Книга Император Крисп - Гарри Тертлдав

— А разве можно найти более безопасное место? — прошептала она. — Все сейчас во дворе и слушают моего отца.

Фостий уже захотел броситься к ней и обнять, но упоминание о Ливании заставило его замереть.

— Верно. А знаешь ли ты, что сказал твой отец? — прошептал он и пересказал ей слова Ливания.

— О нет! — все еще шепотом выдохнула Оливрия. — Значит, он хочет твоей смерти. Я молилась, чтобы он этого не возжелал.

— Я тоже так думаю, — с горечью согласился Фостий. — Но что я могу поделать?

— Не знаю.

Оливрия протянула к нему руки. Фостий торопливо шагнул навстречу. Ее прикосновение заставило его если и не позабыть обо всем, то, по меньшей мере, счесть несущественным, пока он держит ее в объятиях. Но Фостий помнил, какую осторожность им необходимо соблюдать, даже тогда, когда бедра Оливрии сжимают его бока, и то, что должно было стать возгласами восторга, превратилось в еле слышимые вздохи.

Закончив, они уже привычно, как можно быстрее привели одежду в порядок.

Увы, удовольствие лениво поваляться после любви было не для них.

— Как же нам тебя отсюда вывести? — прошептал Фостий. Не успела Оливрия ответить, как он сам отыскал решение:

— Я пойду вниз. Тот, кто за мной присматривает — наверное, Сиагрий, — последует за мной. А когда мы уйдем, ты тоже сможешь спуститься.

— Да, прекрасный план, — кивнула Оливрия. — Должно получиться; в комнатах этого коридора почти никто не живет, так что вряд ли меня заметят, пока я не спущусь вниз. — Она взглянула на него с прежней расчетливостью. Нежные взгляды, которыми Оливрия одаривала его сейчас, нравились Фостию больше. — Когда мы только привезли тебя сюда, ты не придумал бы этот план так быстро, — сказала она.

— Возможно, и нет, — признал он. — Мне пришлось научиться очень многим вещам, которые я не имел привычки делать сам. — На мгновение он коснулся через ткань туники ее груди. — А некоторые из них мне нравятся больше остальных.

— Неужели ты хочешь сказать, что я у тебя первая? — Эта мысль едва не побудила Оливрию повысить голос, и Фостий тревожно взмахнул рукой. Но она уже покачивала головой:

— Нет, быть такого не может.

— Нет, конечно. Но ты первая женщина, которая мне нужна.

Подавшись вперед, она нежно коснулась губами его губ:

— Мне так приятно это слышать. Тебе, наверное, нелегко было в этом признаться, если учесть, где ты рос.

Фостий пожал плечами. Пожалуй, проблема заключалась в том, что он слишком много думал. Эврип и особенно Катаколон, казалось, без всяких проблем наслаждались жизнью на всю катушку. Но все это так, между прочим. Фостий встал.

— Сейчас я тебя покину, — сказал он. — Внимательно слушай и не выходи, пока не убедишься, что все тихо. — Он шагнул к двери, остановился и повернулся к Оливрии:

— Я люблю тебя.

Полукружия ее бровей приподнялись.

— Прежде ты такого не говорил. И я люблю тебя — но ты и так об этом наверняка знаешь, ведь иначе я не пришла бы сюда, несмотря на отца.

— Да. — Фостий тоже думал, что знает про любовь Оливрии, но он привык всюду искать заговоры, поэтому иногда отыскивал их даже там, где ими и не пахло. Но сейчас ему приходилось — и хотелось — рисковать.

Он вышел в коридор. Там, само собой, сшивался Сиагрий, который без промедления одарил Фостия ехидным взглядом:

— Что, парень, понял, что спрятаться тебе не удастся, верно? И что ты собираешься делать? Может, спуститься вниз и отпраздновать начало своей солдатской карьеры?

— Вообще-то да, — ответил Фостий и с удовлетворением отметил, как отвисла челюсть Сиагрия. Запалив фитиль на огарке свечи, чтобы не кувыркнуться вниз головой на темной лестнице, Фостий стал спускаться на нижний этаж башни.

Сиагрий выругался себе под нос, но все же отправился следом. Фостий едва удержался, чтобы не начать насвистывать прямо на лестнице: незачем Сиагрию знать, что его обвели вокруг пальца.

* * *

К югу от мощной двойной стены, преграждающей сухопутный доступ к столице, находился широкий луг, где отрабатывала маневры имперская кавалерия. Когда Крисп приехал туда понаблюдать, как упражняются солдаты, он увидел, что из земли сквозь сероватый покров прошлогодней травы уже пробивается новая.

— Солдат нельзя нагружать упражнениями слишком быстро, — предупредил Саркис. — Всю зиму они провели в четырех стенах, и мышцы у них заплыли жирком.

— Знаю, знаю… Мы с тобой это уже несколько раз проходили, — довольно дружелюбно ответил ему Крисп. — Но мы выступим в поход сразу, как только позволят погода и припасы, и если солдаты не будут к тому времени готовы, это будет нам стоить утраченных жизней, а может, и проигранной битвы.

— Будут, — с угрюмой уверенностью пообещал Саркис. Крисп улыбнулся; именно эти интонации он и надеялся услышать.

К поставленным торчком тюкам соломы, изображавшим врага, галопом приближался отряд кавалеристов. Недоскакав ярдов девяносто или сто, они осадили коней и начали стрельбу из луков по мишеням, выпуская стрелы с максимально возможной частотой, а затем по команде офицера выхватили сабли и с яростными криками атаковали воображаемого противника.

Стальные клинки сверкали на ярком солнце, превращая кавалерийскую атаку в воинский спектакль. Тем не менее Крисп повернулся к Саркису и заметил:

— Война стала бы неизмеримо более легким занятием, если бы фанасиоты сопротивлялись не больше, чем эти тюки соломы.

Рыхлое лицо Саркиса украсила ухмылка:

— Истинная правда, ваше величество. Любой генерал хочет, чтобы каждая его кампания превращалась в прогулку, но если такое случится хотя бы раз за всю карьеру, то полководцу уже не приобрести репутацию, которая переживет его на века. Проблема-то в том, что парень на другой стороне тоже хочет просто прогуляться, а на наши желания ему начхать. Какая грубость и невнимательность с его стороны!

— По меньшей мере, — согласился Крисп. Когда отряд лучников удалился от тюков соломы на безопасное расстояние, к мишеням приблизился другой отряд и начал метать в них дротики. Еще дальше кавалерийский полк разделился пополам и практиковался в более или менее реалистичном фехтовании верхом. Во время таких тренировок солдаты старались не поранить друг друга, но Крисп знал, что сегодня вечером у лекарей появится дополнительная работа.

— Похоже, настроение у них весьма боевое, — рассудительно заметил Саркис. — Во всяком случае, они без колебаний выступят на новую схватку с еретиками. — Он произнес это слово без всякой иронии, хотя его собственная вера была какой угодно, только не ортодоксальной.

Крисп не стал попрекать его этим, по крайней мере, сегодня. После недолгих размышлений он установил для себя разницу между васпураканской и фанасиотской гетеродоксиями. «Принцы» не желали иметь никакого отношения к той версии веры, что исходила из столицы империи, но в то же время не были заинтересованы и в навязывании Видессу своей версии. Такое Криспа вполне устраивало.