Книга Смех победителя - Дмитрий Казаков

– Как такое возможно? – спросил ре Таккер, гневно сопя. – Город хорошо укреплен и…

– Не знаю как, – Хорст пожал плечами, – Но воины Ордена Алмаза три дня назад были внутри Сар-Тони!

– Почему же вы не сообщили мне об этом раньше? – гневно спросил ре Милот.

– А вы бы мне поверили? Кто бы на Полуострове поверил, что воины Порядка повернут оружие против людей?

Наместник открыл было рот, но тут же закрыл его, понимая, что сказать ему в общем-то нечего.

– Так вот. – Маг не собирался никому давать шанс на возражение. – Я забираю его!

– Э, меня? – Гонец несколько опешил. – Зачем? Господин, я не спал двое суток, загнал двух коней, я…

– О том, что произошло на востоке, должны знать не только здесь, но и в городе, – Хорст обвел собравшихся взглядом. – Или кто-то не согласен?

Желающих возразить не нашлось, даже ре Таккер промолчал.

– Пойдем, – сказал маг. – Время еще есть, так что мы тебя накормим, напоим и только потом покажем людям…

Гонец кинул отчаянный взгляд на ре Милота, но тот опустил глаза.

– А тебе, господин наместник, – добавил Хорст, – я бы советовал посетить полуденную проповедь. Если все пойдет так, как я хочу, то уже завтра тебе придется вести войска… Надеюсь, все готово?

– Все. – В том, что ре Милот ответит именно так, можно было не сомневаться.

– Вот и отлично. – Маг развернулся и зашагал к дверям.

– Пойдем, – Радульф поманил гонца. – И не стоит бояться. Никто тебя в лягушку не превратит. Для начала – в головастика!

Судя по напряженному молчанию, шутку никто не оценил.

Завидев площадь, забитую взволнованно гудящим народом, гонец изумленно всхлипнул, а при виде помоста, построенного во дворе постоялого двора, вытаращил глаза.

– Это что такое, эшафот? – спросил он.

– Нет, – ответил Хорст, слезая с коня. – Инструмент, с помощью которого я играю на чужих душах… Радульф?

– Да, господин? – Бывший десятник тут же оказался рядом.

– Проследи, чтобы его накормили! Только быстро!

Радульф кивнул и практически потащил прискакавшего из Сар-Тони посланца за собой.

– Ну, что там? – поинтересовался маг у одного из наемников, поставленных дежурить около ворот.

– Собираются, – ответил тот, выглянув в специально просверленную дырку. – Простой народ уже весь, а вон и охрана наместника показалась. Значит, и благородные никуда не денутся…

Если поначалу слушать Хорста приходили только простые люди, то потом стали появляться купцы, а в последние дни – немногочисленные редары, проводящие осень не в замках, а в собственных городских владениях.

Из-за забора доносился могучий гул, точно там клубился пчелиный рой размером с гору, и только долетающие время от времени выкрики портили впечатление.

Дверь постоялого двора распахнулась, из нее показался Радульф, а за ним – сыто отдувающийся и утирающий губы гонец. Осоловело блестевшие глаза выдавали, что он ведет яростную схватку с дремотой.

– Все готово, господин, – сказал бывший десятник.

– Тогда начнем, во имя Владыки-Порядка.

– Господин, – сказано это было настолько тихо, что маг поначалу решил – послышалось, и только затем повернулся к Радульфу.

– Да?

– Вы, как я понимаю, хотите призвать всех к войне…

– Именно так. – Хорст нахмурился, не очень понимая, к чему клонит начальник его личной охраны.

– Пока вы этого не сделали, еще можно будет все изменить, – сказал Радульф. – Отойти назад, исправить… Если же вы кинете клич к битве, то лавина стронется с места и ее не остановишь.

– Ты хочешь, чтобы я отказался от своего замысла?

– Нет, мне хотелось бы только, чтобы вы поняли, чего именно хотите, – покачал головой бывший десятник. – Готовы ли вы прыгнуть в пропасть, не зная, что ждет вас на дне?

– Готов, – после небольшой паузы ответил маг. – Спасибо за заботу. Но я слишком много сделал, чтобы вот так все бросить.

И он поманил гонца за собой. Вдвоем они влезли на помост.

Волноваться во время выступлений Хорст перестал с того дня, как забрался сюда на следующий день после отъезда Илны в состоянии чудовищного, невыносимо болезненного похмелья. Он нес тогда какую-то ерунду, но люди точно так же приветствовали его восторженными криками…

С того дня маг уверился, что ему простят любую глупость, и опаска перед толпой ушла, сменившись холодным презрением к ее глупости, податливости и злобности.

– Братья! – выкрикнул он, когда створки разошлись и огромная площадь затихла. – Сердце мое обливается кровью, а язык немеет в отчаянии! Ибо великое горе постигло нас!

Тут уж замолчали все, даже младенцы на руках у матерей и обменивающиеся сплетнями трепливые бабы.

– Вот этот человек, – Хорст показал на гонца, – прибыл из Сар-Тони и принес страшную, горестную весть!

Гонец судорожно кивнул, явно не очень понимая, что происходит. А маг выдержал паузу и, лишь уверившись, что безраздельно завладел вниманием собравшихся, продолжил:

– Город Сар-Тони осажден и взят! И кем бы вы думали? Нет, не дикими кочевниками! Не злобными горцами и даже не выходцами из морских глубин! Нет, воинами Ордена Алмаза!

Тысячи глаз выпучились одновременно, сотни челюстей отвисли, и не меньшее число сердец дало сбой. Чтобы первейшие слуги Порядка, редары без страха и упрека напали на людей – такого представить не мог никто. Над площадью поднялся вал изумленных воплей.

Хорст выждал, пока он чуть утихнет, а потом поднял руку, призывая толпу к молчанию.

– Истина страшна, но от нее никуда не деться. – Слова разносились над притихшей площадью. – Орден Алмаза перестал быть опорой Порядка, а превратился в орудие Хаоса… Мы не можем больше ощущать себя защищенными!

Толпа примолкла, на многих лицах читались растерянность и страх.

– Но мы должны защитить себя сами! – рявкнул маг, не давая этим чувствам слишком усилиться. – Взять оружие в руки и пойти навстречу вторжению Хаоса! Грядет последняя война!

– Война! – стократно усиленным эхом прогрохотало над площадью, и столько ярости и злобы было в этом вопле, что Хорст понял – дело сделано.

Собравшиеся тут люди пойдут против любого врага, какого бы он ни указал.

Сначала из обращенных в сторону залива Ульвдет ворот Карни выехал небольшой отряд легко вооруженных дружинников. Нахлестывая коней, они умчались на восток и скрылись в окутывающей горизонт дымке.

Когда из нее выбралось бледное, замерзшее солнце, ворота распахнулись вновь.

Первым за пределы города ступил вороной жеребец, несущий на себе Кавнлира ре Милота. Конская шкура лоснилась, под ней перекатывались мускулы, но всадник выглядел мрачным.