Книга Смертельный удар - Роман Злотников

Верховный жрец поежился и скорчил сварливую рожу. После двух лун рядом с Хранителем он начал немного понимать своего господина. Как же, покинет. Для того он и выбрал его в Верховные жрецы, чтобы меньше путался под ногами со СВОИМИ начинаниями. Он, кряхтя, сел на ложе и, протянув руку к мантии, замер. Ему вдруг припомнилось, что почти полгода назад он точно так же встал на рассвете и спустился вниз. И от страшной ассоциации, навеянной некстати всплывшим воспоминанием, он зажмурил глаза и торопливо вполз обратно на ложе, будто стараясь этим движением отвратить судьбу, переломить ход событий. И это была его самая большая ошибка.

Экипажи перешли на скорый шаг, спешно перекидывая на руку круглые морские щиты и одновременно перехватывая левой ладонью ножны с мечами, а правой упирая в вырез щита морские арбалеты с короткой рукоятью. В экипаже, двигающемся прямо на ворота, над головами передавали в передние шеренги длинные штурмовые шесты. Когда до ворот оставалось шагов сорок, за стеной всполошенно закричали, тут же раздался панический звон бронзового била, но было уже поздно. Экипажи перешли на легкий бег, а первый десяток, закинув за спину щиты, крепко ухватился за передние концы штурмовых шестов и, подпрыгивая, ринулся вперед. На ходу примеряясь, с какого места оттолкнуться, чтобы с помощью четырех товарищей, налегавших на задний конец штурмового шеста, взбежать вверх по стене и, спрыгнув во двор, быстро разобраться с охраной и открыть ворота. Из задних рядов захлопали арбалетные тетивы — это снимали со стены ошалело высовывающихся стражников. Толчок! И первый десяток скрылся за гребнем стены. Штурмовые команды отбежали назад, и новый десяток ухватился за передние концы шестов. Еще толчок! Но тяжелые храмовые ворота со скрипом и лязгом уже поползли в стороны, а в проеме показались фигуры в знакомых, тускло блестевших кольчугах. Флот взревел свой ужасающий клич:

— За руку Югора! — и бросился вперед.

Все пространство внутри стен оказалось заполнено десятками или даже сотнями палаток, между которыми суматошно метались перепуганные полуодетые люди. Об отпоре никто даже не думал. Атака моментально превратилась в резню. Гамгор приостановил экипажи, подровнял строй и, указав нескольким капитанам на здания храма, дарохранительницы, опочивален и келий, двинул строй вперед мерным тяжелым шагом. Сначала были слышны только хлопки арбалетных тетив и слившийся в единый причудливый вой многоголосый вопль обезумевших людей. Однако вскоре все арбалеты оказались разряжены, и бойцы перекинули их за спину, одним движением обнажив мечи и продолжая нещадно убивать всех, кто попадался под руку. Люди падали на колени и заламывали руки, моля о жизни, пытались ухватить за край туники или обхватить колени, но все было напрасно. Гамгор увидел, что на подоле подкольчужной туники одного бойца болталась отрубленная кисть, вцепившаяся в ткань скрюченными пальцами, и равнодушно отвернулся. Строй прошел до конца и уперся в дальнюю стену. Гамгор скомандовал: «Кругом» — и остановил бойцов. Большая часть палаток была повалена, некоторые из них горели. По всей площади, по которой прошли бойцы, валялись изуродованные трупы людей. Гамгор окинул взглядом все пространство внутри стен. Между колонн храма вырывались языки пламени, а у дарохранительницы огонь уже яростно лизал каменные стены, щедро облитые земляным маслом. Пористый камень пузырился от жара и лопался с сухим треском. Экипаж, захвативший здание центрального храма, уже перенял опыт, и на стены храма тоже летели амфоры с земляным маслом и кувшины с дорогими благовониями, которые стекали по стенам и растекались лужами на полу, шипя от жара раскаленного камня и мгновенно вспыхивая, стоило язычку пламени коснуться их.

К Гамгору подбежал боец и, вскинув руку, отрапортовал:

— Захватили одного, судя по мантии — Верховный жрец. Гамгор мотнул головой, приказывая подвести пленника к нему. И, спустя несколько мгновений, к его ногам подволокли за волосы и грубо швырнули наземь трясущегося старика с перекошенным от ужаса лицом. Гамгор наклонился к нему и, захватив жреца за всклокоченную бороду, подтянул его вплотную к себе.

— Где Хранители?

Старика била крупная дрожь. Гамгор сделал знак бойцу, и тот, обнажив меч, полоснул старику по правой руке, отрубив кисть. Жрец дернулся и заверещал, а потом изогнулся всем телом и затих. Гамгор брезгливо пнул его ногой и, бросив взгляд по сторонам, вскинул руку с мечом. За его спиной дружно засвистели боцманские дудки. Когда глаза всех находящихся поблизости бойцов повернулись в его сторону, Гамгор опустил меч и громко произнес:

— Я хочу, чтобы у всех, кто лежит здесь, не было правой кисти.

Последний экипаж уже проходил ворота, когда раскаленные стены храма не выдержали и древнее здание обрушилось со страшным грохотом. Гамгор, к тому моменту уже отошедший от стен на сотню шагов, обернулся. Там, где раньше над стенами возвышалось чудовищное здание главного храма, теперь ничего не было. Губы адмирала изогнула хищная усмешка, он повернулся и сосредоточенным шагом двинулся вперед. Им предстоял поход на еще две луны по дорогам Горгоса, и он собирался проделывать подобное тому, что осталось у него за спиной, в каждой деревне и каждом городе, который встретится ему на пути. Гамгор оглядел колонну бойцов и, поймав их взгляды, вскинул кулак над головой и проревел:

— За руку Югора!

Ответ пришел не замедлив. Рукояти мечей грянули о щиты, и от клича вздрогнули кроны деревьев:

— ЗА РУКУ ЮГОРА!

Старик очнулся от того, что ласковый весенний дождик намочил его лицо. Некоторое время он лежал, боясь открыть глаза. Потому что чувствовал, что, как только он окажется полностью во власти этого мира, снова вернется что-то очень страшное. Картины этого «чего-то» память категорически отказывалась вытаскивать из своих глубин, сохранив только ощущение леденящего ужаса, которое теперь и служило причиной того, что он боялся открыть глаза. Но постепенно теплый весенний дождь заставил его немного расслабиться, и он, собравшись с духом, резко распахнул веки… и ничего не произошло. Перед ним было только яркое голубое небо и солнце, где-то с краю полускрытое легкими облаками. Старик просто лежал, исторгая из себя остатки того животного ужаса, который, как казалось еще минуту назад, заполнил все его существо. Хотя старик никак не мог вспомнить, чем он был вызван. А может, боялся это вспоминать. Мало-помалу к нему начали возвращаться и другие чувства, и, когда наконец заработало обоняние, в нос ударил густой запах гари. Старик вздрогнул и… вспомнил все.

Солнце уже коснулась своим краем горизонта. Старик, шатаясь, поднялся на ноги и двинулся к пролому, зиявшему на месте ворот. Повсюду валялись изуродованные и обгорелые тела. Около одного из них он остановился и стоял некоторое время, пытаясь припомнить, что же в нем вызывает у него дрожь. Тело принадлежало крупному мужчине с холеной кожей. Конечно, оно изрядно обгорело, а на месте правого глаза чернел провал, но на протяжении полусотни шагов его пути встречались и более ужасные трупы. А это тело чем-то вызывало ужас. Наконец память, закончив играть с ним в прятки, услужливо подсказала, ЧЕЙ это труп. О Великая Магр, уже второй! Но затем он покачал головой и побрел дальше к воротам. Все это относилось к тому, прежнему человеку, который был неплохим Старшим распорядителем церемоний и даже успел немного побыть Верховным жрецом Магр. А этому старику не было никакого дела до Магр, церемоний и, уж конечно, до всяких мертвых Хранителей Закона. И единственные слова, которые отныне мог произносить его рот, были: