Книга На Пришибских высотах алая роса - Лиана Мусатова

* * *

Эскадрилья вылетела на перехват истребителей. Среди взлетевших, была и Ада. Бой постепенно набирал силу. Над машиной Бальзамовой, словно коршун, кружился немецкий ас. Она отчетливо видела змейку, нарисованную на фюзеляже, которая только того и ожидала, чтобы выпустить свой смертельный яд, ждала подходящего момента, чтобы поразить наверняка. Но Ада тоже не новичок, она начеку и не позволяет врагу завладеть удобной позицией. Она чувствует, как ее охватывает боевое напряжение, как происходит наивысшая мобилизация всех физических и психических сил и заостряется до предела внимание. И вот уже вибрирует каждый мускул от избытка энергии.

Вражеские истребители наталкиваются на мощное сопротивление советских самолетов, на их огонь и отходят в сторону, теряя свой обычный боевой порядок. Возникшую ситуацию немедленно использует Ада и поражает одного «мессера». Кто-то еще сбивает одного, и вот уже две машины врага покидают поле боя, пикируя к земле.

Строй бомбардировщиков сразу же рассыпается. Они беспорядочно сбрасывают бомбы и уходят на запад. Ада следит за машинами врага, своего командира и боевых подруг. Огненные трассы перечеркивают небо во всех направлениях. Трудно понять, от какой из них надо уходить. В такой карусели очень сложно быть начеку. Ада видит над собой две машины врага. На их крыльях и фюзеляжах размалеваны чудовища. Обычно на таких машинах летают асы. Мелькнула мысль: «Что-то на меня последнее время охотятся только асы. Это верно мстят за плен их товарища». Самолеты кружатся, словно в карусели. Кто-то из девушек, не выдержав напряжения боя, отстал немного и близко подпустил врага. Тот открыл по машине огонь, и не промазал. Ада видела, как самолет подруги, объятый пламенем, пошел к земле. Да, в бою надо не только ощущать себя частицей монолитного боевого коллектива, но и внимательно следить за воздухом. Маневрируя слева направо, Ада пытается уйти от трасс. Осколки снарядов барабанят по броневой спинке сиденья, двигателю и водяному радиатору. Она разворачивается и, уловив врага в прицел, бьет из пушки. Машина вспыхивает. Дым валит из хвоста. Она заходит на вторую машину, но тут на нее наседают еще два хищника. Когда ты загнан в угол, то появляется единственное желание любой ценой пробить преграду, и она идет в лобовую атаку. Но немец отваливает в сторону. Некогда думать, почему он так поступает, но каждый распоряжается своей жизнью и честью на собственное усмотрение. Второй же продолжает наседать. Осколки секут обшивку, залетают в кабину. Один чиркнул по лицу, и Ада слышит, как теплая струйка крови стекает вниз на шею, за воротник. Двигатель кашляет, дает перебои. С ужасом осознает безвыходность и незащищенность. Она тянет машину в левый вираж, но сверху на нее бросается еще пара «мессеров». В кабину повалил дым. Становится тяжело дышать. Надо прыгать с парашютом, но неуправляемая машина резко снижается. Приходится приземляться, другого выхода нет. Но под крылом самолета бушует море огня. Жарко полыхают склады, трещат, оседая строения. В воздухе копоть, обрывки парашютов. Ада понимает, что в первые минуты приземления от пламени ее защитит самолет, но в нем нельзя будет оставаться ни секунды, потому что он тоже может взорваться. Она отдает ручку управления от себя, выпускает шасси. Самолет бежит по горящей ржи, следом вихрит дым и пламя. Огромный смерч, движущийся со скоростью самолета, яростно рвется в небо. Останавливает машину и выпрыгивает из кабины. Медлить нельзя, и она бежит, отбиваясь от огня, который норовит лизнуть ее. Наконец-то, выбегает из этого пылающего Ада, и без сил валится в борозду. Вокруг пляшут всплески яркого пламени. Над ней проносятся два «мессершмитта» и дают несколько очередей, но ни одна не задевает ее. Она приподнимается и пытается найти не сильно горящую лазейку, чтобы выбраться отсюда. Невдалеке полоска сереющих, а, значит, уже догорающих колосьев. Она бежит по этой полоске, а из колосьев поднимаются серые струйки дыма. На краю поля неглубокий ров, заросшей травой. Сюда пламя не добралось. Она ложится в него, ощупывает руки, осматривает голову. Осколок зацепил лоб, и. чтобы остановить кровь, его надо забинтовать. Ада достает бинт и перевязывает голову. Только теперь чувствует, как гудит голова, а в зеленой траве мирно жужжат пчелы и шмели. Ветер гонит дым в обратную сторону, и здесь можно отдышаться. Над цветами порхают бабочки. Ада невольно задает себе вопрос: «А не в раю ли я уже? Ведь все так правдоподобно». Она только что спустилась из ада, где кровь и смерть. Ничком легла в траву и расслабилась. Отсюда ей было видно, что бой уже закончился, и подруги возвращались на то, что осталось от их аэродрома, выбирая поодаль не обгоревшие места. При попытке отогнать «мессеров», которые все-таки сожгли аэродром и машины, погибли две летчицы. Пришел приказ перебазироваться, и полк покинул станицу. Жители вышли провожать девушек, и в их взглядах читался немой укор: «на кого же вы нас покидаете». А что они могли делать? Они следовали приказу.

Сев на полевой аэродром, затянули машины на опушку леса и начали рвать ветки для их маскировки и для шалашей. Под кронами деревьев построили шалаши для отдыха.

* * *

Под ударами советских войск враг откатывался на запад, неся огромные потери. Для обеспечения высоких темпов контрнаступления многое сделали советские летчики, завоевавшие господство в воздухе. Они показали себя мастерами сокрушительных штурмовок. Они подавляли огневые точки противника с воздуха.

В полку ходили разговоры о том, что фашистские летчики используют наши самолеты при штурмовках и бомбардировках. То же самое делали и наши летчики. Но до сегодняшнего дня никому не приходилось встречаться с немецкими экипажами в советских машинах. Один такой самолет пристроился, к возвращающимся из боя истребителям. Конечно, возвращающимся из боя уставшим, раненым, на подбитых машинах, и в голову не пришло пересчитывать своих. Тем более, что бой был неравный и очень трудный. Погибло два экипажа и машины, один экипаж выпрыгнул с парашютами на землю, занятую немцами. Возбужденная разгаром боя, приходила в себя и Ада. Немного отступало напряжение боя, и она предвкушала минуты отдыха, когда она приземлится на родном аэродроме. По дороге домой можно немножко и расслабиться. Ада заходила на посадку предпоследней. Самолет, летевший за ней, на посадку не пошел, а проследовал дальше. Это ее удивило. Она не стала снижаться и отошла в сторону. И тут увидела, что проследовавший вперед самолет, развернулся и, снижаясь, строчит по только что приземлившимся самолетам и экипажам. Увидели это и наземные службы, и пулеметчики уже взяли его в оборот. Его подбили недалеко от аэродрома, а экипаж взяли в плен. Этот наглый асс поплатился жизнью, за пять изрешеченных самолетов и трех раненых. Это то, что он успел сделать за один заход. Второй заход ему не позволили сделать. Снаряд попал в мотор, и он загорелся, сам же летчик был смертельно ранен.

К каким только хитроумным уловкам не прибегали немецкие летчики. Надо сказать, что и красные соколы не уступали им по смекалке. Только нервы у красных соколов были крепче и дерзости – не занимать. Фашистские летчики хорошо знали маршруты наших самолетов, особенно бомбардировщиков дальнего действия. Иногда они пристраивались в хвост, долетали до аэродромов и бомбили их. Ада возвращалась из сопровождения, шла на посадку. Вдруг недалеко от ее самолета ночное небо прорезала пулеметная трасса. Стреляли с земли в непосредственной близости от аэродрома. Ада выстрелила соответствующую ракету, показывая, что она своя. Но пулеметчик продолжал вести огонь. Ада забеспокоилась: ситуация неординарная: что бы это могло быть? И тут только заметила, что сзади нее фашистский самолет. Она пошла вверх и на разворот, чтобы атаковать его, но он резко взмыл вверх и пошел на запад. Долго еще в полку обсуждали этот случай. Неизвестно чем бы могло окончиться это непрошенное вторжение, если бы пулеметчик не услышал шум работающего мотора стервятника. Это ж, каким надо было обладать слухом, чтобы отличить звук работающего мотора неприятельского самолета, который сливался со звуком мотора Яка. Это ж, как надо было быть уверенным в себе, какую иметь твердую руку, чтобы отсечь неприятеля в ночном небе, почти не различая силуэтов машин.