Книга Ментовская работа - Данил Корецкий

Ведь и поведение, и образ жизни никак не обнаруживали в ней такую потребность.

Казалось, что она полностью довольна своей жизнью, и на работе оставили не слишком настойчивые попытки найти с ней общий язык… А она нашла подругу случайно, далеко за пределами круга своих знакомств, поэтому Дымина и не попадала в поле нашего зрения…

— О чем же она вам рассказывала?

— Да о чем, о жизни своей. Замуж хотела выйти, все у нее женихи: тот — жених, этот — жених. А жених через неделю-другую ручкой сделает «до свидания» — и вся свадьба. Говорила, что Лешка точно женится, а он тоже куда-то исчез.

— Подождите, это какой Лешка? — перебил я ее.

— Лешка, и все. Сама я его не знаю, один раз видела издалека. Все с Галкиных слов…

— Как же он выглядит?

— Невысокий, плечистый такой, с бакенбардами. На вид молодой, лет двадцати — двадцати трех. Да они-то здесь при чем?

— Узнаете в свое время. — Я достал из папки бланк протокола допроса.

— А сейчас выключите магнитофон и посидите полчаса молча. Можете?

Подписав протокол, Дымина спросила:

— Здесь же только про Ожогину да про Лешу… Значит, не из-за туфель? А я, дура, разболталась… Но я правда не спекулянтка…

— С туфлями пока ничего. Единичный случай без предварительного умысла наживы.

Аморальный проступок, лежащий вне правовой сферы. Иными словами — некрасиво, но пока ненаказуемо. Если, конечно, вы на этом остановитесь. — Я представил эту сцену со стороны и с трудом сдержал улыбку: доблестный оперуполномоченный предостерегает легкомысленную девушку от неосмотрительных поступков. Хоть фотографируй — и на обложку журнала «Человек и закон».

Дымина облегченно улыбнулась в ответ и предложила:

— Может быть, выпьем кофе?

— Послушаем музыку и покурим? Спасибо, в другой раз. — А сам подумал, что мой отказ — это уже против устоявшихся для детективных повествований шаблонов. В подобных ситуациях сыщики всегда пьют кофе с симпатичными девушками, наставляют их на путь истинный, а иногда, чего доброго, и влюбляются в них…

Есин встретил меня недружелюбно:

— Наконец-то. Ты что, на волах ездил? Докладывай результаты!

Я коротко доложил и положил перед ним протоколы допросов Ожогиной, Берберова и Дыминой. По мере того, как Есин читал, его первоначально хмурое лицо прояснялось.

— Вот так так, — удовлетворенно проговорил он, дочитав последний лист. — Это уже интересно. Очень интересно.

Есин нажал клавишу селектора: «Собери всех ко мне».

— А что у Виноградова? — поинтересовался я.

Есин раздраженно махнул рукой.

— Притащил он какого-то парня. Лешей его зовут, и свитер красный имеется. Да только он ни к Ожогиной, ни ко всей этой истории ничем не привязывается. А наш герой его уже допросил в качестве подозреваемого и собирался в ИВС определить…

Теперь я понял причину плохого настроения Есина и мысленно посочувствовал Виноградову: зная шефа, можно было не сомневаться, что он всыпал ему по первое число.

В кабинете собрались наши, и, посмотрев на выражение лица Виноградова, я понял, что не ошибся.

— Докладывай, Крылов, — приказал Есин, и я еще раз рассказал то, что удалось установить.

— Ясно? — задал вопрос Есин и, не дожидаясь ответа, продолжал:

— Все переключаются на версию «Ожогина — Леша». Подготовьте свои соображения, через два часа соберемся опять и обсудим задачу каждого. А сейчас все, кроме Крылова, свободны.

Когда мы остались вдвоем, Есин собрал все материалы и пошел доложиться руководству, а вернувшись, позвонил Зайцеву и сказал, что мы сейчас подъедем.

— Зачем? — спросил я. — Сейчас надо устанавливать Лешу, работа чисто розыскная.

Но Есин покровительственно похлопал меня по плечу.

— У нас свои возможности, а у прокуратуры — свои. К тому же обговорить направления работы никогда не мешает.

Зайцев сразу провел нас к прокурору, и я в очередной раз пересказал свою историю. Петровский выслушал, не перебивая и не проявляя каких-либо эмоций.

— Картинка получается занятная, — решил прокомментировать мое выступление Есин.

— Ожогина упорно отрицает знакомство с Лешей, даже выставляет вместо него Берберова, который уже месяц не поддерживает с ней знакомства. Ссорится с подругой, когда та застает ее за странным занятием — сжиганием какой-то красной вещи. Это наверняка его свитер, видно, на него кровь попала, вот и решили избавиться от улики.

— Картинка занятная, — согласился Петровский. — Только это все предположения, догадки, умозаключения. Может, так, а может, и не так. А нам нужны факты, доказательства, улики. Надо думать, как их добыть. С обыском к Ожогиной идти рано, а вот посмотреть за ней стоит. Очень хорошо посмотреть. Проверить связи, знакомства…

— Владимир Степанович, — вступил в разговор Зайцев, — я думаю, стоит наложить арест на почтово-телеграфную корреспонденцию Ожогиной. Если этот ее Леша подался в бега, он может подать о себе весть.

Петровский несколько мгновений поразмышлял.

— Хорошая мысль. Готовьте постановление, я санкционирую.

Я думал, что на этом наша беседа закончится, но прокурор вновь обратился к Есину:

— Как идет работа по установлению личности Леши?

— Пока результатов нет.

— У меня на приеме был сегодня гражданин Алексей Воронин. Жаловался, что его без всяких оснований инспектор Виноградов задержал возле работы, привез в райотдел и два часа допрашивал, заявив, что он подозревается в убийстве. Как прикажете это понимать?

Есин немного помолчал, и я представил, что он в этот момент думает о Виноградове.

— Ошибка произошла. Виноградов работник молодой, старательный… Данных о преступнике почти никаких нет, работаем вслепую… Все приметы — имя и красный свитер… Вот он и вышел на этого Воронина…

— Так вы собираетесь всех, кто красный свитер носит, через ИВС пропустить?

— Ну зачем же так, Владимир Степанович? — Есин попытался перейти в контратаку. — Надо же и нас понимать. Люди стараются, ночей не спят, ищут на ощупь… Ошибки тут вполне возможны. Тем более Виноградов — работник неопытный…

— Вы это бросьте, — жестко сказал Петровский. — Виноградов неопытный, пусть так, а вы для чего? Вы-то, я надеюсь, себя новичком не считаете? Так извольте контролировать работу подчиненных!

Есин хотел что-то сказать, но вовремя передумал. Петровский был прав.

— Если нечто подобное повторится, дело кончится дисциплинарным преследованием. — Посмотрев на красное лицо Есина, Петровский, очевидно, решил, что с него хватит, и обычным тоном закончил: