Книга Доминирующая раса - Олег Серегин

— Дитрих. Я не хочу сейчас говорить.

Лицо у него было дикое и чуть помятое, точно со сна или из драки. Волосы растрёпаны, слиплись, воротник рубашки почти чёрный… нет, не могу думать. Потом.

— Хорошо, — кивнул он, — спи…

Погладил меня по щеке. Я уже падала в сон, как в яму, когда почувствовала, что меня целуют в лоб, оправляя одеяло. От склонившегося надо мной Дитриха проливалась волна жара, как от близкого солнца.

Должно быть, поэтому мне снился Фронтир. Планета, которая никогда не существовала в действительности: только в официальном реестре. Мы были там с Аджи и целых три месяца попросту убивали время, потому что задание всё никак не приходило. Устав предполагает период акклиматизации, но не такой долгий. Фронтирские колонисты не раз видели нукт вблизи, во время зачисток и карательных операций, и потому относились к ним с искренней симпатией. И умели с ними общаться. Настолько, насколько может не-экстрим-оператор общаться с боевым псевдоящером. Когда я, сойдя с трапа, впервые увидела и оценила реакции фронтирцев, то немало удивилась. Обычно люди либо шарахаются от нас, либо лезут потрогать «зверя». Думают, он что-то вроде служебной собаки. Колонисты же вежливо заговаривали издалека, причём не со мной, а с Аджи. Ему очень нравилось.

Поскольку Фронтир был колонией специфической, то каждый новоприбывший проходил собеседование. Это во время собеседования моё имя прочитали как «Джанарна»; меня это позабавило, и я не стала поправлять. Но уполномоченный, выйдя из кабинета вместе со мной, первым делом представил меня какому-то тощему старичку с диковатыми молодыми глазами, и представил, естественно, Джанарной. А через два дня чуть ли не весь город знал, что экстрим-оператора зовут именно так.

Разговорчивого старичка здесь именовали Санди.

Александер М. Дарикки, оставшийся в песке Фронтира навсегда.

Как-то мы с Аджи пошли гулять к лесополосе. Вечером, когда стало прохладно, и можно было пройтись без фреонного костюма. Которого у меня, вообще-то, и не было. Пришлось брать напрокат. Местные быстрорастущие виды растений высадили, частью для защиты от ветра из пустыни и песков, частью для того, чтобы хоть что-то радовало глаз. У этого подобия парка гуляла «культурная публика» из колонистов. При свете фонарей и звёзд. Там мы встретили Санди; долго спорили, и, в конце концов, он встал передо мной на колени, умоляя позировать для новой картины…

Проснулась я, захваченная одной мыслью: я должна была согласиться тогда. Один кивок, — и всё обернулось бы совсем иначе. Всё. И не было бы местера Хейнрри, и Экмена, и Арис, и безумного рывка сквозь смерть, и ничего бы не сделалось с Аджи, и ничего не стало бы с самим живописцем, а у меня не было бы Терры-без-номера, питомника, «Делино», Малыша, Анжелы, Игоря, Дитриха…

Всё-таки я правильно сделала, что отказалась.

Параноидальный бред. Очень весело. Видимо, как альтернатива истерике, в которую мне впасть слишком трудно: из трёх необходимых ингредиентов присутствует только один. Шок. Но в равновесии всё равно не удержаться.

Я некоторое время не могла решить, действительно ли я лежу в индивидуальном боксе, в медотсеке «Виджайи», или это у меня предсмертные галлюцинации. Потому что рядом со мной сидел мастер Вольф, а что бы ему, вообще говоря, тут делать?

Дитриху пришлось ещё дважды повторить про «живые мины». И один раз вообще объяснить, что это такое. Я просыпалась, хлопала глазами, что-то говорила, ругалась и засыпала снова, и так раз пять.

…меня спасли не то чтобы чудом. Просто случайно. Инерция вынесла сброшенный модуль далеко от гибнущего «Искандера», через пару минут ему предстояло врезаться в борт «Виджайи». Оттуда вышла эвакуационная шлюпка.

А жизнеобеспечение сработало безупречно. Откажи система, даже чудо не позволило бы мне уцелеть. Но система сработала, у неё всего лишь полетели настройки.

Температура внутри модуля была минус пятьдесят пять по Цельсию.

Малыш всех напугал. Ему тоже пришлось несладко, но он находил силы бегать и верещать — а с его размерами и естественным вооружением получалось это очень грозно.

Благо, что на «Виджайе» тоже были экстрим-операторы.

В медотсеке я провалялась почти тридцать часов. Меня могли бы вытащить и раньше, но решили не торопиться, потому что поставить в строй до окончания драки всё равно не успевали. Кого угодно другого бы успели, но не экстрим-оператора: тяжёлый шок в нашей профессии равносилен серьёзному ранению.

Такие издержки.

Зато очнулась я как раз к фильму.

В принципе, никакой разницы. Есть тяжёлая, опасная и не особо зрелищная работа пилотов, артиллеристов, десанта, операторов камуфляжных установок и кораблей-обманок. Есть камеры слежения, достаточно правдиво фиксирующие их работу. Есть люди, монтирующие из этих материалов документальные фильмы. Когда ситуация горячая, рейтинг звенит, и зрители требуют ещё, чего угодно, но только бы ещё чего-нибудь о происходящем, — фильм могут сделать за несколько часов.

Мне в юности довелось участвовать в гуманитарной операции на Земле-2. Подавляли выступления сепаратистов. Даже во время уничтожения наркозавода на Первой Терре жертв было меньше. Но я не о жертвах; когда мы вернулись на базу, то по двум частным каналам уже крутили полностью свёрстанный новостной выпуск. Интервью, мнения высших лиц, правозащитников, руководителей партий. Мы ещё умыться не успели, а они все уже были прекрасно осведомлены о произошедшем.

…я не знаю, почему против нас не применили резаки, которые у противника совершенно точно были, по сведениям журналистов. Результат операции мог бы получиться совершенно иным. Во всяком случае, наших трупов на той площади осталось бы куда больше. Кто и как в этой бойне сумел бескровно конфисковать у террористов оружие, я тоже не поняла.

И ещё. Мы с Аджи стояли в оцеплении с самого начала. Я своими глазами видела, что в толпе демонстрантов есть вооружённые люди. Но правительственные отряды начали стрелять первыми. В новостях сказали, что начали атаку сепаратисты. Может, они начали её где-то очень далеко от нас. Не знаю.

Фильм о трагических событиях на Терре сделали за двадцать часов. Съёмки оказались так удачны, что лента, «Земляне-Два», завоевала премию. А Киноассоциация присвоила ей рейтинг R, за жестокость и натуралистичность…

Так что опыт у журналистов был. И с материалами — не проблема.

Документальный фильм о сражении у беспланетной звезды GHP-70/4 уже сняли.

Нет никакой разницы. Точно так же, как я сейчас, этот фильм будут смотреть сделавшие свою работу пилоты и артиллеристы, смотреть и восхищаться тем, как их работа выглядела на самом деле…

Урмила, майор медслужбы на «Виджайе», поймала Дитриха в коридоре, когда он нёс мне запись, и попыталась его развернуть. Она, конечно, была по-своему права, но позволила себя переубедить. Не без охоты.

Пациенту, пострадавшему от недавних событий и едва отошедшему от шока, конечно, не стоит смотреть рассказ о них.