Книга Гаугразский пленник - Яна Дубинянская

Наступила ночь. Мильям узнала об этом, спросив у Робни, почему женщины на стенах вдруг поблекли, словно прикрылись полупрозрачным покрывалом, да и двигаться стали медленно, плавно, сонно… Ночь, сказал Робни. Эконом-режим. Пора спать.

На кровати поднимался шапкой на горной вершине ослепительный снег: нетронутый, чистый, ненастоящий. Мягкий и теплый на ощупь; это Мильям проверила через десяток длинных минут, когда наконец решилась его коснуться, нарушить нетронутость, разворошить белизну… Она не понимала, как можно в этом спать. И не спала. Лежала с широко раскрытыми глазами, глядя в потолок, на котором лениво извивались полусонные женщины…

Выключи, посоветовал Робни. Голос у него был немыслимо усталый, и Мильям спохватилась: он ведь тоже не может заснуть, не позволяет себе этого, не отпуская молоденькую передатчицу! Поспешила согласиться, отключить «мониторы» потолка и стен, повернуться на бок в теплом ворохе снега, закрыть глаза… Спокойного сна, Робни. Я как-нибудь сама… Уходи. Спи. До завтра…

Пыталась думать о важном. О Валаре: он не должен, ни за что не должен погибнуть на границе. О Юстаб: ей никогда не придется прийти сюда передатчицей или деструктивщицей. О великом Гау-Гразе… и еще о тех девушках, которые слишком мало жили и видели, чтобы находить поддержку в подобных вещах. В одиночестве огромного и чужого глобальего мира… в темноте.

И темнота прорвалась сквозь веки — черная, совершенная, какой не бывает в нормальной ночи, всегда подсвеченной если не луной, то звездами, да хотя бы их проблесками, проникающими сквозь самые плотные облака!… Мильям вспомнила рассказы Робни об устройстве глобальих городов, о миллионах блоков, лепящихся друг к другу, о десятках «уровней», нагроможденных один на другой… сколько их пролегло сейчас между ней и звездами?! Вся эта колоссальная громадина, немыслимая тяжесть навалилась на Мильям черной плитой невидимого потолка — лучше бы на нем танцевали женщины!!! — рухнула на грудь, прижала, раздавила крохотную песчинку, потерянную и одинокую…

Не хватало воздуха для крика. Сил для малейшего движения тела и мысли. Только страх и одиночество. Одиночество и страх. Ничего, кроме ужаса и…

«Мильям. Ты не спишь?»

Он все— таки остался с ней. На всю непроглядную и нескончаемую первую ночь.

У этого человека были очень голубые глаза. И комб серо-стального цвета.

Генерал-майор Нед называл его Самим; это, конечно, было не имя. Но спросить об имени или должности того, кого так называют, значило бы себя выдать. Мильям молчала и улыбалась. Человек с голубыми глазами вежливо улыбнулся в ответ.

— За вашим столиком не хватает дамы, — развязно и фальшиво, как и все здесь, на балу, заговорил Нед. — Исправляю эту несправедливость. Она жена военного, и у нее восхитительное имя — Мильям!

— У несправедливости? — сдержанно переспросил Сам.

Нед зашелся в хохоте. Оранжевый световой столб настиг его смеющимся, превратив на мгновение в огненное чудовище, изрыгающее пламя. Но Мильям уже не смотрела в его сторону. Ее не задели ни шутка, ни смех, ни то, что мужчины больше никак не отозвались на ее появление. Она представлена, обычай соблюден, надо двигаться дальше. Значит, Сам. Заговорить с ним о Спикере сразу же — или сначала выдержать несколько минут пустого ритуального разговора? Шевельнула губами, советуясь с Робни. Почему-то он ничего не ответил.

Или не расслышал из-за хохота и шума?

За столиком, кроме Самого, стоял еще один мужчина. Худой, веснушчатый, в черном комбе, с отсутствующим и высокомерным взглядом. Может быть, это и есть Спикер? Робни не сумел описать ей его внешность. Кажется, он и сам никогда не видел того человека, с которым так желал говорить…

Синий Нед топтался у столика, не сходя со скользилки. Похоже, выжидал момент, чтобы незаметно улизнуть. Зачем?… Впрочем, нет смысла тратить время на объяснение побуждений и поступков глобалов. Надо просто заставить их поступать так, как нужно. Она, Мильям, не слишком четко представляет себе, как именно. Но Робни знает. Почему он молчит?!

— Вы спешите, Нед? — спросил Сам.

Генерал-майор замялся. Спустил со скользилки одну ногу; затем, подумав, вторую. Черный человек наблюдал за ним откровенно насмешливо.

— Я вас не задерживаю. — Сам приподнял бокал с вином, темно-пурпурным, до черноты. — Только выпейте с нами, а я поухаживаю за вашей дамой. Один вопрос: что у вас по Юсте Калан?

Мильям покрепче взялась за ножку бокала. За этим столиком вино оказалось хорошее. Черный, крупный, подернутый синевой виноград с южных склонов… Видение тяжелой грозди в тени листьев было непостижимо ярким и зримым, у Мильям даже слегка закружилась голова. Глобалы слишком много пьют на своих балах… Еще немного — и она больше не сможет правильно оценивать происходящее, владеть ситуацией, как говорил Робни, направлять ее, куда необходимо. Хватит.

Синий что-то ответил, а она упустила, отвлеклась; хотя, может, просто не расслышала в очередном всплеске света и музыки. Сам покачал головой — печально, но удовлетворенно.

— Продолжайте попытки. Если что-нибудь станет известно, ко мне. На конец недели запишитесь в любом случае.

— Слушаюсь. — Нед выпрямил спину и снова ступил на скользилку. Прибавил: — Мне так жаль. — Кивнул на прощание человеку в черном комбе.

В этом коротком диалоге не прозвучало ни одного искреннего слова. Ни единого.

В голубых глазах Самого, не коснувшись губ, промелькнула улыбка. Которую он тщательно уничтожил, оборачиваясь к соседу. Мильям снова поднесла к губам бокал; спохватилась, Поставила на столик. Не от вина ли это странное чувство, будто все вокруг играют спектакль, каждый свой, а порой подыгрывая друг другу, как это только что проделали Сам и Нед… не перед ней, конечно, ее они вообще будто перестали замечать. Наверное, перед этим, черным. А может быть, ей показалось, возможно, дело в том, что глобалы вообще не умеют говорить по-настоящему, ничего не наигрывая…

Что ж, тем легче ей будет сыграть собственную игру. А уже пора.

— Этого не может быть, — произнес вдруг человек в черном. — Я сам поймал сигнал ее маячка. Каким же образом вы, обладая значительно более мощной аппаратурой, не…

— Вам же объяснили, Прол, — откликнулся Сам, — вы поймали отраженный сигнал запроса маячка из нашего каталога. Мой вам совет: доверьтесь профессионалам. Вы же слышали, что говорил генерал-майор.

— Слышал. Но…

Не Спикер, поняла Мильям. Странный, чем-то очень не, похожий на других человек — но не Спикер, а значит, он ей неинтересен. Сосредоточиться на Самом, обратить наконец на себя его внимание, втянуть его в свою игру. Нед представил ее женой военного: как и предсказывал Робни, глобалы сами выдумали ей легенду. От нее и оттолкнемся. Тем более что говорить придется почти что правду.

— Для меня большая радость быть представленной вам, — заговорила она, перебивая черного. — Мы с мужем живем далеко отсюда… вблизи границы… и я, пользуясь случаем, хотела бы…