Книга Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проще говоря, мы должны понять, что, например, проектирование деятельности по обеспечению правопорядка ничего общего не имеет с переименованием милиции в полицию. Что «Сколково» – это вещь, может быть, и полезная (что не доказано), однако его появление никак не обеспечивает развития в стране инновационной деятельности. Что корпорация «Роснано» во главе с Чубайсом, наверное, более эффективно распределяет государственные средства, чем соответствующее министерство, но никак не гарантирует нам стратегического лидерства в какой-либо многообещающей научной сфере.
Если мы, отказавшись от масштабного проектирования и постановки исторических целей, думаем, что вернулись в Историю, то это и есть самая большая ошибка. В Истории находится только тот, кто ее делает. Остальные, как писал Гегель, «есть лишь навоз истории».
Победа как архетип нашей культуры
Дмитрий Куликов, Тимофей Сергейцев
Победить в войне – это естественная задача любого государства, которое считает себя суверенным. Для России это еще и безусловная историческая миссия, лежащая в основе нашего культурного кода. Недаром две Отечественные войны так похожи друг на друга.
Феномен национального единства, проявленный Отечественной войной 1812 года, безусловно, является нашим культурным архетипом. За двести лет до этого, в 1612 году, судьбу страны решило народное ополчение гражданина Минина и князя Пожарского, и нашим предкам в 1812 году было уже хорошо известно, как надо себя вести, когда в твой дом приходят непрошеными польские короли или французские императоры.
Когда еще через 120 лет к нам пожаловал германский фюрер, этот феномен подлинно Отечественной войны и подлинного народного единства воспроизвелся и стал основным идеологическим и нравственным механизмом Победы в 1945 году.
Со времен обучения Аристотелем первого европейского (евразийского) императора Александра Македонского проект мирового господства является единственным проектом европейской политической мысли, достойным того, чтобы ему отдать буквально все, сделать его сверхцелью и смыслом существования самой этой цивилизации. Идея единой Европы по сути своей существует со времен этого самого Аристотеля, и нельзя сказать, чтобы она как-то там особенно видоизменилась или, не дай бог, развилась. К воплощению этой идеи стремились все западноевропейские страны и народы практически без исключения, уже тем самым демонстрируя свою общеевропейскость и фактическую культурную целостность (единообразие). Единственным предметом споров и расхождений в европейской истории был вопрос не о самом европейском единстве, а о том, кто будет «объединителем» и, так сказать, «управителем» этого единого европейского пространства.
Претендентами на эту почетную миссию выступали за последние двести лет поочередно то французы, то немцы, то англо-американцы. Был наполеоновский план, был план Гитлера, но также были и план Маршалла и речь Черчилля в Фултоне. Кстати, почему-то принято считать, что главным содержанием фултонской речи является объявление холодной войны Советскому Союзу. Однако это не так. Главным ее содержанием является провозглашение единого союза свободных европейских народов, лидерство в котором Британская империя передает США, признает это лидерство и призывает Америку возглавить борьбу с СССР.
Проект единой Европы под единым управлением всегда был и сегодня остается на самом деле проектом мирового господства. Во второй половине ХХ века в результате реализации плана Маршалла и создания блока НАТО был реализован проект европейского единства под управлением США, важнейший шаг на пути к мировому господству англосаксами был сделан. Объединенная, а фактически покоренная Европа на карте сегодня выглядит так же, как во времена Наполеона или Гитлера перед нападением на Россию-СССР.
В связи с этим удивительна историческая судьба нашей страны. Геополитически каждый раз мы оказываемся последним и непреодолимым препятствием на пути реализации проектов мирового господства. Россия разрушила и план Наполеона, и план Гитлера. Кстати, любопытно заметить, что в европейской цивилизации никем не завоеванными и не покоренными остаются только Россия и Британо-Америка.
Исторически не случайно, что сегодня, как и в 1812-м, и в 1941-м, снова мы стоим на пути теперь уже американского (англосаксонского) плана мирового господства. Мы проиграли холодную войну (и сдали Москву французам в 1812 году), но, как говорил великий русский полководец М. И. Кутузов, «с потерей Москвы не потеряна Россия». Так и нам сегодня следует помнить, что с падением СССР не пала Россия.
22 июня (по действующему григорианскому, так называемому новому стилю) Наполеон объявил своим войскам о походе на Россию, назвав эту кампанию «второй польской войной». Да-да, именно в этот день. Его нам стоило бы отмечать как день национального испытания и мужества.
Несмотря на ровно 129 лет разницы, несмотря на промышленную и политическую революцию в мире, разделяющую эти две одинаковые даты, между двумя войнами очень много схожего – до буквального морфологического повтора. Даже технически подход к покорению России почти за полтора века не изменился ни на йоту. Не случайно обе войны мы называем Отечественными. Обе они врезались в нашу историческую память, приобрели священное значение. И совершенно точно память о первом нашествии помогла преодолеть второе.
Узурпатор объединяет Европу против России. И Наполеон, и Гитлер стремительно, примерно за десятилетие, с помощью новомодной идеологии и революционной социальной технологии взошли на вершину власти и завоевали континентальную Европу. Которая, кстати, оба раза не очень-то и возражала. Оба узурпатора признавались в качестве европейских цивилизационных героев, получивших свое место по праву сильного и достойного. Оба раза Англия выступала союзником России, которого Россия защитила в конечном счете от вторжения. И оба раза Англия пожинала лавры главного победителя, объявляя исход европейских событий именно своей политической и военной победой.
Блицкриг капут. Известно, что Гитлер рассчитывал на победу за один-два месяца, как во всех своих предыдущих военных кампаниях в Европе. Но придумал это не он. Основной метод Наполеона состоял в навязывании противнику генерального сражения, которое узурпатор и выигрывал. Что, собственно, и представляет собой блицкриг. Русские уклонялись от генерального сражения все лето 1812-го, потом согласились принять его при Бородино и не были разгромлены. После чего снова уклонялись. Война приобрела затяжной характер. Блицкриг провалился.
Отступление. Пришлось отступать до Москвы – оба раза. Да, Наполеон вошел, а Гитлер нет. Тут есть разница эпохи. Но «точка невозврата» одна. Как и для поляков – за два столетия до Наполеона. Не надо ходить на Москву, доходить до Москвы, заходить в Москву. Такое уж это место. Его еще Долгорукий выбирал. А он в этом разбирался. Не случайно всевозможная русофобия по сей день персонифицирует свою ненависть к России как ненависть прежде всего к Москве.
