Книга Черный хрусталь - Алексей Бессонов

Я фыркнул – теперь меня веселило все на свете, – и вышел, забрав с собой ставшее привычным ружье.

Во дворе, возле большого чугунного котла, толпились наемники, выполз даже Мооле, находившийся в госпитале, и оба раненых в ноги, которых, видимо, вынесли на стульях. При виде меня вся эта закопченная и забинтованная компания разразилась приветственными выкриками.

– Что у вас там, – поинтересовался я, подходя к котлу, – кашей разминаетесь?

– Кашей! – захохотали они. – На, попробуй нашей кашки!

И под нос мне сунули полный ковш густого красного вина.

– Вы что? – опешил я. – Вы обокрали барона?

– Он сам вынес и приказал выпить за удачу хозяина. Все равно, говорит, уезжаю, чего добру пропадать. Пей, Маттер, винцо что надо, хотя до пеллийского ему, конечно, не дотянуть. Пей! Все кончилось! Пей!

– Для кого-то действительно кончилось все, – пробомотал я и крепко хлебнул из ковша.

Тем временем за воротами раздались выкрики, чей-то кулак забарабанил по железу, и двое солдат ринулись выбивать запорные брусья. Все повернули головы: створки с натужным скрипом разъехались в стороны, и во двор начали входить матросы с карабинами за плечами. Впереди шел Иллари. Увидев его, я бросил на землю недопитый ковш и бросился навстречу.

Моряк сжал меня в объятиях, коротко поцеловал в лоб и спросил, слегка отстраняясь:

– Как вы тут?

– Плохо, – просипел я, едва сдерживаясь, чтобы не зареветь. – Многих убили… Как хорошо, что вы приплыли так рано! Если бы не «Брин», к вечеру от нас остались бы одни скелеты.

– Где Рок? – поинтересовался подскочивший Бэрд. – На корабле остался?

– Он погиб, – мрачно ответил Иллари и присел на полурассыпавшийся от осколков бочонок. – Там, в городке…

Бэрда шатнуло в сторону. Несколько секунд он стоял, не в силах осознать услышанное, потом вдруг закрыл лицо руками и, шатаясь, пошел к своим. Наемники слышали слова Иллари. Их лица, только что пьяные и веселые, враз потемнели, крики и шутки стихли; кто-то зачерпнул вина и протянул ковш Бэрду, но тот, отведя его в сторону, сел на ступеньки у входа в башню и опустил голову.

Из башни медленно вышел Эйно. Коротко посмотрев на сидящего Бэрда, он вздохнул и подошел к Иллари.

– Я ждал вас к вечеру, – сказал он, пожимая ему руку.

– Течение, – кивнул Иллари. – Сильный ветер… к тому же мы смогли отплыть в тот же вечер.

– Как погиб Рокас? – тихо спросил я, потрясенный поведением всегда веселого и хладнокровного Бэрда.

– Мы отдали почти все деньги хозяину небольшой быстроходной шхуны и договорились встретиться с ним на пристани. А он привел с собой десяток монахов. Началась перестрелка. Хозяина и его матросов мы уложили, половину монахов тоже – а когда увидели, что остальные бегут, Рокас был уже мертв. Так бывает…

Бэрд, сразу ставший маленьким и жалким, сидел на холодных каменных ступеньках и медленно раскачивал своей широкополой мягкой шляпой, на которой давно уже не осталось ни единого пера. Никто из его товарищей не решался подойти к нему и даже посмотреть в его сторону – притихшие, они все так же стояли вокруг котла, жадно поглощая дармовую выпивку. Не зная, что мне делать, я присоединился к ним.

Эйно с Иллари исчезли в башне, прошел по двору, направляясь к чудом уцелевшей конюшне, Даласси, опьяневший Мооле свалился прямо в песок и двое солдат осторожно повели его к шлюпкам. Мы продолжали накачиваться вином до тех пор, пока из башни не появилась Ута.

– Все могут отправляться на корабль, – сообщила она. – Забирайте своих раненых и все за мной. Я возьму одну из шлюпок: специально, чтобы доставить вас.

– Я пока останусь, – решил я. – Или насчет меня тоже были распоряжения?

– Нет, – помотала головой девушка. – Я думаю, тебе лучше находиться возле господина.

Нагрузившись своими вещами, наемники уложили на носилки раненых и побрели вслед за Утой. Та шла налегке: сколько я ее знал, она никогда не обременяла себя какими-либо пожитками, кроме, пожалуй, смены белья. Все ее вещи хранились на корабле, да и там их было немного. Проследив взглядом за спиной Шейла, которому пришлось тащить носилки с раненым в грудь офицером, я поднялся в нашу с Утой комнату и собрал свою сумку. Все ее содержимое составляла так и не прочитанная книга по судовождению, кое-какие тряпки и фамильный кинжал с длинной рукоятью, обвитой позолоченной проволокой. Мой лекарский саквояж находился внизу.

При помощи матросов наемники забрали всех, даже своих мертвецов. Я посмотрел на следы замытой крови на полу в зале, на таз, доверху забитый кровавыми бинтами, затем подхватил саквояжик и выбрался на воздух.

Бэрд все так же безучастно сидел на ступенях.

– Посмотри, осталось ли там чего еще, – неожиданно произнес он, поднимая голову.

Я заглянул в котел и обнаружил, что на пару ковшей вина в нем наберется. Зачерпнув, я протянул ковш своему другу. Тот выпил его одним глотком и вернул мне со словами:

– Выпей и ты. Рок был отличным парнем.

– Да, наверное…

Четверо матросов, ругаясь, выволокли из башни два огромных сундука, отделанных красно-коричневой кожей, и потащили их за ворота. Судя по тому, как они их несли, сундуки были очень тяжелы. Вскоре эта же четверка вернулась обратно.

«Наверное, это имущество Визеля, – решил я. – Что он там говорил – библиотека, архивы? Представляю себе, как злится Эйно: он, пожалуй, готов отдать все на свете, лишь бы поскорее оказаться на „Брине“».

Матросы вновь прошествовали по двору с сундуками, на сей раз черными и довольно потрепанными, а вслед за ними вышел Даласси.

– Ты мог бы поговорить со мной? – мягко спросил он у меня.

– Конечно… – немного удивленный, я поднялся на ноги и машинально отряхнул от песка задницу. – Здесь?

– Идем.

Мы прошли к конюшне. Двое слуг, к моему удивлению, сваливали в одну кучу снятую лошадиную сбрую. Даласси остановил их повелительным взмахом руки и приказал оседлать огромного черного жеребца, принадлежавшего Ассису – самому крупному мужчине в нашем отряде, погибшему под заваленной надвратной башней.

– Мы еще встретимся, – тихо произнес Даласси, садясь на лежащее возле дверей седло. – Есть у меня такое ощущение…

– Я всегда буду рад вас видеть, – отозвался я, все еще не понимая, для чего он приволок меня в конюшню.

– Тебе предстоит проделать очень большой путь, – кхуман, кажется, пропустил мои слова мимо ушей. – Никто не знает, почему судьба выбирает человека на ту или иную роль, но сыграть, в принципе, можно любую – если знать, как. Ты должен запомнить, что любая истина требует постижения, ты должен выстрадать свой путь к ней, и только тогда ты сможешь воспринять ее во всей широте. Помни – путь к истине идет через духовное постижение. Информация, которая на тебя скоро обрушится, новые знания, новые горизонты – ты не сможешь впитать их сразу, для этого понадобится время. Но учти – потом, когда тебе придется принимать решение, руководствоваться ты должен будешь теми словами, которые я сейчас произнес.