразделения уже ушли, и решил разузнать о судьбе своей семьи. Дом матери оказался наполовину разрушенным, а сама она за несколько дней до этого успела уйти. Дом брата был также разрушен и пуст. Он проехал по пустынным улицам к своей фабрике, которую основал до войны, где для подрядчиков изготавливались подмостки. Шум боя становился все слышнее по мере приближения к Дворцу Шонбрун. Рядом разорвался снаряд. Проходя мимо двух полицейских, он остановился и узнал у них обстановку.

Полицейские взяли под козырек. — Полковник, — с улыбкой ответил один из них, — мы — линия обороны Вены.

На его фабрике света не было, и секретарша вскипятила воду для чая на горелке. Каждый из собравшихся рабочих хотел пожать Скорцени руку. Ему сказали, что русские танки уже вышли к центру. Жители города занимались грабежом даже в большей степени, чем русские. Это был конец старой Вены и Австрии.

Скорцени знал, что Гитлер захочет услышать его отчет по ситуации в самой Вене. Его не испугало то обстоятельство, что русские танки уже находятся в городе. По закоулкам, которые он хорошо знал, Скорцени указывал дорогу водителю через кромешную тьму, покрывшую город, в крепость, где располагался Бунау. Там он рассказал, что нигде не видел немецких солдат, но много русских. "Когда вернусь, то доложу фюреру, что Вена для нас потеряна".

У ближайшего отделения гестапо он продиктовал радиосообщение Гитлеру: На улицах Вены, ведущих на восток, я стал свидетелем хаоса. Предлагаю принять жесткие меры. Вена практически беззащитна и утром окажется в руках русских.

Войска Бунау были отброшены за черту города к реке Дунай на последние оборонительные рубежи. Саперы взорвали четыре моста, оставив для отступления только «Рейхсбрюке». Когда последний солдат Бунау перешел через мост, то немецкие саперы приблизились к большой конструкции, намереваясь уничтожить его, но охрана моста, входившая в ряды сопротивления, неожиданно для саперов направила на них пулеметы, и тем пришлось ретироваться.

Еще три дня сохранялись очаги сопротивления, но к 14 апреля бои за Вену были закончены. На улицах стояли сгоревшие танки, валялись туши мертвых лошадей. Тысячи немцев, жителей Вены и русских лежали рядом. Больных и раненых на колясках и тачках доставили в отделения скорой помощи. Жители забаррикадировались в домах, чтобы защититься от русских, насильственно вывезенных из своей страны, и от самих жителей Вены, занимавшихся грабежами и насилиями. Детям было сказано бежать на ближайший командный пункт русских, чтобы предупредить их о набегах бандитов. Если патруль прибывал вовремя, то грабителя или насильника иногда расстреливали на месте; иногда арестовывали, но чаще мародеров просто предупреждали и отпускали на все четыре стороны.