Книга Охота на Роммеля - Стивен Прессфилд

— Трехтонка «Шевроле» сорок второго года сборки, — ответил мужчина, пододвинув ко мне игрушечную модель.

Я осмотрел ее и узнал «рабочую лошадку» пустынных групп дальнего действия. Грузовик был безупречным в деталях. Тут имелись и песчаные швеллеры, и солнечный компас. Кабина без крыши, без дверей и ветрового стекла. Я представился.

— Могу ли я узнать вашу фамилию, сэр?

— Коллиер, — ответил он.

— Сержант Коллиер? Колли?

Начинало смеркаться. С реки задул холодный ветер. Но мы с Коллиером вышли на террасу, подальше от шума пивной. Чувствуя восторг и возбуждение, я рассказал ему о рукописи Чэпа. За последние несколько дней мне довелось перечитать ее три раза. Все подробности истории были настолько свежи в моем уме, что я мог наизусть цитировать места, события, персонажи — включая и его, сержанта Коллиера.

— Рукопись осталась в моем номере. Если хотите, я сделаю для вас копию.

— Зачем мне ее читать? — с усмешкой ответил новозеландец. — Я ведь сам там был.

Он имел впечатляющий вид. Высокий мужчина, с копной седых волос. Хотя возраст иссушил его торс, размеры мышц на руках показывали, каким мощным он был прежде. В его манерах чувствовалась некоторая провинциальность. Но он и был скотоводом. Трубка, как у Шерлока Холмса. Все, как в книге Чэпа.

Коллиер рассказал, что прочитал о смерти друга в газетах. «Киви», служившие в ПГДД, считались в Новой Зеландии национальными героями. Все, что касалось любого из них или человека, связанного с ними воинской службой, автоматически попадало в газетные статьи — особенно в последние годы, когда живых ветеранов становилось все меньше и меньше. Узнав о смерти Чэпа, Колли тут же заказал билет на самолет, вылетавший из Окленда в Лос-Анджелес, где жил его внук. Он отдохнул день на Западном побережье, а затем нашел подходящий рейс без пересадок до самого «Хитроу». Прилетев вчера вечером, он собирался вернуться домой завтра утром. Я спросил его, общался ли он с Роуз.

— У нее и без меня слишком много людей для разговоров.

Встреча с Колли взволновала меня, словно он был кинозвездой или персонажем из книг Киплинга. Почувствовав это, он смущенно замкнулся в себе. Я надеялся, что Колли раскроется после пары пинт пива и расскажет мне фронтовую байку или две, позволив увидеть Чэпа его глазами. Мне хотелось добавить новые черты в воображаемую картину того времени. Но старый солдат не выполнял чужих желаний. Я спросил, поедет ли он на поминки. Группа близких друзей покойного уже собиралась уезжать в гостиницу, где семья Роуз зарезервировала номер для поминального вечера.

— Мне достаточно того, что было здесь, — ответил Коллиер.

Его сдержанная скоромность рушила все мои планы.

— Простите меня за вопрос, мистер Коллиер, но неужели вы прилетели в такую даль, с такими финансовыми затратами…

Он не выглядел богатым человеком.

— Я прилетел повидаться со старым товарищем.

Наши взгляды встретились. Печаль в его глазах объяснила мне все. Но я не мог позволить ему уехать так быстро.

— Колли… Извините, что называю вас так. Не знаю, нравится вам это или нет, но у меня такое чувство, что я встретил очень близкого мне человека.

Я рассказал ему, что Чэп сначала не хотел показывать мне рукопись и, несмотря на мои уговоры, он наотрез отказывался издавать свою книгу. Чэп объяснял это тем, что он не являлся постоянным членом ПГДД и был прикомандирован к патрулю на краткий срок.

— Кроме того, он полагал, — добавил я, — что некоторые его приказы и действия прямым или косвенным образом привели к гибели нескольких хороших парней. Эта мысль не давала ему покоя. Вот почему он…

— Чепуха!

Впервые глаза старика засверкали, и в голосе прозвучали эмоциональные нотки.

— Господи! Если бы не мистер Чэпмен, нас всех постреляли бы, как куропаток! И не единожды, а дюжину раз. Я знал, что он не чувствовал себя частью команды, потому что был с нами только в том патруле. Таких офицеров присылали к нам часто, и все они без колебаний гребли себе славу обеими руками. А кто заслужил ее больше, чем мистер Чэпмен? Он пришел к нам пацаном, но я такого солдата пустыни больше никогда не встречал. И я скажу вам еще кое-что…

Колли помолчал секунду и затем спросил:

— А тот немецкий бронеавтомобиль, который подорвался на мине Теллера? Шкип написал о нем?

— Вы имеете в виду погоню у прохода Тебага? Когда вы вернулись из тупиковой долины и нашли обгоревших и раненых немцев?

Позади нас приоткрылась дверь, ведущая в зал паба. Сын Чэпа Патрик просунул голову в щель и предупредил нас, что машины снаружи готовы отвезти гостей в отель на поминальный вечер. Я поблагодарил его и сказал, что мы присоединимся к ним через минуту. Патрик закрыл дверь. Звуки бара затихли. Я спросил Колли, не хочет ли он вернуться внутрь. Он посмотрел на холодную реку.

— На моем грузовике стоял старый «Виккерс» с рукояткой под кулак и со спусковым крючком под большим пальцем.

Его ладонь сжалась, показывая мне хватку на гашетке. Он посмотрел на меня и кивнул головой. Я представил себе, как Колли стоял у пулемета, как перед ним дымился немецкий броневик, лежавший на боку у дороги, и как мушка ствола скользила по раненым вражеским солдатам, каждый из которых имел личное оружие.

— Еще секунда, и я отправил бы немцев в Царствие небесное, — сказал он. — Поверьте, сэр, у меня было такое желание. Мы все хотели этого.

Я спросил его, что сказал Чэп. Он дал приказ не стрелять?

— Мистер Чэпмен ничего не сказал. Да ему и не нужно было говорить. Мы знали его натуру. Мы знали, что он поможет немцам. И каждый из нас понимал, что мы окажем ему поддержку.

С улицы зазвучали гудки. Патрик вернулся и постучал по панели двери. Я ответил, что мы уже выходим, затем повернулся к Коллиеру.

— Не было такого дня и часа, когда я бы не благодарил мистера Чэпмана за те уроки доброты, — сказал он.

Я все же уговорил Колли поехать с нами на поминальный вечер. Мне было приятно смотреть, как они с Роуз вели долгую приватную беседу. Затем я отвез его в отель, в котором он остановился. Колли отказался от копии рукописи, и он не захотел дать мне адрес, чтобы я переслал ее по почте в Новую Зеландию. Мне не удалось уговорить его взглянуть на те части книги, которые были посвящены лично ему. Какое-то время мы стояли на холодном ветру у отеля «В&В». Колли сказал, что внук заказал ему номер через Интернет. Старый солдат выглядел усталым и больным. Но он по-прежнему оставался воином. Я протянул ему ладонь и сказал, что считаю честью знакомство с ним. Он пожал мою руку.

— Хорошей скорости, парень.

На следующее утро Роуз и ее семья уехали в Лондон. Я задержался в Оксфорде на пару дней. Позавтракав в отеле, я зашел в магазин Blackwell's Books и спросил, имелся ли у них роман Стайна. Мне ответили, что книга выставлялась в особой секции, с названием «Авторы университета». Купленный мной том оказался третьим изданием в оригинальной суперобложке. На заднем отвороте была фотография Стайна. Он выглядел франтоватым парнем, с темными волосами, рельефными чертами лица и такими же усиками, как у Рональда Коулмана — в те дни их копировал каждый юный спортсмен. Я купил книгу, планируя оставить ее у надгробия Чэпа как знак уважения.