Книга Россия теряет Арктику? - Вячеслав Зиланов

Я специально для себя решил понять: вот за двести лет что мы приобрели и что потеряли? Все, что мы приобрели, мы приобрели только в результате войн. Все, что мы потеряли, кроме Аляски, которую продали, Александр II в 67-м году, мы потеряли за эти двадцать лет. Теряем и сегодня. И потом, когда пришел к себе, я начал смотреть материалы — а мы «круглый стол» задолго до парламентских слушаний провели, где те же эксперты были, что и на парламентских слушаниях, и 90 % из них высказались против — и как будто бы получил весточку с того света: я нашел записку, которую мне оставил Виктор Иванович Илюхин, когда уходил с нашего заседания. Я ее хочу специально зачитать, и не для того, чтобы воспользоваться авторитетом безвременно ушедшего от нас товарища, но в связи с тем, что Константин Иосифович сказал, что здесь выступают люди, не присутствовавшие на «круглом столе»: «Уважаемый Леонид Иванович, я должен уйти, но прошу огласить мое личное мнение и учесть его при голосовании. Я категорически против договора. Я поддерживаю ваши рекомендации и прошу сделать все, чтобы этот договор не прошел через Государственную Думу».

Теперь о том, что мы потеряли и что реально происходит. Вот эти уступки, совершенно неоправданные, привели не только к тому, что возобновилась дискуссия по Курилам. Дискуссия по Курилам возобновилась еще и из-за совершенно некорректной ратификации Cан-Францисского договора в Сенате США. И именно нам нужно сейчас при ратификации к этому вернуться, потому что основная уязвимость позиции нашей и сила Америки, которая поддерживает позицию Японии, заключается как раз в той оговорке, которую допустил Сенат США при ратификации этого соглашения. Это раз.

Ратификация — это не просто акт, которым мы должны затвердить совершенно неудобный для нас документ. Кстати говоря, напомню, что мы не ратифицировали до сих пор соглашение с Америкой по Берингову морю, по Чукотскому морю и по Северному Ледовитому океану. И слава богу, что мы это не сделали. Как говорит Константин Иосифович, ни одна буква не ущемляет наших интересов. Как только мы с ними подписали соглашение по Берингову морю, на второй день эта так называемая линия разграничения — для нас она являлась исключительной экономической зоной, 200-мильной зоной, шельфом — для американцев явилась границей: нас выставили оттуда на второй день. И именно поэтому мы с вами до сих пор не можем ратифицировать, и именно к этому ведет сегодняшняя линия разграничения.

Очень незаметно прошло голосование в Бундестаге 10 февраля этого года уже. Так вот правящие ХДС/ХСС и СвДП приняли резолюцию в поддержку провозглашения в Германии 5 августа национальным Днем памяти жертв изгнания. Как известно, указанная хартия была принята 5 августа 1950 г. в Штутгарте, среди ее авторов были и бывшие члены СС. Это тоже подкладка под будущую территориальную ревизию в Европе и пересмотр границ.

Конечно, наш президент неглупый человек — одним махом он решил проблему с Ливией нашим голосованием по резолюции. Точно так же, похоже, перед его визитом в Норвегию было решено поставить точку в затянувшемся почти полувековом споре. Я напомню, что и Брежнев там был, в Норвегии, и Ельцин, и Путин туда ездил, и, конечно, они были великолепно информированы о том, что нам мешает подписать этот договор.

У меня особое волнение, особое смущение вызывает вот эта новая, изобретенная нашим президентом процедура параллельной ратификации, которую мы сначала опробовали на СНВ, Договоре о СНВ-3, теперь мы апробируем такую же ратификацию с норвежцами. Кроме того, что низводит роль нашего парламента еще ниже, это фактически показывает, что все решения, которые приняты, будут обязательно нашим парламентом ратифицированы. Это должно быть обидно не только сидящим здесь, в зале, но и тем экспертам, и тем рыбакам, представителям Министерства природных ресурсов и экологии, которые ко мне постоянно с этим вопросом обращаются.

Теперь, собственно говоря, о том, что мы потеряли. Вот карта, которая приложена к договору о ратификации, иллюстрирует мои слова о том, что вся линия дрейфует сюда, на нашу территорию, и самое главное, что здесь находится Шпицберген, о котором мы все говорим, но не все это понимают. С кем мы здесь заключали соглашение? Мы не имели права в двустороннем договоре заключать соглашение о разграничении по линии между 71 и 84 градусами с. ш., потому что там нет Норвегии! Там есть Шпицберген с ограниченным суверенитетом Норвегии! То есть правовое обоснование этой линии в центральной и северной части абсолютно отсутствует. Когда я задаю вопрос: «Зачем вы это сделали, куда вы торопитесь, куда вы бежите?» — все время упоминают Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г. Кстати говоря, из пяти участников вот этого арктического деления США не ратифицировали ее до сих пор, точнее, не присоединились к конвенции. Канада присоединилась, но там действует национальное законодательство в отношении этого. И только вот здесь, с этой стороны, Дания с Норвегией между Гренландией и Свальбардом сделали разграничение. И мы пошли по этому пути. Мы сначала отказались от части границ Полярных владений СССР, потеряв это, когда подавали эту заявку, которую вы, Константин Иосифович, упоминали, и замминистра говорил, что ратификация договора поможет нам в удовлетворении этой заявки: мы сейчас разграничим — и нам быстро шельф даст комиссия ООН. На самом деле норвежцам уже дали, и никто ничего не ждал. Вы же знаете, что норвежцам-то удовлетворили заявку по шельфам, поэтому зачем вы говорите неправду? Нам не мешает это! Нужно было тогда и делать границу по шельфам, а рыболовство оставить в покое.

По приложению I мы достаточно подробно поговорим при обсуждении заявления для рыбаков, но даже по углеводородным ресурсам то, что я посмотрел в монографии 2006 г. ФГУП «Арктикморнефтегазразведка», и то, что я посмотрел у Анатолия Николаевича Виноградова, доктора экономических наук, ученого секретаря Кольского научного центра РАН, подводит к выводу: мы с вами на Штокмане ставим крест. Штокман — это месторождение, которое по запасам больше, чем все норвежские месторождения, вместе взятые. Но самое главное — это Свод Федынского, где еще больше, вдвое больше, чем на Штокмане, по разведывательным данным, норвежцы остро нуждались в этом месторождении. Но за скобками оставалось еще и то, что норвежцы получили очень много мелких месторождений: поднятие Година, Центральная банка, часть Варяжской, ну, это, правда, под сомнением. Таким образом, они, конечно, будут разрабатывать месторождения Свода Федынского, пусть вместе с нами, пусть оно трансграничное, заодно эти, так как они разработали «Белоснежку». А Штокман находится в 400 км, в ледовой зоне, и на нем можно смело ставить крест. «Газпром» свое получит — не получит ничего Россия.

Последнее, что я хотел бы сказать. Мне из Мурманского краеведческого музея передали историческую справку. В 1933 г. Сталин, Молотов… Можно продлить?

Председательствующий. У вас еще тридцать секунд.

Калашников Л. И. Тридцать секунд… Они плыли на пароходе, смотрели Баренцево море. 1933 г. Приводятся такие слова: «Что такое Черное море? Лоханка. Что такое Балтийское море? Бутылка, а пробка не у нас. Вот здесь море, здесь окно, здесь должен быть большой флот! Отсюда мы можем взять за живое, если потребуется, Америку и Англию…» (Микрофон отключен.)