Книга Имбирь и мускат - Прийя Базил

— Ты тоже! Думаю, она и тебя запугала. — Пьяри покачала головой.

— Как ты догадалась, из-за чего я ушел?

— Я не гадала. Мама послала меня в подвал — проверить, не разбил ли ты чего.

— Невероятно! Она решила, что я солгал!

Пьяри посмотрела ему в глаза.

— Так ты ведь солгал.

— Да, но как она могла даже предположить такое?! Лицемерка. Я думал, что помогу ей, если промолчу, избавлю всех от очередного скандала. Поверить не могу! Ты ей сказала что-нибудь?

— Нет, конечно.

— Зачем я только промолчал? — От досады Раджан ударил себя кулаком по ладони. — Мы все ползаем перед мамой на четвереньках, боимся ранить ее чувства, а она нас подозревает! Какая же она… какая… — Сразу несколько ругательств крутилось у него на языке.

— Раджан! — перебила Пьяри.

— Но это правда! Всю жизнь она обзывала папу скупердяем, а сама воровала у дяди! Не удивлюсь, если она до сих пор этим промышляет. В следующий раз, когда она подарит Амару и Арджуну десятку, имей в виду, благодарить надо Богатея.

Пьяри поняла, что брату хочется выпустить пар.

— Уверен, мама сейчас в подвале. — Он указал пальцем на землю. — Роется там, чтобы подтвердить свои опасения. И это несмотря на то что мы для нее делаем! Хоть бы она нашла эту чертову кружку. Жаль, что я не оставил осколки на месте. Надо было перебить все и вывести ее на чистую воду! А мы ходим перед ней на задних лапках — тошнит меня от этого! Хватит! Мы же потом и поплатимся за ее вранье. Я все ей скажу.

— Что? — Пьяри закуталась в шаль, пропахшую цыпленком и фенхелем. — Что ты ей скажешь? О кружках? О Найне? С чего начать? И чем закончить? А как же питхаджи? Ему ты тоже выдашь ее тайны?

Раджан молчал. Вот в чем загвоздка: какой разговор в этой семье ни заведи, обязательно всплывут щекотливые темы.

— Я просто скажу, что знаю. — Он засунул руки в карманы.

— Молодец, Радж! — насмешливо похвалила его Пьяри. — И что это изменит? Мама единственная, кто знает правду. Только ей можно верить. Все остальные — просто несведущие дураки.

Они молча повернули к дому. Донесся запах Сарниной готовки, зовущий всех к столу. Раджан принюхался, и его желудок снова заворчал в предвкушении пира. В дверях стоял отец.

— Поторопитесь-ка, — сказал он. — Обед стынет, а ваша мать, наоборот, кипятится.

36

Найна стояла под кленом в саду и поводила плечами. Горячее июльское солнце проникало сквозь густой полог из ветвей и, будто светомузыка в стиле диско, желтыми кругляшками падало на землю. Найна, усыпанная яркими пятнами, потянулась вверх. Полчаса работы в саду — и у тебя ощущение, что ты весь день делал гимнастику. Приподнявшись на носках, она прогнулась назад и вздохнула — райская птица, исполняющая брачный танец. Оскара бы непременно соблазнил вид ее пышных форм и покачивающихся бедер, но он стоял к Найне спиной и подвязывал бечевкой огненные георгины. Белая футболка Оскара натянулась и обрисовала бугристую дорогу позвоночника: каждый позвонок словно «лежачий полицейский», ждущий, когда по нему проедет ласковая Найнина рука.

После смерти Притпала она совсем забросила сад. Не сказать, что у мужа были «зеленые» пальцы, но лужайку он стриг регулярно. Теперь же на месте сада выросли настоящие джунгли — по-своему красивые, конечно, — и все же отдыхать здесь в теплые летние деньки, как любил Оскар, было не очень удобно. Покончив с домоседством, он стал много времени проводить на улице и последний год что есть силы обуздывал дикий сад Найны. Он и ее подключил к этому занятию: показывал, где какие сорняки, и вместе с ней выбирал семена растений. Найна и представить не могла, что возня с землей доставит ей столько удовольствия. Хотя она еще визжала при виде червей и слизней, плоды своего труда несказанно ее восхищали. Заметив бутон, она радостно вскрикивала, словно прямо на ее глазах рождался новый мир. Вместе с Оскаром Найна выбралась из безопасных, обитых плюшем стен рутины и обнаружила, что открытия поджидают ее на каждом углу. Даже прогулка до автобусной остановки казалась теперь отдыхом на экзотическом пляже, если Оскар был рядом.

Она оглядела сад и улыбнулась. На узкой клумбе пока расцвело лишь несколько бархоток, и ей не терпелось увидеть их во всей красе: две буквы из цветов — ОК. Имя, золотом озарившее ее сад и судьбу. Найна с радостью представила, как эти буквы будут гореть здесь год за годом. Навеки. Эту картину омрачило чувство вины: она ведь до сих пор никому не сказала про Оскара, даже Пьяри. Отчасти потому, что не знала, как это сделать, а отчасти — ей не хотелось ничего говорить. Теперь она, чья-то тайна, стала хранительницей собственного секрета. Найна начала понимать, как тяжела ноша обманщика. Самые простые и повседневные вопросы родных оказались ловушками. Как ты? Что делала в выходные? Почему не звонила? Когда приедешь? Хорошо. Как обычно. Занята. Скоро. Даже эти уклончивые ответы были ложью. И как легко они ей давались! Нет, она обязательно все расскажет семье. Чуть позже.

— Мама заболела, — сказала Найна, выходя в сад. На улице уже который день стояла невыносимая жара. Такого знойного июля давно не бывало.

— Опять? — Оскар нахмурился.

Она любила складочку, появившуюся на его лбу.

— Да, на этот раз все серьезно. У нее опухоль в горле.

— О…

— Она давно жаловалась на хрипоту и першение, а я не слушала. Думала: простуда, пустяки.

— Ну, ты ведь не могла предположить такое. Ты же не врач. — Оскар продолжал поливать клумбу.

— Знаю, знаю. Зря я не… я… — Найна умолкла.

— Что такое? — Он положил шланг и подошел ближе.

— Ей снова будут делать операцию.

— Зачем? То есть какую? Что это за опухоль? Это ведь не… не рак?

— Она так думает. — Найна закусила дрожащую губу.

— А что говорит доктор?

— Да… я не знаю. Мы беседовали по телефону. Когда она сказала «рак», я очень расстроилась, она начала плакать, и я совсем перестала соображать…

— Погоди, не волнуйся. — Оскар взял ее за руку. — Не делай поспешных выводов. Она уже ставила себе такой диагноз, а потом выяснилось, что все хорошо.

Два года назад Сарна несколько раз падала в обморок, набивала себе шишки и неделю после этого валялась в постели. Не найдя подходящего медицинского термина для того, что в действительности было комбинацией возраста, чрезмерных нагрузок и ожирения, Сарна возомнила, будто у нее рак. Она слышала, что у этой болезни множество разновидностей: груди, желудка, кожи и даже пальца. Поэтому Сарна предположила, что у нее обморочный рак. Все домашние так или иначе выразили свое недоверие к ее диагнозу. Дочери сказали, что при раке больные сильно теряют в весе, а у Сарны ничего такого и в помине нет. Карам отметил, что неграмотные кенийцы всякую хворь называют малярией: малярия я тумбо, малярия я кичва, малярия я мугуу — боль в желудке, головная боль, боль в ноге. Сарна отказалась от страшного диагноза только тогда, когда Раджан заявил, что у нее рак воображения.