Книга Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

Подвергал он аналогичной критике и другие государства.

7 декабря 1970 года канцлер ФРГ Вилли Брандт приехал с визитом в Варшаву и возложил цветы к памятнику, установленному в честь восстания в Варшавском гетто. Какое-то время он стоял по стойке «смирно», а затем встал на колени и простоял так несколько минут. «Я сделал то, что делают люди, когда им изменяют слова», – писал он позднее. Он прибыл в Польшу с целью попытаться разморозить отношения Запада и Востока, находившихся в состоянии «холодной войны». В ФРГ его стояние на коленях породило бурные споры, однако в других странах мира оно почти повсеместно вызвало восхищение. Примерно через год после этого Брандт получил Нобелевскую премию мира.

Визенталь выждал несколько недель, а затем послал Брандту письмо, где писал, что на него поступок канцлера в Варшаве тоже произвел сильное впечатление и что критика, обрушившаяся на Брандта в ФРГ, является, по его мнению, отвратительной и постыдной. Однако похвалы в адрес западногерманского лидера занимали в этом пятистраничном, убористо напечатанном на машинке письме только два абзаца; в оставшейся же части письма Визенталь выражал глубокое разочарование тем, что рассмотрение дела такого нацистского преступника, как Людвиг Хан (а также ряда других), тянулось уже десять лет.

Хан находился под следствием за свое участие в отправке сотен тысяч евреев из Варшавского гетто в лагерь смерти Треблинка. Дело на него было открыто в 1966 году и насчитывало уже 130 томов, в которых было подшито около двух тысяч свидетельских показаний. Однако обвинительное заключение Хану предъявлено так и не было, а сам он все это время находился на свободе, как, впрочем, и шесть других перечисленных Визенталем людей. Некоторые из них были под следствием не только из-за участия в подавлении восстания в Варшавском гетто, но и из-за убийств, в которых участвовали лично.

В Гамбурге это волокитное дело было не единственным. Двенадцать лет прошло с тех пор, как власти начали расследовать убийство двадцати двух тысяч евреев в городе Слониме, который находится ныне в Западной Беларуси. Главному обвиняемому по этому делу, Герхарду Эрену, после войны было разрешено работать учителем. Шесть лет прошло с начала следствия по делу об убийстве двадцати восьми тысяч евреев в Пшемысле, и подозреваемые тоже находились на свободе. Разгуливали на свободе и подозреваемые по еще одному затянувшемуся делу, связанному с преступлениями, совершенными в Люблине.

Столь же медленно продвигалось следствие по делу заместителя начальника нацистской службы безопасности Рейнхарда Гейдриха Бруно Штрекенбаха, который жил в Гамбурге и был уважаемым бизнесменом. «Трудно найти слова, чтобы точно охарактеризовать поведение гамбургской прокуратуры», – писал Визенталь Брандту (знавшему, что значит, «когда человеку изменяют слова») и просил вмешаться, дабы весь мир увидел, что человек, вставший на колени в память об убиенных, заботится также о наказании убийц.

Разочарование, просвечивающее в письме к Брандту, вызывали у Визенталя и многие другие из более двухсот случаев, описанных им за все эти годы в отчетах о деятельности Центра документации. Годы эти были трудными. В отчетах Визенталя задокументированы многочисленные юридические трюки и ухищрения, позволявшие нацистским убийцам ускользать от наказания. Визенталю ничего не оставалось, как информировать об этом общественность.

Вот, например, история эсэсовца Макса Тойбнера, убившего – вместе со своими товарищами – более девятисот евреев. Некоторые из убийств он сфотографировал, а снимки послал жене, которая показала их друзьям и знакомым. Эсэсовский трибунал приговорил его за это к десяти годам тюрьмы. После войны Тойбнера нашли, но суд в городе Мемингене постановил, что судить его за убийство евреев нет необходимости, так как эсэсовский трибунал уже признал его в этом виновным. Суд в Мюнхене этот приговор утвердил. Таким образом, гражданский суд новой Германии фактически признал законность приговора эсэсовского военного трибунала.

Визенталь назвал это нелепицей. Ему удалось раздобыть копию приговора эсэсовского трибунала, где черным по белому говорилось, что Тойбнера судили не за убийства евреев, а за то, что он – в нарушение приказа – их фотографировал. Визенталь требовал отдать Тойбнера под суд за убийство, но его прошения раз за разом отклонялись. По ходу дела всплыл один из подчиненных Тойбнера, тоже принимавший участие в убийствах, и он перед судом все-таки предстал, но Тойбнера вызвали только в качестве свидетеля, и он, как отмечает Визенталь, естественно, ничего не помнил. Обвиняемый был приговорен к двум с половиной годам тюрьмы.

Время от времени Визенталь обнаруживал бывших нацистов, занимавших ответственные посты: преподавателя политологии в Гамбурге, профессора в Штутгарте и т. д. – но, как правило, никаких последствий это не имело. Другие страны проявляли к нацистским преступникам не меньшее равнодушие.

Страны Восточной Европы с Визенталем не сотрудничали, но даже в тех странах, что обычно проявляли к его деятельности симпатию, существовавшие законы наказанию преступников не способствали. В 1973 году Визенталь объявил, что после многолетних поисков нашел нацистского преступника по имени Карлис Лобе, повинного в убийстве евреев Латвии и проживавшего в Стокгольме. Однако шведское право тоже не делало различий между убийствами на уголовной почве и убийствами, совершенными на войне, а на последние также распространялся закон о сроке давности. Поэтому отдать Лобе под суд оказалось невозможно. Единственный выход состоял в том, чтобы вынудить его подать в суд за клевету на газету, назвавшую его убийцей. Но хотя Лобе это и сделал, а суд проиграл, он все равно остался безнаказанным.

Норвежский военный преступник Гаральд Фредерик Скапель являлся одним из участников резни в Бабьем Яре на Украине, и после войны в Норвегии против него было возбуждено дело. Однако Скапелю удалось сбежать в Бразилию, и дело было закрыто. Визенталь попытался добиться его ареста на том основании, что он въехал в Бразилию по фальшивому шведскому паспорту, но из шведского посольства в Вене ему сообщили, что срок давности по этому преступлению тоже истек.

Голландия, где было так много поклонников Визенталя, тоже не сделала всего, что должна была, его по мнению, сделать. В голландском городке Хертене немецкие парашютисты обнаружили двух братьев Моорс, 18 и 23 лет. Вместе с двумя девушками те прятались в подвале дома священника. Это случилось 9 февраля 1945 года, когда Хертен был уже окружен англичанами и они должны были вот-вот его освободить. Ребят и девушек привели к немецкому командиру Гельмуту Бехагелю фон Фламмердинге, и тот приказал отправить девушек в Германию (правда, солдат, которому было поручено это задание выполнить, хоть и повел их в сторону границы, но через несколько километров отпустил), однако парней расстреляли, и вошедшие в город через несколько часов англичане нашли их трупы.

Визенталь обнаружил Бехагеля фон Фламмердинге в Австрии, в городе Граце. Было проведено опознание, и одна из девушек его уверенно опознала: страх смерти, который он в нее вселил, пишет Визенталь, не позволил ей его забыть. Но хотя Визенталь и добился возбуждения дела, оно тоже закончилось ничем, и у него сложилось впечатление, что у голландцев эта история большого интереса не вызвала.