Книга Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - К. Рехаге

Я приезжаю в Цзяюйгуань и весь день провожу в своем гостиничном номере за просмотром «Макгайвера». В городе идет строительство нового металлургического комбината, приехали иностранные специалисты, вся гостиница полна немцев. Они живут здесь уже несколько месяцев, зарплата хорошая, но город чужой. Я замечаю у них то же ощущение потерянности, какое было у трех молодых англичан в Тяньчжу.

Вечером мы все собираемся в баре: немецкие инженеры, их филиппинские подружки, переводчица и я. Это похоже на генеральное собрание всех иностранцев в Цзяюйгуань. Филиппинки танцуют, немцы прижимают бутылки пива к животу, свет приглушен, и гремит музыка. На стене висит реклама пива «Хайнекен». Я чокаюсь с остальными колой, думая при этом о пустыне и об оазисах, о Великой стене и о крепости, а еще о том, что завтра приедет мой брат Руби и я ему все это покажу.

Я опоздал на вокзал на пятнадцать минут. Таксист провожает меня до зала, откуда выходят приезжие. Я прошу его подождать и бегу к выходу. Полным-полно народу, чемоданов, рюкзаков и больших клетчатых лавсановых сумок, которые можно встретить в любом китайском поезде.

Руби нет и следа. Впрочем, вскоре я его замечаю. Мне помогают большой черный рюкзак, шорты, сандалии и оранжевая рубашка. Она мне очень хорошо знакома. Он стоит на широкой лестнице перед входом на вокзал, руки в карманы, и смотрит на сумеречный город.

– Гноми-и-ик! – кричу я ему.

Иногда я забываю, как я выгляжу сам. Он осматривает меня с головы до ног, ухмыляется и говорит:

– Старик, мало того, что ты опаздываешь, ты еще и появляешься в образе Чака Норриса!

Следующие дни напоминают мне каникулы: мы заказываем еду себе в номер и смотрим видео, общаемся с немецкими инженерами и посещаем достопримечательности этого города. У нас случается неприятность из-за того, что мы гуляем по Великой Китайской стене. Какой-то мужчина требует, чтобы мы спустились вниз, и разгневанно втолковывает нам, что мы портим культурное наследие, и мне ужасно противно и стыдно, потому что я знаю, что он прав. Я прикидываюсь, как будто я не понимаю по-китайски.

– Не притворяйся, – говорит он с презрением, – я видел тебя на вокзале. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю!

Вечером мы едем на такси и видим толпу народа, собравшуюся на островке безопасности. Людей очень много, по ним видно, что произошел несчастный случай. На следующий день я спрашиваю другого водителя, что там произошло, и он отвечает лаконично:

– Несчастный случай. Восемнадцатилетняя девушка.

– Что с ней? – Я вспоминаю Лили.

– Сбил нетрезвый водитель. Через неделю она должна была поехать на юг, чтобы учиться там, но, когда она сидела на траве со своим другом, пьяный водитель протаранил ее.

Он останавливается и вздыхает:

– Так она и лежала – тело отдельно, голова – отдельно. На дороге в разных местах.

Я перевожу все это Руби, и когда заканчиваю, замечаю гнев в глазах водителя, который смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Знаешь, что самое ужасное в этой истории? – спрашивает он меня и тут же сам отвечает на свой вопрос: – Водителем был сын высокопоставленного чиновника!

– Ох, – говорю я.

Он испытующе смотрит на меня:

– Ты знаешь китайский. Ты, наверное, понимаешь, как тут все у нас происходит, да?

– Ты хочешь сказать, что его не накажут?

– Конечно, нет! Семья заплатит за него немного денежек – и все.

– О, черт!

– Да, о, черт! Я как подумаю о том, что чувствуют родители этой девушки… – Костяшки его пальцев белеют, когда он впивается в руль.

Через пару дней мы уезжаем из Цзяюйгуань. Полтора часа мы трясемся в чреве поезда на северо-запад, а потом он изрыгает нас в небольшом городке Юймэнь. Здесь есть всего несколько улиц и немного старых домов. Мы направляемся в отель, где я оставил свою кабутце. Он стоит на окраине города, повернувшись спиной к пустыне.

– Как ты думаешь, мы найдем здесь огурец? – спрашивает Рубен, и я отвечаю:

– Конечно, – хотя я и сам сомневаюсь в этом.

«Огурец» – это название мы придумали для трехколесных грузовых велосипедов, на которых многие крестьяне перевозят свои товары. Два года назад, когда Рубен был у меня в гостях, мы купили себе такой и мотались на нем от Ханчжоу до Шанхая. Велосипед был зеленый, как лягушка, и за шесть дней, пока мы на нем катались, ломался шесть раз, такой нам попался огурец.

Поиски проходят тяжело. Хотя в Юймэнь и есть рынок сельскохозяйственной техники и машин, но он запрятан в пыли одного из задних дворов, и выбор там маленький. К тому же все стоит дорого.

– Может, нам стоит оставить эту идею? – говорит Рубен, угрюмо оглядываясь по сторонам. Я-то знаю, он хочет идти пешком.

– Я обещал папе, – объясняю я. – Расстояния нам предстоят немаленькие, погода стоит жаркая, а ты не привык к долгой ходьбе.

Перед нами стоят два продавца, показывают грузовой велосипед и вопросительно смотрят на нас. На головах у нас соломенные шляпы. Это тоже по совету отца, это солнце его беспокоит.

– Это вообще не настоящий огурец, – недоволен Рубен, тыча пальцем в шаткое средство передвижения.

– Почему же?

– Он голубой, а не зеленый.

Мы покупаем голубой огурец за четыреста юаней. Я сажусь в кузов, и Рубен везет нас по городу. Люди смотрят нам вслед еще более удивленно, чем обычно. В супермаркете мы покупаем набор для бадминтона и в подарок получаем два арбуза. Мы возвращаемся в гостиницу, ложимся на кровати, едим йогурт и смотрим диски.

– Давай договоримся, – говорю я, – если в пути ты почувствуешь себя нехорошо или захочешь отдохнуть, ты сразу мне скажешь об этом, и мы поедем в гостиницу. О’кей?

Он кивает.

– Наслаждайся, – говорю я ему, – завтра будет жарко и пыльно, а у нас не будет белого постельного белья.

Он смеется. Я по его глазам вижу, что он не хочет больше смотреть сериалы. Ему нет дела до договоренностей, он хочет в пустыню.

На следующее утро мы привязываем кабутце к голубому огурцу. Мой отец звонит и говорит взволнованным голосом:

– Берегите себя, мои сыновья.

Я решил не говорить ему, как мы переутомились, потому что всю ночь смотрели сериалы. Несколько сотрудников гостиницы стоят у входа и наблюдают, как мы собираемся. На прощание мы машем им шляпами, а они смеются. Мы решили не связываться с главной дорогой, а двинуться через деревни.

Я иду пешком, мой брат едет на огурце. Наш путь лежит через роскошные зеленые поля. Подсолнухи высотой свыше двух метров склоняют перед нами свои головы. Кто-то неправильно подсказывает нам дорогу, и мы приходим к развалинам фабрики. Потом мы идем мимо коноплянника и заговорщицки смеемся.

Мой телефон мы закрепили на руле, чтобы слушать музыку. В основном играет панк. Получается немного тише, чем хотелось бы, звук чуть-чуть дребезжит, но нам нравится слушать бренчание гитар, в то время как солнце поджаривает шляпы и все пять колес тихонько поскрипывают.