Книга Чапаев - Владимир Дайнес

«Если убьют, во что бы то ни стало вынести из боя и сюда — на переправу, к пароходу!»

На повозках уже гнали от берега патроны; их подносили ползком, как только цепи полегли за Турбаслами. Когда помчались в атаку, прямо в грудь пуля сбила Траллина; его подхватили и под руки отвели с поля боя. Теперь на том месте, где была крошечная смертельная ранка, горит у него орден Красного Знамени…

Перелом был совершен, положение восстановлено. Фрунзе оставил полк и поехал с Еланем к другому полку, к пугачевцам. Взбирались на холмики, на пригорки, осматривали местность, совещались, как лучше развивать операцию, вновь и вновь разучивали карту, всматривались пристально в каждую точку, сравнивали с тем, что видели здесь на самом деле. Пугачи продолжали идти по берегу. Стали подходить разинцы и батальоны Домашкинского полка: они выравнивались вдоль шоссе. В полдень был отдан приказ об общем дальнейшем наступлении. Пугачевцы должны были двигаться дальше по берегу, разинцы и батальоны Домашкинского — в центре, а с крайнего левого фланга — иванововознесенцы; они уже заняли к тому времени Старые Турбаслы и стали там на передышку. Как раз в это время показались колонны неприятельских полков; они с севера нависали ударом мимо иванововознесенцев — в центр группы, готовой к наступлению.

— Это, может быть, стада, — предполагали иные.

— Какие стада, когда штыки сверкают! — замечали им. Видно ли было сверканье штыков — сказать нельзя, но уж

ни у кого не было сомнения, что идут неприятельские полки, что от этого боя зависеть будет очень многое. Фрунзе хотел участвовать и в этой схватке, но Елань упросил, чтобы он ехал к переправе и ускорил переброску полков другой дивизии. Согласились, что это будет лучше, и Фрунзе поскакал к переправе. Скоро под ним убило лошадь и самого жестоко контузило разорвавшимся снарядом. Но и будучи контужен, он не оставил там работы, на берегу, — подгонял, помогал советом, переправил туда часть артиллерии.

Прежде всех подвел к Иваново — Вознесенскому полку батарею Хребтов. Он встал позади цепей и в первом же натиске неприятельском, когда застыли цепи в состоянии дикого, окостенелого выжидания, открыл огонь. И бойцы, заслышав свою батарею, вздрогнули весело, пошли вперед…»Однако наступление развить не удалось, так как противник имел превосходство в силах. Под его натиском разинцы стали отходить, а иванововознесенцы задержались под Турбаслами. На них теперь противник обрушил часть своих сил. Снова дадим слово Фурманову:

«Елань подскакал к Хребтову.

— Разинцы, Хребтов, отступают, надо помогать! Поверни орудия, бей правее по тем частям, что преследуют отступающих!..

И Хребтов повел обстрел. Верный глаз, смекалка и мастерство испытанного, закаленного артиллериста сделали чудо: снаряд за снарядом, снаряд за снарядом — ив самую гущу, в самое сердце неприятельских колонн… Там растерялись, остановили преследование, задержались на месте, понемногу стали отступать, а огонь все крепчал, снаряды все чаще, все так же верно ложились и косили неприятельские ряды. Наступление было остановлено. Разинцы встрепенулись, ободрились. В это время Чапаеву на том берегу помогал при переправе Михайлов. Когда он увидел, что к берегу сбежалась масса красноармейцев, понял, что дело неладно, побежал к Чапаеву, хотел доложить, но тот уж все знал — только что по телефону обо всем переговорил с Еланем.

Только заикнулся Михайлов рассказать ему, что видел, а Чапаев уж приказывает:

— Михайлов, слушай! Только сейчас погрузили мы батальон еще… Туда нужны силы… Этого мало… Надо отогнать этих с берега… Понял? От них — одна гибель. Поезжай, возьми их обратно, за собой. Понял?

— Так точно. — И Михайлов уж на том берегу. Разговор у него короток, да и нет времени разговаривать.

Иных бегущих плеткой, иных револьвером задержав, остановил, крикнул:

— Не смей бежать! Куда, куда бежите? Остановитесь! Одно спасенье — идти вперед! За мной, чтобы ни слова! Кто попытается бежать — пулю в голову! Сосед, так его и стреляй! За мной, товарищи, вперед!!!

Эти простые и так нужные в ту минуту слова разогнали панику. Бежавшие остановились, перестали метаться по берегу, сгрудились, смотрели на Михайлова и недоуменно, и робко, и с надеждой:

«А не ты ли и вправду спасешь нас, грозный командир?»

Да, он их спас. В эти мгновенья иначе как плетью и пулей действовать было нельзя. Он взял их, повел за собою. Построил как надо, толпу снова превратил в организованное войско. И теперь, когда подходил с ними навстречу отступавшим двум разинским батальонам и домашкинцам, те вздрогнули радостно, закричали:

— Пополнение идет, пополнение!

В такие минуты ошибку рассеять было бы преступлением, — их так и уверили, что тут показалось действительно пополнение. Батальоны повернулись, пошли в наступление… Но победы здесь не было. Только — только удалось неприятеля отогнать, и, когда отогнали, главные силы его загнали на Иваново — Вознесенский полк. Он очутился под тяжким ударом, но выдержал одну за другою четыре атаки нескольких неприятельских полков. Здесь героизм и стойкость были проявлены необыкновенные. Выстояли, выдержали, не отступили, пока не подошли на помощь свои полки и облегчили многотрудную обстановку…

Ушедших по берегу пугачевцев, чтобы не дать им оторваться, надо было оттянуть обратно. Когда приказание было отдано и они стали отходить, — молчавший и, видимо, завлекавший их неприятель открыл одну за другою ряд настойчивых атак. Пугачевцы отступали с потерями… Схватывались, отбивались, но в контратаку не ходили — торопились скорее успеть на линию своих полков…»

Воспользуемся еще одним свидетельством форсирования реки Белой — воспоминаниями генерал — лейтенанта авиации А. И. Белякова. Он родился в 1897 г. В 20 лет окончил Александровское военное пехотное училище. В 1919 г. вступил в Красную Армию, был назначен заведующим противогазовой обороной 3-го артиллерийского дивизиона 25-й стрелковой дивизии. После Гражданской войны в 1921 г. окончил Московскую фотограмметрическую школу, в 1936 г. — военную школу пилотов. С 1921 г. преподавал в Московской фотограмметрической школе, с 1930 г. — преподаватель и начальник кафедры Военно — воздушной академии им. Н. Е. Жуковского. 20–22 июля 1936 г. вместе с В. П. Чкаловым и Г. Ф. Байдуковым участвовал (штурманом) в беспосадочном перелете по маршруту Москва — Северный Ледовитый океан — Петропавловск — Камчатский — о. Удд (о. Чкалов). За этот перелет ему и другим членам экипажа присвоено 24 июля 1936 г. звание Героя Советского Союза. 18–20 июня 1937 г. в том же составе совершил перелет из Москвы через Северный полюс в г. Ванкувер (США). С 1936 г. Беляков флаг — штурман соединения, затем флаг — штурман ВВС РККА, с 1940 г. заместитель начальника Военной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии, затем начальник Рязанской высшей школы штурманов ВВС. В Великую Отечественную войну главный штурман воздушной армии. С 1945 г. начальник штурманского факультета Военно — воздушной академии. После увольнения в отставку с 1960 г. профессор Московского физико — технического института.