Книга Судный день - Адриан Д'Аже

— Зачем тебе все это понадобилось?

— Наш новый друг, если он один из приятелей Уайли, откроет дверь нашей каюты мгновенно, но вот это сломать будет посложнее, — пояснил он, делая отметки на местах, где будут вкручены прочные болты. Через десять минут он для пробы ударил снаружи в запертую дверь их каюты плечом, но она успешно выдержала.

О’Коннор подождал до момента перед самым отправлением судна. Он проинструктировал Алету, чтобы она оставалась в каюте, а сам направился на левое крыло мостика. Был погружен последний контейнер, и рядом стояли уже два буксира: один — со стороны носа, другой — со стороны кормы. Капитан находился на правом крыле мостика, громко выкрикивая приказы палубной команде через систему радиовещательной связи «Танной». О’Коннор покинул мостик и, спустившись по нескольким крутым и узким лестницам, меньше чем через две минуты оказался возле кают, где размещались члены экипажа. Дверь каюты Альфредо была не заперта, но сицилиец спрятал свои вещи в один из двух шкафчиков, прикрученных к переборке в тесном помещении. Латунный висячий замок был для О’Коннора детской забавой. Он выбрал ромбовидную отмычку и небольшой натяжной крючок, после чего в считанные секунды открыл его.

На дне вещевого мешка сицилийца в небольшой потертой кожаной сумке лежал пистолет «глок», оснащенный глушителем. О’Коннор сел на одну из коек, быстро вытащил магазин, убедился, что в стволе патрона нет, оттянул назад затвор, опустил запорный рычаг и снял с «глока» затвор. Бесчисленные часы тренировок по оружейному делу на базе в Кэмп-Пири, штат Вирджиния, не прошли зря, и еще через несколько секунд О’Коннор уже разобрал механизм поглощения отдачи и ствол, после чего отложил их в сторону. Он вынул из своей сумки небольшой пробойник и, поместив его между бойком ударника и его направляющей, нажал, чтобы снять напряжение с пружины, а затем освободил опорную рамку затвора.

Внезапно корпус задрожал, когда где-то глубоко в недрах корабля начал вращаться тяжелый приводной вал. На палубе команда уже уложила буксирные тросы, и сицилиец шел на корму вдоль прохода, где под контейнерами располагалось сложное переплетение всевозможных трубопроводов. О’Коннор вынул боек из механизма затвора и спрятал его в карман. Он быстро поставил на место опорную рамку, вновь собрал ствол и механизм поглощения отдачи, установил на пистолет затвор, вставил в рукоятку обойму, полную девятимиллиметровых патронов, и положил пистолет туда, откуда взял.

* * *

— Доложите ситуацию, — распорядился Говард Уайли по закрытому каналу видеосвязи, соединявшему Лэнгли с посольством США на Авенида Реформа.

— Наш агент подтвердил, что находится на борту, но снимки со спутника показывают, что «Галапагос» только сейчас покидает гавань. Как только мы получим подтверждение успешного завершения, я вам немедленно сообщу, — ровным голосом ответила Родригес.

— Когда судно достигнет Гватемалы?

— Через шесть или семь дней, в зависимости от погоды.

— Что?

— От Гаваны до Пуэрто-Кетцаль 2000 морских миль.

— Они не на прогулочном пароходике катаются, Родригес, такие корабли развивают скорость до двадцати узлов.

Родригес про себя тяжело вздохнула.

— Их маршрут уводит их на запад от Гаваны в Юкатанский пролив между Кубой и Мексикой, где до сих пор в силе штормовое предупреждение, что не позволит им идти быстрее восьми-девяти узлов. Оттуда они направятся на юг в Панамский канал, который сам по себе имеет длину более восьмидесяти километров. На то, чтобы пройти его, у них — в зависимости от его загруженности — уйдет приблизительно десять часов.

— Восемьдесят километров за десять часов — это значит, что скорость их будет каких-то жалких четыре узла.

Родригес внутренне приказала себе сохранять спокойствие.

— Со стороны Карибского моря существует три группы шлюзов «Гатун», которые поднимут судно на восемьдесят пять футов собственно до уровня озера Гатун; в дальнем его конце они должны будут пройти через следующую цепочку шлюзов «Педро Мигель», а затем еще одну — «Мирафлорес», которая уже опустит их к Тихому океану. Это не гоночный трек, сэр. К тому же я не вижу никакой связи между скоростью этого корабля и выполнением нашей миссии.

— Именно поэтому, Родригес, вы и торчите где-то у черта на куличках, в то время как я нахожусь в Лэнгли. А вам не приходило в голову, что миссия на борту «Галапагоса» может окончиться провалом?

— Судя по действиям О’Коннора до настоящего момента, это вполне даже вероятно… сэр.

— Какие меры вы приняли на этот случай?

— При всем уважении к вам, сэр, но нам только-только удалось внедрить своего агента на борт «Галапагоса».

— А есть у нас кто-то в Пуэрто-Кетцаль? — спросил Уайли своего начальника оперативного штаба. Ларри Дэвис отрицательно покачал головой. — Так направьте туда кого-нибудь — и немедленно!

Уайли снова бросил испепеляющий взгляд в видеокамеру.

— Скорость корабля, Родригес, определяет, сколько времени у нас есть, чтобы доставить на место еще одного агента.

— А не лучше ли будет, сэр, организовать это отсюда — из этой страны?

— Нет! — рявкнул он, и экран видеосвязи погас.

Родригес откинулась на спинку своего кресла.

— Mierda! — тихо выругалась она, покачав головой.

* * *

— Эти люди не отступают, да? — заметила Алета, когда О’Коннор вернулся обратно в каюту.

— Нет, но… впрочем, как и мы.

Девять часов спустя «Галапагос» обогнул мыс Сан-Антонио, самую западную точку Кубы, и направился через Карибское море на юг, в сторону Панамы. Штормовое предупреждение по-прежнему действовало, и ветер срывал клочья белой пены с верхушек ожесточенно накатывающихся волн, хотя качка корабля стала слабее. Солнце село на западе за мексиканский берег, где уже началось веселье в барах и ночных клубах Канкуна и Пятой авеню Плайа-дель-Кармен — центра майянской Ривьеры.

Раздумывая над тем, когда сицилиец нападет, О’Коннор попробовал поставить себя на место киллера. Вероятно, он предпримет какой-то свой ход после полуночи, когда бодрствовать и находиться на вахте будет минимальное количество членов команды. О’Коннор решил перевернуть все это противостояние с ног на голову и предоставить сицилийцу возможность напасть на них, но на условиях О’Коннора. Он взглянул на свои часы. Было чуть больше 22 часов. Затем он обернулся к Алете, которая сидела за столиком у иллюминатора и работала с записями своего деда, пытаясь рассчитать углы, под которыми лучи солнца могли отражаться от третьей статуэтки.

— Я уйду ненадолго, — сказал он, — но не беспокойся: в отличие от моего однофамильца, великого английского исследователя, я обязательно вернусь.

— Куда ты идешь? — спросила Алета.

— Разные мужские секреты… есть тут кое-что, чем нужно заняться. Это, конечно, азы, но ни при каких обстоятельствах не открывай дверь, даже если в замке начнет проворачиваться ключ, хорошо? Это могу быть и не я.