Книга Дочь викинга - Юлия Крен

– Что это значит? – спросила она.

– Так говорят женщины моего народа, когда они… когда они… – Руна не решалась произнести это вслух. – Когда они ждут ребенка.

Это была неправда. Это не могло быть правдой, Руна ошибалась!

Конечно, это стало бы заслуженным наказанием за ее легкомыслие. За то, что она доверилась Тиру.

Но хотя Гизелу рвало каждое утро, она и подумать не могла о том, что в ее исхудавшем теле растет ребенок. Как она могла создать новую жизнь, когда чувствовала себя столь обессиленной и уставшей? Такой человек, как Тир, не мог породить вместе с ней новую жизнь! И не потому, что она была принцессой франков, а он – ничтожным разбойником из племени норманнов. Гизела в своей усталости, а Тир в своей злобе скорее походили на иссохшие деревья, чем на молодые побеги, на пепел, а не на землю, на серый лед, а не на чистую воду.

Этого не может быть! Гизела не хотела думать об этом, не хотела представлять себе это. Но хотя принцесса почти не ела и ее все время рвало, через несколько недель ее грудь заметно увеличилась, бедра стали шире, а лицо – полнее. До этого Руна не заговаривала о том, что Гизела ждет ребенка, но теперь не могла не обратить внимания на то, как изменилось тело ее подруги.

Руна кипела от гнева – гнева, о котором Гизела даже не подозревала.

– Зачем ты вообще осталась с ним наедине? – кричала северянка. – Разве я не говорила тебе держаться от него подальше? Для чего тебе непременно нужно было приносить ему еду? Зачем было позволять ему спать в сарае рядом с нами? – Одних слов было мало. Руна схватила подругу за плечи и встряхнула ее.

– Почему ты так злишься на меня? – возмутилась Гизела. – Он ведь меня изнасиловал, не тебя! Это я страдаю от последствий своего поступка!

Руна схватила нож, и на мгновение принцесса испугалась, что северянка набросится на нее. Но Руна просто принялась размахивать оружием перед ее лицом.

– Он изнасиловал тебя, потому что ты не сопротивлялась! – кричала Руна. – Я показала бы тебе, как метать нож, но ты не хотела учиться!

– Он чем-то опоил меня! – оправдывалась Гизела. – Я не смогла бы сопротивляться, даже если бы знала, как метать нож! Я была не в себе!

Руна резко мотнула головой:

– Я бы никогда не выпила то, что дает мне Тир. И даже если бы я была не в себе, я бы знала, как защититься. Потому что я умею это делать. Потому что я тренировалась. Потому что я всегда начеку.

Гизела опустила глаза.

– Ты ударила меня в тот день! – пробормотала она.

– А ты сказала, что мой корабль никуда не годится! – Руна немного успокоилась.

– Может, твой корабль не так уж и плох, – прошептала принцесса, хотя сама не верила в свои слова.

Северянка отстранилась:

– Даже если бы мой корабль был хорошим, мы не смогли бы выйти в море! Как мы совершим это, учитывая твое состояние?! И потом, когда родится ребенок… – Она топнула ногой. – Оставить бы тебя здесь! Ты это заслужила. Дура!

Руна замахнулась, но ее лицо исказила гримаса отчаяния. Так ничего больше и не сказав, она повернулась и побежала прочь от дома. Гизеле хотелось последовать за ней, но принцесса осталась. Она боялась того, что Руна еще раз обзовет ее дурой, а может, даже ударит.

Только сейчас она поняла, что Таурин слышал их ссору. Теперь он знал, что Гизела ждет ребенка. У нее родится бастард.

Во взгляде Таурина сквозила насмешка.

Принцесса не смотрела на него. Не было ничего страшнее, чем родить ребенка от Тира, поэтому даже исполненный ненависти взор франка не пугал ее. Она и сама себя ненавидела. Гизеле даже подумалось, что этой ненависти достаточно, чтобы она сгорела дотла. Но ее тело почему-то не вспыхнуло.

Нож Руны лежал на полу – должно быть, северянка выронила его, когда выбежала. Гизела подняла оружие, нанесла отметину на деревянную стену и принялась метать клинок. Вначале лезвие летело мимо. В какой-то момент оно все-таки ударилось об отметину, но нож не вошел в дерево. И только спустя часы упорных тренировок клинок попал точно в цель. Гизела раз за разом поднимала нож или вырывала его из доски и бросала снова и снова. Она хотела научиться попадать в цель с закрытыми глазами.

День клонился к вечеру, а Руна все не возвращалась.

В этот день Гизела не пролила ни слезинки.

Руна все бежала и бежала, сама не ведая куда. И вдруг она поняла, что очутилась рядом со своим кораблем. С тех пор как в деревню пришел Таурин, а к Тиру вернулась память, северянка не принималась за постройку судна. Теперь же она ожесточенно взялась за работу: задраила оставшиеся щели, поставила мачту. В конце она приделала к носу корабля резную драконью голову. Только тогда Руна позволила себе остановиться и окинуть взглядом свое творение. Дракон смотрел на нее недобро, как Тир. Руна, сжав руки в кулаки, принялась поносить норманна.

– С самого начала ты мешал мне вернуться на родину! – вопила она. – Ты всегда и всем мешаешь! Ты все хочешь разрушить, всем испортить жизнь, чтобы люди поняли, что в этом мире их может постичь только неудача!

Да, Руне все-таки пришлось признаться себе в этом: ей не удалось построить стоящий корабль. Она не сможет вернуться домой.

Зажмурившись, девушка изо всех сил ударила кулаком по драконьей голове. Кожа на костяшках лопнула, полилась кровь. Руна завопила от боли – и взглянула правде в глаза. Ее намерение с самого начала было обречено на провал. Дело было не в том, что она не способна построить хороший корабль. Руна не сумела бы дотащить его до берега. И она понятия не имела, в какую сторону им нужно плыть. Ее родина находилась на севере, но она не знала, где именно.

Всю зиму она жила этой мечтой – грезой о том, что она не умрет, если проявит мужество; что жизнь ее не одолеет, если она воспротивится; что одной лишь силой воли можно изменить ход вещей. Но мир подобен бурному потоку, и этот поток оказался сильнее ее отчаяния и надежды. Руне оставалось только плюнуть в реку жизни и наблюдать со стороны, как умирают храбрые и сильные, а сволочи вроде Тира выживают. Воля могла помочь в этом потоке только тем, что позволяла не утонуть.

Но в реке жизни нельзя определить, в какую сторону тебе плыть. Руна не могла уйти от своей судьбы, как и Гизела. Принцесса не получила награды за то, что была добра с Тиром. Руна не получила награды за то, что день за днем строила этот корабль, на котором хотела доплыть до норвежских земель.

Вначале мысль об этом ввергла северянку в отчаяние, но затем она подняла топор и срубила с носа корабля драконью голову. Потом она схватила тесак и принялась молотить им по доскам, при этом еще и пиная свое творение. Сейчас она понимала Тира, понимала, что, когда уничтожаешь что-то, жить в мире становится немного легче. Может быть, сея разрушение, можно даже воспротивиться стремительному бегу жизни. Да, если ты разрушал все вокруг, тебя могло утянуть под воду, но если при этом ты играл с обломками чужих жизней, то смерть и уничтожение можно было превратить в прекрасный танец.