Книга Грехи и грешницы - Сьюзен Одо

Карен села на жесткий деревянный стул, радуясь возможности дать отдых ногам. У входа в зал, возле двустворчатых дверей — теперь они были распахнуты настежь, так как под их створки подсунули пустые пачки из-под сигарет, — стояли новобрачные и, приветствуя гостей, предлагали им выпить за них сухого хереса. Какое лицемерие, подумала Карен и залпом осушила бокал.

К тому времени, когда появился последний гость, глаз Джо полностью заплыл и превратился из ярко-красного в багрово-фиолетовый. Втроем они договорились о следующей версии — поскольку после инцидента в церкви туфли у Джо стали скользкими, он случайно поскользнулся и упал. И хотя Карен сомневалась в том, что можно одурачить столько людей, гости получили устраивавшее всех объяснение.

Войдя в зал, они сразу же устремились к расставленным у стены столам, стараясь занять стратегические позиции — поближе к бару, причем родственники и знакомые Джо и Сюзи не задумываясь рассаживались в разных концах зала.

Каждый из неприглядных деревянных столов был накрыт белой бумажной скатертью с многочисленными изображениями серебряных подков, а посреди него стояли цветы — из тех, над которыми прошлым вечером трудились Бэбс и Дорин. На столах также находились круглые пепельницы, в которых лежали коробки спичек с затейливой надписью серебром: «Сюзи и Джо».

В глубине, у сцены, стояли два сдвинутых вместе стола для новобрачных и особо важных гостей. Здесь все просто утопало в цветах, а к каждому углу были прибиты серебряные подковы. На стенах с помощью белых атласных лент были укреплены гроздья розовых и белых воздушных шариков. Две грозди чересчур разодетые юнцы уже стянули на пол и гоняли по залу.

К столу, где сидела Карен, медленно двигалась Дорин Фуллер. Рядом с ней, одной рукой опираясь на палку, а другой — на руку дочери, величественно плыла бабушка Сюзи, Элси. За ними Бэбс транспортировала ее многострадального мужа Альберта.

— Карен, милая, — обратилась к ней Дорин, нацелив на сиденье мощные ягодицы матери, и изобразила улыбку. — Ты не возражаешь, если папа и мама сядут здесь, чтобы было недалеко от туалета? — Последние три слова она произнесла одними губами.

— Конечно, нет, — тотчас поднялась Карен. — Я должна быть вон там. — И она кивнула в сторону главного стола.

— Ты ведь помнишь Карен, мама? — прокричала Дорин на ухо старой леди. Это подруга Сюзи еще со школы.

Элси окинула ее взглядом.

— Да, я тебя помню. — Она тотчас умолкла и стала вытирать слезящийся глаз огромным белым платком. — Пожалуй, с тех пор как я видела тебя в последний раз, ты немного пополнела, — добавила она с тем полным безразличием к условностям, которым отличаются очень молодые и очень старые люди.

— Не обращай внимания, Карен, — укоризненно посмотрев на мать, сказала Дорин. — Ты выглядишь прекрасно. Правда, Бэбс?

— Прекрасно! — пропыхтела Бэбс, с трудом усаживая своего отца рядом с его женой, и опустилась рядом.

— Дай-ка мне мою сумочку, Дорин! — потребовала Элси. — Я надену тапочки. Эта мозоль меня просто с ума сведет!

Дорин послушно достала из материнской сумки пару клетчатых, отороченных мехом домашних тапочек и, к заметному облегчению старой леди, надела ей на ноги.

— Теперь все в порядке? — выпрямилась Дорин.

— Я хочу выпить, — потребовал Альберт.

— Так стоит же херес. — Дорин кивком указала на нетронутый бокал на столе. — Это приличный херес. Стоил нашей Сюзи четыре фунта за бутылку — не то что какая-то дешевая дрянь.

— Меня не волнует, сколько он стоит, я не могу его пить. — Отец с отвращением сморщил нос. — Это же для женщин! Дайте нам хоть каплю эля!

Дорин, рассердившись, только покачала головой.

— Ладно, Дорин, — похлопала ее по руке Карен. — Я принесу из бара пива для вашего отца.

— Если уж ты встала, я бы выпила «снежный ком», — сказала Элси, отставив в сторону бокал с хересом, к которому она едва притронулась. Только без всяких вишен {«Херес» по-английски звучит как «шери», «вишня» «чери». Глуховатая Элси, очевидно, спутала одно с другим}. Мне их не съесть, объяснила она, улыбнувшись Карен беззубым ртом.

Стараясь удержаться от смеха, та кивнула. Бэбс, сняв с ног розовые туфли, надевала вместо них мягкие виниловые шлепанцы, которые только что достала из сумки.

— О, вот так гораздо лучше, — пошевелив пальцами, сказала она. — Чего терпеть не могу — так это неудобных туфель.

— Выпьете, Бэбс?

— Да, пожалуйста, милая Карен. Мне бы портеру. Если тебя не затруднит.

— Не беспокойтесь, я возьму поднос. А как вы, Дорин?

— Нет, я лучше покончу с этим, — отозвалась та, указывая на бокалы с хересом. — Не пропадать же добру.

— Вам придется нелегко, — засмеялась Карен и широким жестом обвела зал, демонстрируя нетронутые бокалы с хересом, стоящие на столах или тайком отставленные на пол. — Если вы попытаетесь все их допить, то окажетесь под столом!

Дорин принялась громко выражать свое неодобрение подобной расточительностью и явным нарушением этикета. А Карен направилась к бару, где толпа страждущих уже стояла в ожидании нормальной выпивки.

* * *

Прислонившись к двери банкетного зала, Карен сбросила туфли и с радостью ступила на холодный линолеум.

Гости вокруг оживленно болтали — слава Богу, формальности почти подошли к концу. Остались только речи, а потом можно будет совсем расслабиться.

На спинках стульев уже небрежно висели пиджаки, мужчины ослабили галстуки. Бобби Фуллер раздал всем желающим сигары, и к потолку потянулись клубы вонючего дыма.

Собравшись вокруг столов, женщины сплетничали и обсуждали нынешнюю вечеринку. Хотя в большинстве своем они были родственницами, их контакты в основном сводились к поздравительным открыткам на Рождество. Встречались же они только на свадьбах и на похоронах, причем последняя свадьба была четыре года назад, когда Чарли-Малыш выдавал замуж свою Максину, а последние похороны — когда в прошлом году хоронили мать Боба Фуллера, так что поговорить было о чем.

За одним из столов сидели дамы, в двоих из которых Карен узнала продавщиц магазина, где работала Сюзи, а других помнила еще по школе. Она тотчас вспомнила их, несмотря на прошедшие годы; этих девчонок они, пятеро подруг, никогда не пускали в свой замкнутый мирок, но тем не менее все это время Сюзи поддерживала с ними связь. Несмотря на новые прически и косметику, несмотря на их полноту, Карен, глядя на знакомые черты и улыбаясь, вспоминала, какими они были тогда — в этой красно-зеленой школьной форме, наивные и беззаботные.

Всем им, видимо, было что рассказать, и теперь Карен размышляла, какими могут быть эти рассказы.

Посмотрев на эти приятные улыбающиеся лица, видимо, довольных обществом друг друга людей, Карен вдруг подумала — и не в первый раз, — что привлекательные женщины встречаются гораздо чаще; чем привлекательные мужчины.