Книга Пожарский - Дмитрий Володихин

С женою Дмитрию Михайловичу повезло не меньше, чем с матерью. Его супруга, Прасковья Варфоломеевна, скончалась летом 1635 года, проведя рядом с мужем большую часть жизни. Князю Пожарскому Прасковья Варфоломеевна стала надежной опорой: она подарила ему четырех сыновей и трех дочерей, притом почти всех заботливо довела до взрослого возраста. Для начала XVII столетия это исключительно хороший результат: очень многие дети умирали в младенчестве, в отрочестве. А Прасковья Варфоломеевна потеряла маленьким мальчиком лишь сына Никиту, скончавшегося в 1608 году.[384] О нем обычно не упоминают, перечисляя потомство Дмитрия Михайловича, но останки малыша сохранились в родовой усыпальнице Пожарских.

Из какого рода происходила первая жена князя, неизвестно даже приблизительно. Можно лишь сделать предположение, связанное с редким ее отчеством. Имя Варфоломей (Вахрамей — по-старомосковски) до крайности нехарактерно для представителей русского дворянства и аристократии той поры. Но один подходящий Варфоломей все-таки отыскивается в слабой ветви чрезвычайно размножившегося рода Бутурлиных.

Это Варфоломей Михайлович Бутурлин-Полуектов по прозвищу Варгас. На службе он стоял невысоко, известно лишь, что числился в 1550-х годах «дворовым сыном боярским» по Вязьме.[385] Для второй половины XVI века его роднит с Пожарскими одна судьба: весьма знатный человек, не имеющий крепких позиций при дворе, слабый по службе и к тому же представитель рода, на который опалился Иван IV. Трое его сыновей достигли возраста взрослости — Степан, Ефим и Андрей[386]. Вероятно, Прасковья Варфоломеевна была их младшей сестрой.

Андрей умер рано, Степан в чины не пошел, а вот Ефим Варфоломеевич Бутурлин-Полуектов — личность колоритная.

На государевой службе он — с 1560-х[387]. Прожил долгую жизнь, на исходе 1580-х служил в московских дворянах, водил полки против татар и нагайцев (1580/1581,1582,1584,1585), был на воеводстве в Пронске (1580/1581), Михайлове и Новосиле (1600/1601), а также других, менее значительных городах; в последние годы царствования Бориса Годунова возглавил целую армию на Рязанщине и снискал себе думный чин окольничего.[388] Но как минимум дважды удостаивился опалы от царя Федора Ивановича: в 1588/1589 году он сидел «у пристава», то есть под стражей, а в феврале 1597-го угодил воеводой в далекий Тобольск…[389] Зато при Василии Шуйском благоденствовал: в 1606 году царь послал его воеводой в богатый Брянск[390]. На следующий год он принял осколькое воеводство. Там его и убили повстанцы, возглавленные очередным самозванцем, — лжецаревичем Петром.

Е. В. Бутурлин-Полуектов владел поместьями в Верейском и Суздальском уездах, притом, как и Пожарские, делал вклады в Суздальский Спасо-Евфимьев монастырь.[391] Его родичи прямо соседствовали с Пожарскими по земельным владениям под Суздалем[392] — вот и повод для знакомства, а затем и для брачных планов…

Не Ефим ли Варфоломеевич оказал князю Д. М. Пожарскому протекцию при государях Борисе Федоровиче и Василии Ивановиче? Ведь именно тогда Дмитрий Михайлович стал заметен при дворе и в армии. Впрочем, это всего лишь гипотеза.[393]

Самым стойким, после Пожарского, военачальником земцев во время «Страстного восстания» 1611 года был И. М. Бутурлин. Возможно, это не простое совпадение. С родней в таких сложных обстоятельствах легче договориться о взаимодействии.

Прасковья Варфоломеевна, если она действительно происходила из Бутурлиных-Полуектовых, надолго пережила отца и братьев, а значит, ее кончина никак не отразилась на землевладельческой истории Пожарских и Бутурлиных.

Второй брак был заключен князем Пожарским с княжной Феодорой Андреевной Голицыной, дочерью стольника Андрея Ивановича Голицына. Как видно, связи с родом Голицыных тянулись в биографии Пожарского еще с 1610 года, со времен подготовки антипольского восстания в Москве и начальных шагов Первого земского ополчения. Голицыны стояли бесконечно выше Пожарских в местнической иерархии Московского царства. Если бы от этого брака родился ребенок, то он располагал бы высочайшей знатностью предков по материанской линии и славой добрых служильцев — по отцовской.