Книга Тишина - Питер Хег

Они вошли в огромный зал, квадратный, словно манеж для выездки, но набитый аппаратурой, словно космический корабль. Одна из стен была сплошь покрыта плоскими мониторами, показывающими поверхность моря. На другой стене висело десять квадратных метров метеорологических карт. Рядом стояли консоли с дисплеями радиолокаторов. Десятиметровая гранитная плита, а на ней пять десятков сейсмографов. Дюжина барографов, из которых самый большой был размером с барабан Датской государственной лотереи. Три ряда столов с компьютерами, за которыми сидели молодые люди с телами, вполне пригодными для музыкального порноклипа MTV, и головами докторов наук по геометрии Римана. Свободная стена представляла собой стекло два на четыре метра, выходящее в акваторию порта. Дно было освещено. На фоне донного ила Каспер заметил стайку рыбок.

У помещения был напряженный звук: от вентиляторов, от мегабайт, от роя цифр, от журчания воды в системах охлаждения процессоров. Каспер ощутил внезапную радость. Это был ответ двадцать первого столетия капитанскому мостику капитана Немо. Он обожал естественные науки. И неважно, что естественные науки не любили его. Безответная любовь бывает очень глубокой.

Стине оглядела его повязки.

— У меня было совещание, — пояснил он. — С некоторыми из тех субъектов, которые похитили Клару-Марию.

Она прислонилась к гранитной плите.

— Ее нет уже девятнадцатые сутки, — продолжал он. — Если маленькие девочки отсутствуют более двадцати четырех часов, это не предвещает ничего хорошего. Так что я подумал, не можешь ли ты мне помочь.

Она обернулась, механически, и пошла впереди вдоль ряда компьютеров. Села. Африканка подкатила кресло Каспера поближе к ней.

Это было ее рабочее место. На столе стояла бутылка итальянской минеральной воды. Гиацинт в колбе из пирекса — если это чей-то подарок, то ему бы не хотелось знать, чей именно. Три коротких плотницких карандаша, заточенных ножом. Рядом лежал нож, которым они были заточены. Берестяная корзинка для стружки. Маленькая баночка увлажняющего крема.

Такой же стол, как и любой другой. Квадратный метр столешницы. И тем не менее он создавал атмосферу, вызывающую у посетителя желание разбить здесь лагерь. Здесь был ее аромат, он вдыхал его.

— Мы создали целую сеть, — сказала она. — У нас установлена связь с сейсмологическим отделом в Упсале, с Институтом физики почвы в Бергене. Со всем NORSAR'oм. Британской геологической разведкой в Эдинбурге. Европейско-Средиземноморским сейсмологическим центром в Ницце и Мадриде. У нас есть сейсмостанция на Западном валу. Еще одна в известковой шахте в Мёнстеде. Прямо под нами — семисотметровая скважина для измерений, пробуренная и оснащенная после первых толчков. В ней тысяча семьсот датчиков. Тут у нас сейсмологической аппаратуры больше, чем в Сан-Франциско. Регистраторы «Рефтек». Сейсмографы Мейснера. Военные взрывают для нас пятьсот килограммов динамита в неделю, вибрации улавливаются восьмью сотнями геофонов. Мы можем следить за распространением взрывной волны под землей. Мы измеряем напряженность полей. Плавные изменения напряжения в земных слоях. Локальные изменения магнитного поля. Изменения уровня грунтовых вод и деформацию на каждом квадратном метре от Драгера до Фарума. Четыре биолога по нашему заданию ведут наблюдение за изменениями в поведении мелких грызунов в лесах вокруг Копенгагена. В соответствии с китайской теорией. О том, что животные реагируют на толчки еще до того, как они начнутся. В Потсдаме работает особая группа из Geo Forschungs Zentrum.[76]В моем распоряжении сотня геофизиков, инженеров и техников. Они обрабатывают результаты шести миллионов измерений в сутки. Два раза в неделю один из наших геодезистов — любимец публики — появляется на экране телевизора, на всех каналах, и рассказывает о том, как продвигаются исследования загадочного явления. О том, возможны ли новые толчки. О том, не придется ли эвакуировать большую часть Копенгагена и Зеландии.

Кто-то, похоже, покусился на его перчатку. Каспер услышал, как поднимается лифт.

— Мы сформулировали целый ряд возможных объяснений. Завтра вечером я выступлю по телевизору с итоговым заявлением. Я скажу следующее: как и Исландия, Дания движется к юго-востоку в относительной геологической системе. Но не может продвинуться дальше: Африка движется на север и давит на Евразию. Альпийская складка сдвигается на север. Это привело к взрывному смещению в кристаллической коре. На глубине от трех до четырех километров под городом. Вокруг места смещения находится слой тяжелых скальных пород, что-то вроде Силькеборгской аномалии. Это помешало распространению взрывной волны. Поэтому толчки и не были зарегистрированы в других местах. Единственное наблюдаемое явление — это поверхностное оседание. Есть основания полагать, что больше толчков не будет. Землетрясение трудно прогнозировать. Надежных методов нет. Мы не можем измерить накопление напряжения на больших глубинах. Мы не знаем, сколько может выдержать земная поверхность. И тем не менее наши оценки оптимистичны. Мы следим за ситуацией. До сих пор нет никаких оснований предполагать, что понадобится эвакуация. Мы полагаем, что серьезных толчков больше не будет. Это я скажу завтра вечером.

— Это должно всех успокоить, — отозвался Каспер.

Она наклонилась к нему. При других обстоятельствах он бы наслаждался каждым сантиметром ее движения. Но не сейчас.

— Да, — ответила она тихо. — Ради этого я и буду все это говорить. Есть только одна проблема. Все это ложь.

На какое-то время периферийный слух Каспера подвел его, во время этой краткой рассеянности до них добрался молодой человек с платформы.

— Он должен быть депортирован, — сообщил молодой человек Стине. — Он уже должен был покинуть страну.

Каспер узнал его: это был один из пажей Мёрка.

— Подполковник Брайнинг, — представила его Стине. — В числе прочих отвечает за нашу безопасность.

Офицер встал перед Каспером.

— Его разыскивают, — сказал он. — Он опасен.

Они не смотрели на Каспера. Это было опрометчиво. Нельзя отводить взгляд от великих клоунов. При нем по-прежнему была обеденная тарелка. С полки под одной из висевших на стене досок он взял деревянную указку и стал вращать тарелку в воздухе, потом поймал ее, удерживая на пальце, пересадил на указку, поставил указку на стол и выдвинул вперед инвалидное кресло. Стине, подполковник и африканка, как загипнотизированные, уставились на вращающийся гироскоп. Он выехал вперед и остановился перед Стине.

— Мы арестуем его, — сказал офицер.

За спиной Стине и подполковника взорвалась «веселая кухня» — тарелка оказалась не фаянсовой, она была из настоящего фарфора, это было слышно в то мгновение, когда она рассыпалась облаком осколков.

В тот момент, когда подполковник и Стине резко обернулись, он открыл верхний ящик ее письменного стола. Она никогда ничего не закрывала ни тогда, ни сейчас — она слепо доверяла миру. К сожалению, такое доверие не всегда оправданно.