Книга Зуб дракона - Н. Уилсон

Руперт стоял молча, сжав челюсти и кулаки. Брендон вздохнул.

— Подождите минутку, Гривз. Не бросайтесь сразу в гущу сражения. Девочке еще нужно увидеть кое-что.

Он махнул рукой в сторону приоткрытой двери.

— Там, внутри.

Антигона с Рупертом подошли к двери. Антигона оглянулась на строгого мальчика. Он стоял на том же месте, скрестив руки и сжав губы.

Они оказались в полутемной комнате, пропахшей чем-то странным. У стены стояла большая кровать, увенчанная клубком измятых простыней. У изголовья выстроились чаши с пеплом от благовоний под маленькими, потускневшими от времени металлическими иконками.

Напротив шкафа был подвешен экран Антигониного проектора. Сам проектор был водружен на стопку книг на маленьком столе, уже подключенный и готовый. Две ее камеры лежали в раскрытых чехлах неподалеку.

— Что здесь происходит? — Антигона бросилась вперед. — Как они попали сюда? Кто-то починил линзы. Они же расплавились в пожаре! — Она повернулась к полурасплавленному проектору. — Там нет пленки. Нечего проигрывать.

Вместо ответа Руперт щелкнул выключателем, и пустые бобины начали крутиться. В воздух взмыла полоска света, и экран ожил.

Дэн вел машину. Беззвучно двигались «дворники».

— Это же мой фильм, — сказала Антигона. — Откуда он взялся? Как это произошло?

— Линза, — отозвался Руперт. — Он запечатлел все на линзе.

Антигона присела и потянулась к проектору. Руперт остановил ее и заставил подняться на ноги.

Картинка запрыгала.

Дэн лежал на больничной койке. Его глаза были закрыты, ноги и грудь обнажены. Теперь стало видно, какой он худой, бледный и истощенный.

Антигона страдальчески закусила губу и прикрыла рот рукой.

— Что за…

Дэн стал меняться. Его руки вытянулись. Грудь, мышцы на руках и ногах стали мощнее. Ноги, закованные в металлические лангеты, на глазах удлинялись. Волосы отросли, стали черными, как вороново крыло, затем снова приобрели мягкий пшеничный оттенок. На голове появлялись и исчезали ровно выбритые дорожки. Паутина трубок и проводов опутала его тело и затем исчезла. Под ребрами выросли ряды мускулов. И внезапно по всему его телу выступили синяки и кровоподтеки, над бровями показалась рваная рана, а на шее — след страшного укуса.

Губы были разбиты, и левый глаз опух и закрылся. Правый был раскрыт и безжизненно и равнодушно глядел в пустоту.

— Он жив? — спросила Антигона. Она судорожно вцепилась в руку Гривза. — Что произошло? Скажите, он жив?

Руперт стоял, безразличный и неподвижный, как изваяние. Картинка на экране подскочила. Снова начался Антигонин фильм. Сайрус улыбался у постели мамы. Антигона расчесывала ее волосы и целовала в лоб.

— Нет, — прошептала Антигона. Она затрясла головой и отвела взгляд. Но потом страшным усилием воли заставила себя смотреть дальше.

Мама уже находилась в другой комнате. И это был не госпиталь. В окно лился солнечный свет. Занавески раздувались на ветру.

Антигона сжалась как пружина и почувствовала, что рука Руперта под ее пальцами затвердела.

Высокий, худой мужчина с пышными черными волосами шагнул в кадр. На нем был белоснежный костюм, а сверху — заляпанный старый медицинский халат. Он выглядел так же, как Брендон, только намного моложе. И выше — будто вытянутый. Он шагнул ближе, и его лицо заняло весь экран. Антигоне захотелось съежиться или убежать от взгляда этих бледных, пустых глаз.

— Плащ, — тихо сказал Руперт. — Нолан оказался прав.

Изображение заходило ходуном. Линза в проекторе завибрировала. Каким-то непонятным образом из него полились звуки.

Губы человека на экране не двигались.

— Смиты, — медленно сказал голос. — Кажется, у меня есть кое-что ваше. А у вас — кое-что мое. Но я не вижу причин для ссор. Я уверен, что некое дружественное соглашение может быть достигнуто между нами, чтобы избежать чего-нибудь крайне неприятного. Для тебя, мой возлюбленный брат Брендон, никаких соглашений не существует.

Феникс вышел из кадра.

Мама Антигоны исчезла с постели на экране. Вместо нее на подушке лежал, раскинув крылья, мертвый дрозд. Затем картинка перескочила на старый черно-белый вестерн. Двое ковбоев палили из револьверов. Немецкие танки раскатывали по Парижу.

Экран побелел, моргнул и переключился на начало. Дэн снова сидел за рулем.

Руперт щелкнул выключателем проектора и молча вышел из комнаты. Антигона поспешила за ним.

— Мисс Смит, — тихо сказал Брендон. — Никто не может вас ни в чем винить. Отдайте ему зуб. Спасите свою семью, если сможете. Никого из нас уже не спасти. Гривз, немедленно распускайте все поместье. Пусть жители разъезжаются. Спешите. Фениксу должен достаться пустой Эштаун. Я останусь один и буду ждать казни.

Руперт шагнул к Брендону, его грудь вздымалась, он тяжело дышал. Он сорвал со старика одеяло и швырнул в окно. Стиснув зубы и сжав кулаки, он посмотрел на жалкую распростертую перед ним фигуру и презрительно скривил губы.

— Ты предаешь тех людей, которые будут жить после нас. Ты предаешь тех, кто жил до нас. Ты предаешь весь мир, которому служит Орден. — Его глаза ранили, как бритвы. — Будут осквернены старые захоронения. Открыты Могильники. Проклятия человеческого рода, заключенные в них тысячелетиями, выйдут на свободу. Как скоро мир падет на колени? — Он покачал головой. — Я лучше умру первым, чем уцелею и погублю других из-за своей трусости.

Глаза Брендона сверкнули, но блеск быстро потух, он повалился на диван и снова уставился в потолок.

Гривз посмотрел на мальчика. Тот ответил ему взглядом расширенных глаз и опустил свои скрещенные руки.

— Оливер, идем с нами. Сейчас или никогда.

Руперт развернулся и быстрым шагом пересек комнату. Оливер пошел за ним.

Антигона медленно подошла к лежащему Брендону. Ее трясло. В ее венах пульсировала не кровь, а чистый, концентрированный страх.

— Вы что, сдадитесь так просто? Вы не можете его остановить? — вскричала она. — Неужели вы не можете сделать хоть что-нибудь?

— Когда-то давно мог, — тихо откликнулся мужчина. — Но не теперь. Пригнись пониже, и молния тебя минует. В конце концов, и Феникс когда-нибудь ошибется.

Антигона с трудом устояла на ногах. Растерянно моргая, не в состоянии выкинуть из головы образы матери и брата, она пошла к лифту.

Пока они спускались, она, хлюпая носом, боролась с тошнотой. Оливер угрюмо отошел в дальний угол.

Руперт с отсутствующим видом изучал потолок. Когда лифт остановился, он разлепил губы и сурово заговорил:

— Никто из вас не должен упоминать о нем. Не смейте даже заикнуться о чепухе, которую он нес.

Он отодвинул панель, и Антигона вывалилась наружу. Оливер вышел за ней. Одним резким движением Руперт сорвал щит на крыше лифта и потянулся к кабелям. С грохотом упал и покатился какой-то длинный болт. Гривз вышел наружу.