Книга Синдром бодливой коровы - Галина Куликова

— И последний абзац. Анастасия Шестакова никогда невыйдет из этого дома живой. Вот все.

Настя сидела неподвижно и старалась не моргать.

— Ну, что глядишь глазами грустной лани? — подделее Ерасов.

Он свернул листок вчетверо и, держа его в одной руке,потянулся за лежавшей на столике зажигалкой.

— Сейчас мы… — начал он.

И в этот момент листок из его пальцев — хоп! — иосторожно вынули. Ерасов резко обернулся, и тут же в затылок ему уперлось дулопистолета.

— Вот спасибо! — с чувством сказал Самойлов, прячалисток в карман и забирая оружие, которое Ерасов положил рядом с собой, чтобыему удобнее было писать. — Чистосердечное признание, выполненноесобственноручно! Без подписи, правда, но с датой. Это ли не праздник длясотрудников милиции?

— Ты не сотрудник милиции, — буркнул, проходямимо, один из представителей правоохранительных органов, которые очень быстрорассредоточились по комнате.

— Я имел в виду, что это праздник для вас.

Милиция давно уже находилась в доме. Поэтому-то и неотзывался ни Стае, ни шофер по кличке Фернандо. Всех прихвостней и соратниковЕрасова взяли одновременно, и некому было позвонить по секретной линии, чтобыпредупредить босса о грозящей опасности.

— Кстати, Геннадий Витальевич! — сказала Настя,стараясь, чтобы голос у нее не дрожал и не срывался. — Папка Ясюкевича сосписком клиентов лежит у него дома под диванной подушкой. Я ее не похищала.

Ерасов остекленел. В нем замерло все — казалось, он однимусилием воли остановил в себе жизнь, словно башмаком затушил пламя, оставивтолько крохотную искорку в глубине глаз.

Как только Ерасова увели, Самойлов тотчас же сбросил с лицанасмешку и, подойдя к Насте, присел перед ней на корточки. Она заплакала.

— Я боялась посмотреть на тебя, — призналась она,позволяя ему гладить свои руки. — Я боялась, что он проследит за моим взглядоми догадается, что сзади кто-то есть. Что кто-то подходит к нему. Я стараласьсделать так, чтобы он не отвел глаз.

— Ш-ш! — прошептал Самойлов, подсаживаясь к ней иприжимая ее голову к своей груди. — Ну и карнавал ты устроила, НастяШестакова!

— Это я тебя спасала.

Глава 15

— И теперь мне можно вернуться в свою квартиру? —сонно спросила Настя, повиснув на локте Самойлова. После пережитого потрясенияконьяк и валиум снова активизировались у нее внутри.

— Можно, но.., не нужно, — ответил тот. —Во-первых, мы пропустили визит дока, и, думаю, он здорово злится на меня.

— Но у меня уже все в порядке! — пробормоталаНастя. — С тем местом.

— Да? А лицо?

— Мне его набили только что.

— Ну вот. К нему нужно прикладывать лед, а у тебянаверняка дома нет льда.

— Никак, ты приглашаешь меня к себе на дачу?

— Не то чтобы приглашаю… Хотя да — приглашаю.

Дело в том, что нам нужно поговорить.

— Почему мы не можем поговорить не на даче? —заплетающимся языком спросила Настя.

— Надо, чтобы ты меня выслушала до конца. Чтобы неубежала.

— Можно, я здесь где-нибудь посижу?

— Нет уж, лучше ты посидишь в машине, — улыбнулсяСамойлов и подхватил ее на руки.

— Твоя машина в лесу, — продираясь сквозь ватныйсон, сообщила Настя.

— Не волнуйся, волки ее не съели.

Но Настя уже ничего не слышала — она крепко спала. Самойловс боем отбил ее у милиции — ее и себя.

Потребовалось даже вмешательство Зараева. Узнав об арестеЕрасова, об уликах, тот сделался чрезвычайно покладистым, и их отпустили.

Поэтому сейчас Самойлов вез свой живой груз в коттедж,поминутно протягивая руку и что-нибудь поправляя: то острую прядку волос,упавшую ей на глаза, то краешек куртки, которым он накрыл ее плечи.

Потом он внес ее в дом и устроил на диване. А сам полез вхолодильник, потому что был страшно голоден, и наткнулся на курицу, которуюНастя ковыряла несколько дней назад. Он подумал, что ей нужна свежая курица, ихотел уже рвануть в магазин, но потом спохватился, что ее не стоит оставлятьодну, и остыл.

Сел на диван и долго вглядывался в узкое лицо с нахмуреннымибровями. Подумать только, она угодила к нему под колеса, и за это он ненавиделее. Он и раньше ее ненавидел. Вернее, она его бесила.

Он был уверен, что утром, когда она окончательно придет всебя, устроит ему допрос, и случится несколько неприятных сцен. Надо будеткак-то разруливать эту ситуацию, а как — он не знал.

* * *

Она открыла глаза, минуту лежала, глядя в потолок исоображая, где находится. Потом неожиданно оттолкнулась локтями от подушки исела. Прическа ее была похожа на игольницу, утыканную портновскими булавками.Увидев, что Самойлов стоит и смотрит, она зевнула и азартно потерла ладонь оладонь.

— Ну, рассказывай!

— Тпру! — осадил ее он. — Сначала ты примешьдуш, позавтракаешь, выпьешь чашку кофе, и только потом мы приступим.

Она в точности выполнила инструкции, а он все оттягивалразговор. Однако, тяни не тяни, объяснение неминуемо.

Настя начала его с того самого вопроса, на который емубольше всего не хотелось отвечать:

— Послушай, я так и не поняла: зачем Ерасовупонадобилось подсылать ко мне всех этих.., красавчиков?

Настя сидела на диване Самойлова, подобрав под себя ноги, иот этого старый диван казался ему ужасно уютным и симпатичным. «Почему ясобирался его выбрасывать?» — мельком подумал он.

Заметив, что он не слушает, Настя схватила его за руку и,смеясь, потрясла.

— Олег! Зачем Ерасов подсылал…

— Он не подсылал, — ответил тот.

— А кто подсылал? — опешила Настя.

— Я.

— Ну что ты несешь?

— Как он мог к тебе кого-то подсылать, сама подумай.Если бы он только заподозрил, что ты вышла на Ясюкевича, или видела, какобыскивали дачу Мерлужиных, он бы сразу отправил к тебе убийц. При такихмасштабах одним телом больше — одним меньше…

— Ты сказал: "Я", — напомнила Настя,глядя на него с недоверием.

— Сказал, — согласился Самойлов. — Ну и что?Могу объяснить, как было дело.

— Может, сначала объяснишь — кто ты?

— Я возглавляю службу безопасности человека по фамилииЗараев.

— Ого! — сказала Настя. — Так ты, значит,бывший профессионал?

— Я свой профессионализм никуда не дел, — заметилСамойлов, принимаясь ходить взад и вперед по комнате и хлопать себя по бокам.