Книга Перикл - Анатолий Домбровский

— Где взяла? — спросил Протагор, побледнев.

— Лисикл принёс, списал с подлинника в портике царя-архонта.

— Лисикл? Какой Лисикл?

— Сын скототорговца, он бывает в нашем доме. Тот, что хочет стать оратором. Я просила тебя о нём, чтобы ты дал ему несколько уроков.

— Ах да, вспомнил. Красивенький такой мальчик. Когда он принёс это? — Протагор подбросил навощённую дощечку на ладони, словно хотел взвесить, насколько тяжёл донос на него.

— Только что, — ответила Аспасия. — Я едва успела прочесть, как ты пришёл.

— Значит, за мной ещё слежки нет, этот Клитон, этот подлый мерзавец, ещё не успел нанять скифов, чтобы схватить меня, если я решу убежать из Афин.

— Я тоже подумала об этом. Ты ещё успеешь убежать.

— Но куда, куда? — Протагор, нервничая, заходил по комнате. — Куда мне бежать? И нет Перикла. Он подсказал бы.

— Я подскажу, — сказала Аспасия. — Тебе следует бежать туда, откуда ты приплыл — в Фурии.

— Да, в Фурии! — обрадовался совету Аспасии Протагор. — А не в Абдеры, откуда я родом. В Фурии! Там у меня теперь много друзей. Они спрячут меня, если Клитон настигнет меня и там. Но как же я туда доберусь? Где взять корабль? Надо скорее бежать! Скорее! — снова разволновался Протагор. — Иначе мне смерть! Смерть! И позор!

— Думаешь, ты не смог бы оправдаться на суде? — спросила Аспасия, послав служанку за вином для Протагора: ему надо было выпить, чтоб хоть немного успокоиться.

— Не смог бы, нет! Куда мне? И измена! — вдруг рассмеялся он. — Как же без измены? Раз ты не афинянин, значит, персидский шпион! Это же всем ясно! И про богов ясно. Я сказал, что они, пожалуй, умерли ещё во времена Гомера.

Служанка принесла кружку вина. Протагор выпил её, не переводя дыхания. Вернул пустую кружку служанке, вытер губы и бороду рукой, сказал:

— Надо бежать сегодня же, ночью. Утром будет поздно — Клитон приставит ко мне скифов... Но где же раздобыть корабль?

— Я послала за нашими друзьями. Надеюсь, что они скоро придут. Послала за Фидием, Софоклом и Сократом. И ещё за стратегом Фукидидом. Перикл посоветовал мне, уезжая, обращаться к нему, если будет трудно.

Протагор, должно быть, не расслышал, что Аспасия назвала Фукидида стратегом, а поскольку на устах у всех был другой Фукидид, шурин покойного Кимона, вождь олигархов и противник Перикла, вытаращил глаза и спросил, задыхаясь:

— Послала за Фукидидом? Я не ослышался? Как можно? Думаю, что как раз Фукидид и подговорил Клитона написать на меня донос!

— Я о другом Фукидиде, о стратеге, — успокоила Протагора Аспасия. — О том, который, если помнишь, споря однажды с Геродотом, едва не довёл дело до драки. Геродот тогда настаивал на том, что историк должен описывать всё, что видит и слышит, а Фукидид на том, что надо исследовать закон, по которому всё совершается.

— Ладно, вспомнил, — ответил Протагор. — Он командует кораблями?

— И кораблями.

Пришли все, кого Аспасия позвала: первым прибежал Сократ — он уже знал, что против Протагора выставлена жалоба, за ним пришёл Фидий, затем Софокл и, наконец, стратег Фукидид, за которым Аспасия посылала Лисикла. Он и пришёл вместе с Лисиклом, сообщившим ему о жалобе Клитона против Протагора.

Устроившись в библиотеке Перикла, стали обсуждать случившееся. И вот к какому пришли решению.

Поскольку, как заявил Софокл, есть острая необходимость в том, чтобы срочно отправить в Фурии пятьдесят талантов золота из общей казны для тамошних нужд, для Гипподама, который развернул в Фуриях строительство порта, то Фукидид отдаст приказ о том, чтобы уже завтра утром послать в Фурии быстроходную триеру на вёслах и с парусами, на которой и переправится — тайно! — в Великую Грецию Протагор. Сократ проводит Протагора в Пирей, а Фидий подарит ему из своей коллекции парик, который не только скроет обширную лысину Протагора, но и превратит его из старика в юношу.

Так всё и устроили. Когда Аспасии сообщили — всё тот же юный Лисикл, — что триера с золотом для Фурий и Протагором на борту покинула Пирей, она вышла за ворота и облила герму белым вином. Гермес, как известно, покровительствует мудрецам, ораторам, гимнасиям, а также всем странникам. Значит, он, как никто другой, мог помочь Протагору — этому несчастному мудрецу и невольному страннику.

Умилостив вином Гермеса, Аспасия верила, что беда отстанет от Протагора. Отстанет от Протагора и пристанет к Периклу, как она пристала уже к Периклу, отстав от Анаксагора. Так накапливается несчастье — порция за порцией, пока не перетянет на свою сторону человека, всегда идущего по краю пропасти. О том, что жалоба Клитона на Протагора была задумана как очередной удар по Периклу, Аспасия не сомневалась.

На другой день после бегства Протагора она снова послала Лисикл а за стратегом Фукидидом и, когда тот пришёл, сказала ему:

— Перикла нет в Афинах. Враги Перикла наглеют. Поход Перикла в Понт Эвксинский хоть и важное дело — нужно расчистить путь хлеба Скифии в Элладу, — но не такое громкое, как если бы это была очередная победа над персами или финикийцами. Триумфального возвращения не последует, будет просто счастливое возвращение домой. Тем легче врагам Перикла наброситься на него с очередной клеветой, которую они заранее готовят. Я знаю, Фукидид, что ты верный друг Перикла и что он тебе друг, что тебе он доверил Афины, отправившись в поход. Стало быть, ты и должен защитить Перикла в его отсутствие, нанести удар по обнаглевшим врагам. Они кинули камень в Протагора, чтобы посмотреть, кто заступится за него, чтобы затем взять на прицел заступников. Но Протагор убежал, они скоро выберут для той же роли другую мишень. Впрочем, они знают, кого надо убрать с пути, чтобы приблизиться к Периклу с мечом или копьём. Вот тебе формула, Фукидид: Фукидид против Фукидида, стратег против вождя олигархов, друг Перикла против врага Перикла. Что ты скажешь на это, Фукидид? Не обсудить ли тебе моё предложение со своими друзьями?

— Одобрит ли Перикл наши действия, возвратившись домой? На последней Экклесии он сказал о Фукидиде так, что не следует подвергать его суду остракизма, поскольку он делает афинян бережливее и зорче.

— Перикл одобрит наши действия, — сказала Аспасия убеждённо.

— Тогда начнём, — согласился Фукидид. — Мне, признаться, тоже надоел этот Фукидид. Два Фукидида для Афин — непозволительное излишество, — улыбнулся он. — Вот если бы было две Аспасии, вторую я взял бы себе.

— Аспасию-Омфалу, Аспасию-Деяниру, Аспасию-Геру? — усмехнулась Аспасия.

— Да, я читал комедию Кратина, — признался стратег. — Следовало бы наказать Кратина за нанесённое оскорбление, но поэтов наказывать нельзя — они любимцы богов, говорят.

— Так о поэтах говорят сами поэты. А боги о них молчат... Вот мысль, которая достойна стать законом: нужно запретить поэтам выводить на сцену афинских граждан под их собственными именами. Мне рассказывали, что этот Кратин в другой комедии, которая называется «Фракиянки», называет Перикла «сыном Смуты», говорит, будто он строит храмы, театры, дороги, арсеналы, верфи и статуи только на словах, а не на деле. Там актёр, изображающий Перикла, появляется в дурацком головном уборе, который должен напоминать макет Одеона, а хор при этом объясняет, что это Перикл тащит на макушке Одеон, стараясь задобрить народ, который мечтает изгнать его из Афин... Найди людей, которые собрали бы в сочинениях поэтов всё, что порочит наших граждан, и пусть эти люди предложат Совету и Экклесии закон. Эти два подарка мы должны подготовить ко времени возвращения Перикла: изгнать вождя олигархов и запретить поэтам порочить своих сограждан. Мы можем это сделать, Фукидид? — спросила Аспасия стратега.