Книга Легенда о Круге. Книга 2. Клятва на стали - Дуглас Хьюлик

– Передай мою благодарность твоему деду, – повернулся я к ней. – Он хорошо тебя выучил.

– Я донесу до него твою похвалу. – Ариба поклонилась, пусть и немного скованно.

Слова ей тоже дались с некоторым трудом.

– Что касается тебя… – Я удостоил ее официального поклона и улыбнулся, заметив, какие она сделала глаза, когда я прогнулся чуть не до земли. Будучи младше, он была вправе рассчитывать на много меньшее. – Спасибо за урок, – сказал я, выпрямляясь. – Он укоренится в моем сердце.

Под тканью и краской не разглядишь, но я мог поклясться, что уловил легчайший румянец на скулах, когда она собралась поклониться вновь, но спохватилась и поспешила скрыться в ночи.

Я стоял и улыбался ей вслед – или тому, что принимал за нее; затем повернулся и устремился к Имперскому кварталу. По ходу я напевал себе под нос.

Когда я, прихрамывая, достиг ворот Имперского квартала, тьма еще не успела рассеяться полностью. Ощущение было такое, будто я за ночь одолел половину Старого Города, и мне начинало казаться, что это недалеко от истины. Мое изнеможение предстало слишком откровенным, судя по взглядам, которых меня удостоила стража по обе стороны. Приподнятое настроение, в которое я пришел после беседы с Арибой, быстро выветрилось, и сейчас мне хотелось лишь надолго залечь в мягкую постель, а после поесть горячего. Ничто, даже библиотека Хирона, не представлялось мне важным настолько, чтобы не подождало несколько часов.

Затем я добрался до «Тени Ангела» и хаоса, который царил во дворе, после чего понял, что трапеза откладывается, не говоря о сне.

Во дворе кипела бурная деятельность. Пылали факелы, скрипели фургоны, туда и сюда сновали фигуры, которые разбрасывали тени, словно транжир – совушки. Тобин стоял на крыше ближнего фургона и орал на суетившихся актеров, а те откровенно игнорировали его приказы. По опыту путешествия я знал, что труппа умела загружать и разгружать эти повозки даже во сне; его представление отвлекало местных от ценных предметов, которые актеры «случайно» прихватывали в фургоны, а сам Тобин оставался ни при чем. Я прикинул, сколь многого недосчитаются в гостинице в ближайшие дни.

А также подивился, какого черта они пакуются, да еще в такой час.

– Тобин! – крикнул я, с посильной скоростью проталкиваясь через двор. – Тобин!

Вожак труппы помахал в мою сторону рукой, но не обернулся.

– Пожалуйста, не сейчас! – прогремел он издали. – Я слежу за людьми и сбором реквизита!

– Что происходит, черт побери? – Я подошел к фургону.

– Отъезд, сударь! – откликнулся он, и его голос без всяких усилий разнесся по двору. – Дело хлопотное, что и говорить! – Затем он добавил потише и краем рта: – Исчезни, а? Хозяин так и смотрит, а Йекеб еще не погрузил лишний стул и два мешка муки. Ты все нам сорвешь.

– Но почему сейчас?

– Потому что они заняты приготовлением завтрака, который я заказал на всех, и не станут…

– Да нет же, идиот, зачем паковаться и уезжать?

– Из-за записки, конечно!

– Какой записки?

Тобин окинул взглядом двор и быстро замахал кому-то справа. Из амбара выбежал Йекеб. Он поспешил ко второму фургону, держа в обнимку здоровенный рулон.

– Это не ковер ли из?..

– Да. И я занят. Обратись к Езаку. – Тобин отвернулся и подчеркнуто приковался вниманием к другой стороне двора, направив туда же и все любопытные взгляды. – Марианна, милая, поаккуратнее! По-твоему, пуговицы растут на деревьях? Теперь придется чинить платье, девонька!

Я отвернулся от Марианны, пытавшейся запахнуться, и устремился к Езаку. Тот стоял в стороне и спокойно наблюдал за суетой, все время делая пометки на восковой дощечке.

– Что происходит? – поинтересовался я. – И какого дьявола не спросились у меня?

– Перво-наперво, тебя здесь не было, – отозвался он. – А «происходит» в ответ на это. – Он извлек из рукава сложенный лист бумаги. – Не знаю, что ты натворил, но потрудился на славу.

Я развернул письмо. Верхняя половина эпистолы была выполнена элегантным и плавным джанийским шрифтом, больше похожим на дым; ниже следовал перевод на имперскую сефту. Впечатляла и каллиграфия – символы были выписаны точно и в то же время непринужденно. Внизу болталась простая печать: восковая бляха на шелковой ленте.

Письмо было от Хирона. В нем, хотя визирев патронаж не отменялся, труппе рекомендовалось как вариант, который устроил бы все стороны, изыскать возможность покинуть город. Отношения между империей и Деспотией были напряжены, и Хирон опасался, что не сумеет гарантировать им тот уровень безопасности, не говоря о финансовой поддержке, который необходим актерам для спокойного пребывания в Эль-Куаддисе. Дальше следовали сожаления, заклинания возвращаться и прочая обычная хрень.

– Проклятье! – обронил я.

Хирон действовал быстрее, чем я ожидал.

– Это правда? – спросил Езак.

– По фактам нет, но по настрою – да.

– Значит, визирь хочет от нас избавиться.

– Не визирь, – возразил я. – Его секретарь.

– Разве это не одно и то же? – Езак вновь занялся своей дощечкой.

Я не ответил и перечитал письмо. В визиревой подписи не было ничего особенного: Хирон не посмел бы намухлевать, но фразы были составлены так, что при поверхностном чтении легко было не заметить, что предупреждения и предложения исходили от секретаря, а не от его господина.

Но к чему это? Казалось, визирь был вовсе не против того, чтобы мы остались. В конце концов, месть гораздо слаще, когда наблюдаешь за ее свершением; что может быть лучше, чем находиться подле падишаха и любоваться его яростью из-за позорного выступления труппы?

Нет, выдворяя нас из Эль-Куаддиса, Хирон наверняка рисковал скорее навлечь на себя неудовольствие визиря, чем наоборот.

Тогда зачем спешка?

Должно быть, дело было в каких-то моих словах. Они настолько изменили расклад, что Хирон захотел как можно быстрее выставить меня из города, пренебрегая последствиями.

И это касалось Деганов.

Теперь я полностью укрепился в желании проникнуть в его библиотеку.

Сложив бумагу, я сунул ее уже в свой рукав. Езак не моргнул глазом.

– Сколько, по-твоему, это займет? – спросил я.

– При условии, что Тобин не спалится на краже черепицы? Самое большее еще несколько часов.

– Дай мне знать, когда конец будет близок, – распорядился я, дотронувшись до кошелька, который передал мне Хирон. – У меня тут дорожные деньги.

– Ты хочешь сказать, что дашь нам уехать? – Впервые за нашу беседу Езак опустил свою дощечку. – Так вот запросто?

– Это к лучшему.

– Если ты ждешь возражений, то зря. – Езак посмотрел на меня долгим взглядом. – После письма и графика, который нам навязали, ты вряд ли найдешь среди нас много желающих остаться.