Книга Белоснежка и семь апостолов - Всеволод Пименов

Это был артефакт из другого мира. Икона, исполненная маслом на тонкой доске размером чуть больше формата А4, с реалистичной цветопередачей и правильной, наперекор православным канонам, перспективой. Однако даже не будь над головами изображенных «святых» нимбов, ее все равно никто бы не принял за коллективный портрет: это воистину была икона — еретическая, лукаво притягательная и пугающая, как фотография улыбающегося ребенка-дауна. Отец Михаил без раздумий раздавил бы богомерзкую мазню каблуком и бросил в огонь.

В центре была изображена бледная девушка в коротком белом платье. Голубоглазая, с соломенными волосами по плечам, одной рукой прижимающая к груди черную кошку, другую воздевшая в приветственном жесте, неприятно напоминающем нацистский. Розоватый нимб облекал голову тоненькой короной. Позади слева возвышался высокий и широкоплечий мужчина средних лет в круглых черных очках, зачесанные назад неухоженные светлые волосы едва намечены нарочито небрежными мазками, одну руку он держит на плече девушки, на другую надета перчаточная кукла…

Мы все там были, на этой сатанинской иконе.

Артем стоял позади справа, придерживая пальцами галстук-бабочку. Рядом с Отто был нарисован насупленный Пит, в распахнутом вороте рубахи виднелся православный крест на цепочке. По правую руку от Артема по-джокондовски загадочно улыбался Чжао. Позади стояли в ряд по стойке «смирно» Артур, Влад и Димка. Всех изображенных окружали подписи почему-то готическим шрифтом: «Посланница Наталья», «Апостол Отто», «Апостол Артем», «Апостол Петр» (Господи, помилуй…), «Апостол Чжао»… Над нами, в ореоле белого света, начертан был знак, похожий на какой-то логотип: буквы «Н» и «П», вписанные в овал и увенчанные лежащей на боку восьмеркой — знаком бесконечности.

— Вот с этой-то картинки он маски и делал, — комментировал Артем, вынимая в очередной раз икону из рук Артура и передавая дальше Владу. — Видите, да? Прически. У Артура особенно заметно. И борода Димкина. И очки Отто, он такие в позапрошлом сезоне носил. У того, прости господи, богомаза, который это сработал, были наши снимки. Причем снимки разных периодов, с разницей в год-два.

— У меня нарисована прошлогодняя куртка, я ее всего два месяца носил, а потом ее Отто прожег сигаретой, — вставил Чжао. — У Артура виднеется плечо, но на нем еще нет татуировки, а вот у Влада вот здесь… видите пятнышко на подбородке? Это не родинка…

Тут все вскинули глаза на Влада, будто и так не знали, что на подбородке у него никаких родинок нет. Чжао продолжал:

— Это болячка. Помните, летом они с Артуром и Димкой на спор ходили в полнолуние на кладбище? Он тогда упал на памятник в темноте, помните?

Несмотря на всю серьезность ситуации, засмеялись все, даже Артем. Памятный поход на кладбище долго был предметом всеобщих шуток.

Дело было в Абакане. Кто кого поднял на слабо, вспомнить потом даже не пытались, но результат ребята не забудут никогда. Кладбище годов шестидесятых-семидесятых находилось в городской черте, большинство могилок там было не с крестами, а со звездочками. Понесло их туда не просто так, а петь «Интернационал». «Вставай, проклятьем заклейменный…» и все такое. Тихо пробрались мимо ворот, выбрали место, дождались, пока луна засияет по эффектнее, и затянули революционную песнь. В исполнительском запале Артур взмыл над могилами, а Влад с Димкой телекинезом подняли в воздух цветы и венки, а сами с факелами принялись скакать по дорожкам. И вот когда уже весь мир насилья был разрушен, откуда-то поблизости раздались рыдания. Артур от неожиданности кувыркнулся вниз и вывихнул лодыжку, а Влад в темноте налетел подбородком на венчавшую памятник пятиконечную звезду. Разрядил обстановку прозвучавший из кустов дрожащий сиплый голос:

— Не губите меня, братушки, я был хорошим комсомольцем!..

Оказалось, все это время в кустах сидел абориген-алкоголик, его туда принесло по нужде, ребят он поначалу принял за неформалов, что приходят на кладбища пьянствовать в готичном антураже. И только когда силуэт голосящего Артура, окруженный гирляндой кладбищенских цветов, обрисовался на фоне лунной тарелки, несчастный струхнул по-настоящему. Ему даже померещилось, что окрестные памятники закачались, и из-под земли на призыв поющего призрака восстает комсомольская рать.

Домой в кемпер Артур вернулся по воздуху, потому что ступить на больную ногу не мог. Им сразу занялся Димка, а я смазала Владову рану йодом. Димка после отругал меня. Потому что после этой процедуры заживление идет куда медленнее. Дура, сказал он, подождала бы со своей скорой помощью полчаса, я бы так сделал, что у Владки к утру и следа не осталось. А так ходить ему неделю с коростой. Впрочем, Влад не обиделся. Потому что Димка все равно поколдовал над ним, и на заживление ушло меньше недели, а следа потом не осталось вовсе.

Но Чжао неспроста обратил на эту деталь наше внимание. Во-первых, похождения кладбищенского трио датировались нынешним летом. Памятный концерт они устроили за несколько дней до поездки в Красноярск. Во-вторых, с болячкой Влад ходил дней пять, и фотография была сделана именно в этот короткий период. Кем?! Кто на протяжении трех сезонов фотографировал нас и переправлял снимки сектантам?

Сами мы фотографий не делали, с этим было строго. В кемпере ни у кого не было фотоаппарата. Телефоны с камерами тоже были запрещены внутренним негласным уставом. В каждом зале, где мы выступали, Артем оговаривал с администрацией строжайший запрет на фото и видеосъемку. Никаких фотосессий с артистами, никакой самодеятельной хроники, никакой прессы. За эти три года я настолько приучила себя к шпионскому этикету, что даже с родителями снялась всего пару раз.

Я бы еще поняла, если бы злополучные кадры попали к ним из какой-нибудь фотоподборки конторских — ведь у тех наверняка есть портреты каждого из нас анфас, профиль, три четверти. Им положено, у них и аппаратура специальная есть. Но судя по всему, это исключалось. Их начальник Кузнецов, тот самый кудрявый Перун, что обещал мне зарплату и погоны, по словам Артема, был и сам ошарашен явлением гонца из Зарайска.

— Написали ее недавно, — вынес вердикт Артем, заворачивая икону в газетку и передавая Максу. — Зачем — неясно. Может, это и настоящий предмет культа (боюсь даже представить какого), а может, тоже послание своего рода… вроде этого письма. Я думаю, люди, что тот зарайский провидец Олег, который все и спланировал, намеренно сунул ее брату Николаю. Он знал, что тот погибнет, и знал, что мы возьмем его вещи. Думаю, он хотел, чтобы это попало к нам в руки.

— Зачем? — тихо спросил Димка.

— Надеюсь, узнаем, — хмуро ответствовал Артем. — Ладно, давайте глянем, что там у него еще в суме, а потом баиньки. Мозговой штурм будем устраивать на трезвую голову.

Чжао принес из коридора сумку Николая, и все уставились на нее, как на ящик Пандоры. Он запустил руку внутрь и один за другим извлек оттуда два аэрозольных баллончика. Синий и красный. Артем взял и встряхнул оба.

— Он обоими пользовался, — сказал он несколько удивленно и обернулся к Артуру: — Ты уверен, что надпись на трубе была синяя? Точно синяя? Не красно-синяя? Может, там красным подчеркнуто было что-то?