Книга Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна Д'Арк» - Виктор Карпенко

– Не врешь? – впялил свои водянистые глаза боярин, чувствуя, что воевода явно принизил потери.

Леонтьев развел руками: мол, хочешь верь, а хочешь и не верь.

– Это я к тому говорю, что государю нашему – Алексею Михайловичу отпишу о победе над ворами, да и о потерях наших помянуть придется. Ну, да будет о том! – махнул рукой боярин. – Давай-ка воров послушаем, что ты в полон взял.

В горницу ввели есаула Андрея Осипова. Через левую бровь, переносицу и щеку пролегла багровая полоса – след от плети стрелецкого сотника. Глаз заплыл, губы кровоточили, одежда порвана. Однако смотрел есаул на боярина без робости, стоял прямо, высоко подняв голову.

– Кто таков, вор? – подойдя к Осипову, спросил боярин. Андрей, зыркнув на Долгорукого единственно видящим глазом, нехотя ответил:

– Саранского уезду новокрещена Лаврентьева крестьянин Сафронова.

– Откель занесло тебя, холопа нерадивого, в Кременки? Говори, не таись! Не то палачей кликну, – пригрозил боярин.

– А ты меня, боярин, не пужай. Я и сам кого хошь напугаю!

– Дерзишь, вор! А того, поди, не ведаешь, как шкура с живого слазит. Да токмо не сама, ее заплечники крюками сдирают. Не пробовал такого угощения, молодец?

– Не приходилось еще. А коли придется, не заробею! – боднул головой есаул.

– Там видно будет, – примирительно сказал боярин. Есаул ему нравился: не лебезил, не плакался, не просил пощады.

– Так будешь говорить, почто в края эти пожаловал? – повторил свой вопрос боярин.

Осипов кивнул головой.

– Чего не сказать, коли разговор задушевный промеж нас. Так слушай же, боярин: тому недели с две прислал под Саранск Степан Тимофеевич Разин донского казака с малым войском. А токмо и с тем войском взял тот казак город Саранск приступом и воеводу Матвея Вельяминова убил и тех жилецких людей, кои против него встали, тож убил. Саранских тюремных сидельцев, взяв город, казак распустил. Сам, тот донской казак, остался в городе, а от себя послал тюремного сидельца Федьку Сидорова и велел ему быть атаманом. А Федька, едучи в Темников, по дороге собирал вольницу. Меня же товарищи мои над собой поставили есаулом. А как в Темников шли, то по дороге помещиковы и вотчинниковы дворы грабили и разоряли и в Темникове были два дня. Потом меня Федька Сидоров, дав под начало мое пять сотен, послал в Кременки быть заслоном. А дале…

– А дале побили вас царевы воины, – перебил Осипова боярин, – и тебя, вора, в полон взяли!

Есаул потупился.

– Говори, собака, что про вора-старицу Алёну знаешь? – продолжал допрос Долгорукий.

Кровь бросилась есаулу в лицо.

– Сам ты пес шелудивый, злобливый! От злобы и сдохнешь! – сплюнул под ноги кровавой слюной есаул. – А про старицу не ведаю. Сказывали заезжие казаки, что-де в Шацком уезде ходит баба-ведунья, вдова, крестьянка Темниковского уезда Красной Слободы, и собиралось-де с нею мужиков до шести сотен. И ныне та женка с войском в Шацком уезде, а из Шацкого – ушла в Касымов.

– Брешешь, вор! – выкрикнул боярин. – Брешешь! Ведома тебе старица! С допомогой к тебе шла, да вот стольник воевода, – кивнул он на Федора Леонтьева, – побил ее войско. Жаль токмо, что бабу не захватил в полон, давно ее палач дожидается!

– Что ведомо было, то и сказал, а более сказать нечего, – пожал плечами есаул.

– Ой ли? К палачу его! – распорядился боярин.

Когда есаула увели, Долгорукий, быстро оглядев присутствовавших в горнице князей и воевод Урусова, Щербатова, Леонтьева, Лихорева, стрелецких голов и рейтарских полковников Василия Пушечникова, Петра Лопухина, Григория Остафьева, Луку Грамотина, Ивана Лукина, Василия Челюскина, Давыда фон дер Насина, произнес:

– Время приспело бунтовщиков призвать к ответу. Сил у нас для того достанет. Самого главного вора – Стеньку Разю Борятинский побил, теперь наш черед! Ты, князь Константин, – обратился он к князю Щербатову, – пойдешь с войском в Пою. Там воров не людно, а потому в Пое долго не сиди. Основные силы воров в Мамлееве, до шести тысяч числом. Их тебе и бить. Тебе же, воевода Лихорев, Кадом воевать. А побьешь воров в Кадоме, там и на Темников двинешь. Даст Бог, образумим мужиков, изведем смуту напрочь. Воеводе Якову Хитрово отпишу, чтобы кончал он с воровским атаманом Мишкой Харитоновым валандаться да шел с войском тож в Темников, – помолчав, он добавил: – Ноня поутру и выступайте в поход, неча сидеть в Арзамас-граде.

Не спалось. Боярин потребовал к себе дьяка Иванова с расспросными речами. Тот незамедлительно пришел, неся в руках свитки.

– Сказались воры? – спросил боярин, поднимаясь с постели.

– Сказались, батюшко.

– Читай!

Дьяк, поминутно утирая слезящиеся, воспаленные от бессонно проведенной ночи глаза, начал читать:

– Приводной же человек в расспросе сказался – темниковский обыз, мурза Смаил Исяшев сын Соколов. Тому-де с неделю пристал он к воровским казакам с товарищами своими, тридцать человек, волею и были в селе Кременках для воровства. А где Стенька Разин, не ведает. Да темниковские ж мурзы и таторвя Дениско Борисов, Ишелейка Кртышев, Тимайко Ишилеев, Санбайка Елмасов в расспросе сказали о воровстве те же речи, что и обыз говорил.

Дьяк читал долго. Уже сквозь сон боярин услышал:

– …а темниковский абыз пытан же и огнем жжен. А с пытки и с огня говорил о воровстве прежние свои речи. Да он же-де слышал, что старица собирала к себе воров с двести человек и пошла на воровство в шацкие места. А какова чину в миру та старица была и откуда, и какие люди с нею собрались, и где она ныне, про то подлинно не ведает. А в Темникове-де и в Кадоме теперь воров в сборе нет; что было, и те побиты с ними вместе, а что соберутся после, про то он не ведает.

Дьяк замолчал. Боярин, тихо посвистывая, спал.

Глава 6 За землю и волю!

1

Под вечер подморозило. Солнце, закатываясь за уныло сереющий лес, расписало небо алыми разводами. Покрытые изморозью серые осенние листья уже не шуршали весело под ногами, а скрипели, словно рассохшиеся половицы, нагоняя тоскливые думы. Все явственнее чувствовалось приближение зимы.

Роман, зябко ежась от пронизывающего холодного ветра и забирающегося под полы видавшего виды латаного и не единожды перелатанного зипуна, то и дело поднимался на пригорок, всматриваясь вдаль. С раннего утра он стоял здесь – на опушке леса, ожидая своих товарищей: Андрея-скомороха, Митяя, Савелия, Матвея. Они, по его просьбе, ускакали в Стексово, где стояла стрелецкая застава под началом Игната Бабыкина. Его-то и предстояло выкрасть четверым отчаянной храбрости молодцам. Удастся ли им похищение, не загинут ли? – вот что мучило Романа, заставляя его мерзнуть под ветром, до рези в глазах всматриваться в убегающую вдаль дорогу. И еще одно беспокоило Романа: это похищение было тайной для всех, даже для атамана Федора Сидорова, который мог хватиться отсутствовавших молодцов в любой момент.