Книга Малышка и Карлссон-2, или "Пища, молчать!" - Анна Гурова

– Нет,– сказала Катя.– Наверное, нет.

– Почему же тогда ты осуждаешь нас, ши? Ведь ши дает вам, людям, то, к чему вы стремитесь. Да, он берет взамен часть вашей жизни, но разве отдать часть жизни, отдать мгновенно, без боли, без усилий, без пустой отупляющей работы, это плохо?

– Не надо меня запутывать словами! – сердито сказала Катя.– Может, какой-нибудь наркоман и живет ради кайфа, но лично я – нет. Я, знаешь ли, люблю свою жизнь. Мне нравится быть молодой. И работать, между прочим, мне тоже нравится. Делать что-то полезное, нужное…

– Кому? – спросил баньши.

– Как кому? Людям.

– А конкретнее?

– Тем, кто будет пользоваться тем, что я делаю. И ничего плохого в том, чтобы готовить, я тоже не вижу. Знаешь, как приятно: приготовить что-то вкусное, чтобы все ели и нахваливали?

– Не знаю. Никогда ничего не готовил. Но думаю, что это занятие приятно, если заниматься им нечасто. А если каждый день делаешь одно и то же, это уже рутина. Скука. Ощущение бессмысленности существования. Жизнь проходит впустую. И ты это чувствуешь. И никакой благодарности не будет. Наоборот, стоит тебе сделать что-то хуже, чем обычно,– тебя накажут. Тебе сделают больно. Унизят. Люди по своей природе неблагодарны. Жена прислуживает мужу не потому, что желает ему хорошего, а потому что хочет избежать плохого. Потому что думает: без мужчины ей будет еще хуже.

– И вовсе не так все мрачно,– возразила Катя.– Есть же какие-то радости…

– Ну да. Трехминутый супружеский секс после футбола и бутылки пива. Тоже мне радость!

– Ничего ты не понимаешь! – заявила Катя.

– Станешь утверждать, что в сексе разбираешься лучше меня? – насмешливо прошелестел баньши.

– Нет, не стану,– Катя покраснела, потом рассердилась на себя за это глупое смущение.– Да, в сексе я ничего не понимаю, зато я знаю, что такое человеческая близость. Знаю, что такое, когда рядом с тобой родной человек, на которого всегда можешь положиться, который всегда поможет… Хотя нет, это не главное – что он поможет. Главное, что родной и что рядом. И для него ты тоже родная, близкая… Нет, ты этого не поймешь. Ты же не человек. И никогда не был человеком.

– Близкий…– прошелестел баньши.– А разве не бывает так, что ты хочешь быть близким с кем-то, а он с тобой – не хочет?

– Так не бывает,– сказала Катя.

Вообще-то она, когда говорила о близких, думала о своих родителях.

– Еще как бывает,– заявил баньши.– Подумай, вспомни…

Катя подумала, вспомнила… И решила, что призрак прав. Ей просто повезло. Но признаваться в ошибке не собиралась.

– Я – человек,– сказала она.– У меня есть душа. И душа подсказывает мне, что настоящее, а что – пустое. Так вот: вся так называемая радость, которую дарите вы, эльфы,– не стоит того, что вы у нас отнимаете. Так же, как кайф от наркотика не стоит того, чем за это приходится платить.

– А ты пробовала? – вкрадчиво поинтересовался баньши.– Некоторые наркотики стоят совсем недорого.

– Я не о деньгах говорю! – рассердилась Катя.– Я знаю, что у меня, во мне есть нечто ценное, то, что трудно выразить словами. Единство, чистота… Что-то такое, что всегда со мной, с чем я родилась. Если я это потеряю, то это буду уже не я. Никакой кайф этого не стоит. Я растворюсь, исчезну… Ты не понимаешь!

– Ты ошибаешься. Очень хорошо понимаю,– прошелестел баньши.– Я ведь тоже очень скоро растворюсь и исчезну.

Неожиданно Кате очень захотелось к нему прикоснуться.

– Ничего не получится,– баньши ощутил ее желание. Он всегда угадывал, чего хочет Катя, если желание было достаточно сильным.

– Но можно?

Вместо ответа баньши приблизился к ней. Перетек, как туман. Он по-прежнему выглядел как человек. Очень элегантный мужчина в белоснежном костюме… Сквозь который уже просвечивала гостиничная мебель.

Катины пальцы коснулись его кисти… Она ощутила легкое сопротивление. Это было, словно несильный удар током.

Катя отдернула руку. Баньши отпрянул, мгновенно оказавшись у противоположной стены. Его призрачное лицо внезапно уплотнилось, обрело выражение. Смесь нескольких чувств: испуг, удивление, недоверие.

– Что-то не так? – насторожилась Катя.

Вместо ответа баньши снова приблизился. Сам протянул руку.

Прикосновение – Катя ощутила легкое покалывание (не больно, даже приятно), и рука баньши начала меняться: призрачная кисть уменьшалась, одновременно уплотняясь, теряя прозрачность…

Катя посмотрела на баньши. Призрак глядел на нее восхитительными эльфийскими очами. Его глаза вновь обрели синеву…

В следующую секунду Катю охватил непонятный страх, и она оборвала контакт.

– Да, так будет лучше,– прошелестел баньши.– Ты ведь всего лишь человек, твоей силы хватило бы ненадолго. Но все равно это было прекрасно – вновь ощутить ток жизни.

– Вы пили мою жизнь? – спросила Катя.– Я вам доверяла, а вы…

Впрочем, чему тут удивляться. С чего это она взяла, что этот призрак – ее друг?

Баньши ее не слышал.

– Не знал, что такое возможно. Для баньши и человека…

– Невозможно – что?

– …Я пробовал… Я пытался. А я ведь тогда был сильнее, намного сильнее, чем сейчас. Почему?!

Катя услышала тот плачущий стон, который можно было считать визитной карточкой баньши. И вспомнила, что здесь, в Стокгольме она ни разу не слышала, как стонет призрак.

– Что происходит? Я хочу знать! – потребовала Катя.

И она узнала.

Оказывается, баньши, в отличие от живого эльфа, был не в состоянии «осчастливить» человека, высосав его жизненную силу. Даже, когда был достаточно «плотен», баньши этого не мог. Напугать – да. Заставить страдать – пожалуйста. Вогнать в депрессию – легко. Довести до суицида – никаких проблем. Но – ничего взамен. Ничего, чтоб хотя бы компенсировать «расходы» собственной эмоциональной энергии. Лишаясь настоящего тела (призрачное – не в счет), эльф начисто лишался способности «вампирить жизнь». Только другой эльф, причем исключительно по собственной воле, мог «влить» в баньши силу. Это мог бы проделать с беднягой Селгариным его дружок Ротгар. Мог бы… Ротгар мог бы сделать баньши достаточно сильным, чтобы тот сумел пройти границу Долины Тумана, или (невероятная щедрость) одарить его по-настоящему, так, чтобы Селгарин сумел уйти в Тир-нан-Ог. Это что-то вроде эльфийского рая, насколько поняла Катя.

Возможно, если Катя согласится добровольно отдаться Ротгару, тот, в свою очередь, одарит Селгарина счастливым посмертием.

Впрочем, баньши понимал, что Катино расположение не настолько велико. Но все же…

– Нет! – отрезала Катя.

Баньши не стал спорить. Он этого ждал.

– Этот гад все равно вас надует! – заявила Катя.– Плевать ему на вас, разве не ясно?