Книга По ту сторону Нила - Николь Фосселер

Взгляд Грейс упал на фотогрфию в рамке на стене. На ней был бородатый мужчина в форме, так похожий на Джереми, что у Грейс кольнуло сердце. Но тут в комнату вошла хозяйка с полным подносом, и Грейс испуганно отпрянула от стены.

– Простите мое любопытство, миссис Данверс.

Мать Джереми поставила поднос и ухмыльнулась.

– Но это же так естественно, мисс Норбери. Мне показалось бы странным, если бы вы не проявили любопытства. Прошу к столу.

Она сняла фотографию со стены и протянула ее гостье.

– Мой покойный супруг Мэтью, – объяснила она, выставляя чашки, сахарницу и миску с печеньем. – Незадолго до нашей свадьбы. Тогда ему было двадцать девять.

Они переглянулись, и каждая поняла, о чем сейчас подумала другая: «Столько же, сколько сейчас Джереми… или было бы?»

Грейс внимательно разглядывала снимок. Она с трудом удержалась от того, чтобы не провести по стеклу пальцем.

– Сходство действительно потрясающее, – заметила она. – Если бы Джереми отпустил бороду, их было бы невозможно различить.

– Да, мой муж был валлийцем, и это хорошо видно по его сыну. У вас есть фотографии Джереми?

Грейс кивнула.

– Да, он с приятелями в Сандхёрсте.

Она хорошо помнила этот снимок. Джереми выглядел на нем серьезным и гордым. Лицо Стивена казалось слишком чувственным для офицера. Леонард, как всегда, сиял, хотя как будто не улыбался. Ройстон смотрел в камеру уверенно и спокойно. А Саймон, Саймон хитро щурился. Как далеко теперь те радостные, беззаботные дни!

Грейс почувствовала на себе взгляд миссис Данверс.

– Я была очень опечалена тем, что случилось с его друзьями. Вашей семье сейчас ведь тоже очень тяжело.

– Да, это так, – чуть слышно произнесла Грейс.

Мать Джереми глотнула чая и замолчала.

– Теперь я должна просить у вас прощенья за бестактность, мисс Норбери, – сказала она наконец.

– Зовите меня просто Грейс.

Губы миссис Данверс тронула чуть заметная улыбка.

– Грейс, – повторила она, словно пробуя это имя на язык. – Красиво звучит и очень вам идет. А теперь простите мое материнское любопытство, Грейс, но… вы и мой сын, наверное, были близки?

– Мы… – К горлу подступил кашель, и Грейс запнулась. – Мы были тайно помолвлены еще до Чичестера. И когда он написал мне из Каира, что произведен в капитаны, я не сомневалась, что по его возвращении мы поженимся. – Грейс облегченно выдохнула и опустила голову. – Да, я на это надеялась, – добавила она уже тише.

Руки Грейс сильно дрожали, так что она была вынуждена положить снимок на стол, пока он не упал и стекло не разбилось.

Две морщины между бровями миссис Данверс стали еще глубже. Она молча допила чай и поставила чашку на блюдце.

– Вы хотели бы посмотреть его комнату?

Некотрое время Грейс медлила, будто сомневалась, хватит ли у нее сил это выдержать. Однако соблазн оказался слишком велик.

– Если это возможно… – прошептала она.

– Разумеется, пойдемте!

Это оказалось совсем рядом. Тесная комнатка с узкой кроватью слева от двери, платяным шкафом у противоположной стены и столом, над которым вместо книжной полки были прибита обыкновенная доска. Грейс погладила пальцами корешки томов. «Оружие», «Военная стратегия», «История армии», «Справочник по фортификации» и «Краткая история Великобритании». Кроме того – два стихотворных сборника, на английском и французском языках, Шекспир и «Грозовой перевал» Эмили Бронте.

По лицу Грейс блуждала чуть заметная улыбка. Она обвела глазами комнату и взглянула через маленькое окошко на ряд домов на противоположной стороне улицы. Там стучали копыта, скрипели колеса, раздавались голоса. Здесь все напоминало о Джереми, поэтому Грейс было тяжело в этой комнате. Одновременно она находила в этом утешение и чувствовала, как теплеет у нее на душе. Двойственное, противоречивое ощущение отозвалось покалыванием в желудке.

Она подошла к шкафу.

– Вы можете открыть его, Грейс, – разрешила миссис Данверс. – Если, конечно, хотите.

Медленно распахнув обе створки, Грейс вдохнула знакомый аромат свежих деревянных опилок и пчелиного воска. Она осторожно трогала его одежду. Вот фрак, в котором он был тогда, в Гивонс Гров. Костюм, который он надел на ее день рождения. А это тот самый пиджак, которым он накрыл ее в грозу, когда спросил…

Грейс ткнулась лицом в рукав пиджака. Она не могла насытиться его запахом. Колени ее подкосились. Миссис Данверс обняла гостью за плечи и посадила на диван.

– Я никак не могу к этому привыкнуть, – сказала Грейс. – Все говорят мне, что я должна… как и моя сестра. Но я просто не могу. И не хочу! – Она подняла голову. – Простите, вам, наверное, стократ тяжелее.

На лице матери Джереми мелькнула улыбка.

– Не думаю, что можно с уверенностью сказать, кому из нас легче, а кому тяжелее, – возразила она и положила ладонь на щеку Грейс. – А знаете, в чем я нахожу утешение? – вдруг спросила миссис Данверс и тут же сама ответила: – В том, что существует женщина, которая любит моего сына и любима им. Надежда на это зародилась у меня в тот день, когда мы познакомились на параде в Сандхёрсте, и крепла с каждым вашим письмом. И если его доверие к вам так велико, что он сделал вам предложение… я счастлива, что оно было принято. – Она опустила руку. – Но вы ведь знаете о моем сыне не так много?

Грейс усмехнулась.

– Не так много, верно. Но вполне достаточно.

– Он всегда был замкнутым, – кивнула мать. – И, по правде говоря, я не думала, что ему когда-нибудь придет в голову жениться, обзавестись семьей. Боюсь, во всем виноваты мы, родители. Или, точнее, обстоятельства, в которых ему довелось расти.

Грейс выпрямилась и твердо взглянула собеседнице в глаза.

– Что вы имеете в виду?

– Мэтью. – Голос матери задрожал. Теперь она смотрела куда-то вдаль, поверх плеча гостьи. На какой-то момент Грейс даже показалось, что она видит миссис Данверс совсем молодой, не старше ее самой. – Когда мы познакомились, он был замечательным человеком, – продолжала миссис Данверс. – Не таким весельчаком, как некоторые, но вполне жизнерадостным. Искренним и с чувством юмора. Я сразу поняла, что хочу пройти с этим человеком всю жизнь. Мы быстро поженились, а потом он ушел на войну. И знаете… – Миссис Данверс нахмурила лоб и отряхнула юбку, сверкнув кольцом на левой руке. – Раньше я не верила, что человек от боли может лишиться рассудка. Мой муж был тяжело ранен на войне. Чтобы не допустить распространения гангрены и спасти ему жизнь, врачи ампутировали обе ноги и руку. Без наркоза, тогда его еще не было. – Грейс испуганно вскрикнула и коснулась запястья миссис Данверс. Та сжала ее пальцы в своей руке. – Мэтью, – продолжала она, заливаясь слезами, – вернулся домой не просто инвалидом, нуждающимся в моей помощи. Это был совсем другой человек. Озлобленный, жестокий… Большего я вам сказать не могу. И, как я ни пыталась, у меня не получалось полюбить его, – продолжала миссис Данверс. – В нем не осталось ничего от прежнего Мэтью. Хотя я понимала, что он пережил и почему стал таким. – Она вытерла щеку дрожащей левой рукой.