Книга Разбойничья злая луна - Любовь Лукина

— А я понял, — мрачно сообщил кто-то, видать, самый умный. — По этой дороге они на луну и уходят…

— Кто?

— Да мёртвые. Потому их тут и нету…

Глава 38

Удача кончилась

Караван досточтимого Хаилзы не принимал участия в гибельном сражении при Ар-Нау. Гибельном для обоих противников. Еле отбившись от мятежников Ар-Аяфы, а затем и от мятежников Ар-Льяты, Хаилза разминулся с почтовой каторгой (что в ту пору было обычным делом), и поэтому указ государя, повелевающий всем караванам примкнуть к армаде, идущей покарать мятежную Пальмовую Дорогу, остался ему неведом. Собственно, это и спасло досточтимого. Предоставленный самому себе, он повёл оба своих корабля по цветущим после неслыханного ливня пескам на Зибру, и нужно сказать, что подоспел вовремя. Мятеж в Зибре был, как известно, подавлен с особой жестокостью, и досточтимый Хаилза принял в этом далеко не последнее участие.

Человек, и ранее прославившийся беспримерным упрямством и беспощадностью к врагам, Хаилза усердствовал ещё и потому, что надеялся загладить перед государем все свои предыдущие промахи. Надежды не оправдались. Когда очередной указ всё же добрался до досточтимого, тот просто не поверил своим глазам. Указ предписывал не причинять вреда населению оазисов Пальмовой Дороги и уклоняться от стычек с мелкими бандами. Естественно, досточтимый не мог ничего знать ни об условии, которое поставил перед Улькаром Ар-Шарлахи, ни об угрозе вылить морскую воду на первом бархане.

А тут ещё подоспело известие о гибели флота при Ар-Нау. Единственным утешением было то, что армада Харвы сгинула в песчаной буре, а стало быть, бесчестьем это никак считаться не могло. Конечно, обойди самум стороной место сражения, доблестная Харва разбила бы мятежников наголову.

После печального этого известия корабли караванного Хаилзы вместе с остатками флота Зибры двинулись по приказу к тени Ар-Нау. Жители оазисов, напуганные последними событиями, выходили навстречу войскам, изъявляли покорность, сами ломали храмы Четырёх Верблюдов, проклинали мятежников, а то и просто их выдавали.

На первой стоянке караванный флота досточтимый Ритау послал к досточтимому Хаилзе своего человека с приказанием явиться немедленно. Насколько удалось выяснить у гонца, речь шла о выданном жителями бунтовщике и разбойнике, который в оправдание своё ссылался на знакомство с караванным Хаилзой. Весьма удивлённый и встревоженный, тот немедленно направился к дому, где остановился досточтимый Ритау, и, войдя, узнал в пленнике своего недавнего союзника Шарлаха.

— Досточтимый! — радостно взвыл разбойник. — Скажи ты им, что никакой я не мятежник! Вот! — крикнул он, обращаясь к Ритау, слушавшему его с надменным безразличием. — Пусть сам досточтимый Хаилза скажет! Я же в его караване был! Я сам с мятежниками дрался!..

На багровом лбу Хаилзы вздулась тугая жила.

— Дрался? — рявкнул он, несколько озадачив этой своей вспышкой досточтимого Ритау. — Это ты называешь — дрался? Тр-рус! Бежал, как песчаный заяц!

— Так а что мне оставалось делать? — Шарлах истово прижал к груди волосатые лапы. — Ар-Маура начал по тебе из катапульты садить! А у меня — почтовик! Ни тарана, ни вооружения, ничего… Куда ж мне было против боевых кораблей-то?..

Досточтимый Ритау, изумлённо задрав левую бровь, переводил взгляд с караванного на разбойника и обратно.

— Так, — желчно вымолвил он наконец. — Насколько я понял, досточтимый, этот мерзавец и впрямь был у тебя в подчинении. Что ж, не смею вмешиваться в ваши дела. Отдаю тебе этого молодца, и разбирайся со своими бывшими союзниками сам.

Досточтимый Хаилза лишь скрипнул зубами. С караванным флота Зибры он не ладил давно. Если бы не последний указ государя, Хаилза не колеблясь вздёрнул бы Шарлаха на рее, однако, будучи приучен к военному порядку, ограничился тем, что, сковав, поместил негодяя в трюм «Саламандры».

А через несколько дней их догнал почтовик из Харвы с указом, адресованным лично досточтимому. Хаилзе надлежало выйти из подчинения Ритау, двинуться в направлении тени Ар-Кахирабы и поджидать там двухмачтовик «Самум», ведомый караванным (досточтимый выпучил глаза) Шарлахом. Сопроводить его до Харвы с почестями, а главное — доставить в целости и сохранности…

Медленно свернув пергамент с подписью государя, досточтимый Хаилза почувствовал, что ещё один такой указ — и он просто сойдёт с ума.

* * *

Провианта у моря достать было негде, поэтому Ар-Шарлахи намеревался тронуться в обратный путь, как только рассветёт. Однако утром ему доложили неприятную новость. Некий Лерка (Ар-Шарлахи даже не смог вспомнить, о каком из разбойничков идёт речь) ночью, то ли выпив лишнего, то ли из безрассудной храбрости, а может, желая окунуться и стать бессмертным, забрёл в воду, где его, по всей вероятности, и накрыла волна повыше других. Тело вынесло на мокрый песок, но сторожевые приняли его поначалу за пригорок пены и сообразили, в чём дело, только на рассвете.

Глядя на посиневшие руки и лицо утопленника, разбойнички качали головами. Утонуть в море! Надо же…

Зарыв покойника в сырой песок и поставив над могилой копьё с белым лоскутом, вернулись на корабль и долго толковали о случившемся. «Самум» снова полз навстречу дымящимся развалинам и обгорелым трубам.

— Как считаешь, говорить об этом Улькару или не стоит? — озабоченно спрашивал Ар-Шарлахи.

— О чём?

— Да о Лерке об этом, об утонувшем… Окунулся в море — и помер! Понимаешь, что получается?..

— Д-да… — после напряжённого раздумья неуверенно сказала Алият. — Ты уж лучше об этом молчи…

Выбравшись из извилистого песчаного рукава меж скальных гряд, «Самум» поставил паруса и, гонимый попутным дневным ветром, поплыл, покачиваясь на барханах, вдоль серебристых труб — на север. В небе за кормой расплывалась прозрачно-чёрная пелена.

* * *

Улькар откликнулся лишь к вечеру. Его резкий отрывистый голос едва пробивался сквозь шорох и треск помех. Как всегда, вопросы государя были несколько неожиданны.

— Значит, они жили у моря? — Улькар помедлил. — Жить у моря и ни разу не погрузиться в воду?.. Как полагаешь, такое возможно?

— Полагаю, что нет, государь.

— И тем не менее убить их труда не составляет… Я это знаю точно, да и ты теперь тоже… Стало быть, от насильственной смерти и морская вода не спасёт… А ты сам? Ты заходил в море?

— Только по колено. Когда черпали…

— И что ты теперь чувствуешь? — В голосе Улькара сквозили надежда и тревога.

— Ничего, — честно ответил Ар-Шарлахи. — Всё — как было…

— А какова она на вкус? Я про воду, конечно…

— Горько-солёная. Пить её нельзя…

Улькар замолчал, что-то обдумывая.

— Ну что ж… — снова донёсся из неимоверной дали его слабый дребезжащий голос. — Ты держишь слово. Я — тоже. Указ о неприкосновенности Пальмовой Дороги вот уже несколько дней как в силе. Сколько тебе потребуется времени, чтобы добраться, скажем, до тени Ар-Кахирабы?