Книга Первый Мир - Андрей Ливадный

Герх долго смотрел на изображение, потом все же произнес:

– Похоже на скафандр.

Ирбих кивнул.

– Откуда нашим предкам могло прийти в голову нечто подобное? Чтобы детально изобразить скафандр, передав рисунком многие функциональные детали, его нужно было увидеть воочию. Фантазия первобытного норла не способна породить столь очевидные совпадения.

Герх встал, меряя исполинскими шагами пространство полупустого помещения.

– И что ты собираешься предпринять? – Он остановился, пристально глядя на Ирбиха.

– Я собираюсь вернуться на старую родину, отыскать святилище Лог и проверить, не является ли оно устройством стационарного внепространственного тоннеля.

– Ты безумец, – вновь повторил Герх. – Куда, по-твоему, ведет этот тоннель?

– На иную планету, расположенную так далеко, что туда никогда не добраться свету чужого солнца.

– Ты погибнешь. Старая родина подверглась тотальному воздействию мертвого света. Все, кто выжил, обезумели. Они уже не норлы.

– Я знаю. Если верить древним книгам, «места силы» работают не постоянно. Очередное включение должно произойти через двенадцать лун. Я соберу отряд, мы пройдем через свет чужого солнца под защитой космического корабля и прибудем вовремя. Я верю, что в любой легенде заложена первооснова реальных событий. Если устройство Лога сработает, на новую родину будет послан сигнал. Тогда все, кто скрывается под землей, повторят наш путь.

Герх опустил плечи.

– Мне жаль тебя, Ирбих. Ты поверил в иллюзию.

– Я опираюсь на не проверенные пока факты. Мы игнорировали культ Лога, несмотря на периодические таинственные исчезновения многих поклонявшихся «местам силы» норлов. Я собрал доступные данные, по ним легко вычислить периодичность возникновения внепространственного тоннеля.

Герх что-то возразил, но Иван уже не смог разобрать смысла сказанной им фразы: пространство внезапно исказилось, память Ирбиха выталкивала новые воспоминания о событиях, которые тут же моделировала виртуальная реальность, генерируемая логром.

Старая родина выглядела удручающе.

Ирбих в окружении соратников стоял подле посадочного модуля, потрясенно осматривая окрестности.

Мертвая планета.

Свет чужого солнца захлестнул ее уничтожающим вихрем энергий, не пощадив ничего: многие деревья еще стояли посреди пожарищ, обугленные, потерявшие листву, неузнаваемые и страшные в своей стойкости.

Города в последние годы развития цивилизации занимали огромные площади, постепенно приближаясь друг к другу, грозя в конечном итоге слиться в единую урбанистическую оболочку планеты, но этого не случилось: цивилизация норлов распалась, лишь небольшой части населения удалось спастись, осуществив плохо подготовленный, граничащий с отчаянным безумием колониальный проект, большинство же предпочло остаться в надежде переждать бедствие...

Ирбих смотрел на обветшавшие, разрушенные скелеты городов, хранящие отчетливые следы множества техногенных катастроф, и понимал: если на старой родине кто-то уцелел, то их немного, и они обречены.

Цивилизация сначала распалась, а теперь грозила и вовсе исчезнуть, если не будет найден выход из тупиковой ситуации. Только сейчас, глядя на обугленные деревья, выжженную пустыню, образовавшуюся на месте выкипевшего моря, разрушенные мегаполисы, он окончательно понял, что попытка претворения в жизнь самого безумного, фантастического плана спасения остатков его народа – это прежде всего надежда, пусть призрачная, основанная на древних легендах, сомнительной статистике и долгих мучительных размышлениях, но она благо, ибо остальное – лишь агония.

Им предстояли долгие, тяжелые поиски.

Несколько древних сооружений, известных с незапамятных времен, увы, были разрушены при строительстве городов, но религия Лог не угасла – это Ирбих знал точно. Один из уцелевших памятников древности располагался в культурном заповеднике. Огромное пространство, накрытое бетонным куполом, находилось неподалеку, в основании ближайшего мегаполиса.

Насколько знал Ирбих, там перед самой катастрофой планировалось организовать герметичное убежище.

– Мы начнем поиски оттуда, – он указал рукой на частично разрушенную коническую громаду города.

Иван внимательно следил за всеми метаморфозами, что претерпевало виртуальное пространство логра, постепенно адаптируясь к мысленным образам Ирбиха.

Логриане действительно создали уникальные, совершенные в смысле адаптивности устройства, способные не только сохранить матрицу рассудка мыслящего существа, но и дать возрожденному на новом носителе разуму возможность сформировать знакомую среду обитания.

Он не был удивлен самим процессом – с уникальными технологиями логриан люди познакомились на практике достаточно давно, а вот яркие, трагические события, которые вновь и вновь переживал Ирбих, вызвали у него потрясение.

Кто бы мог подумать, что разум норла, скрытый за отталкивающей для человека оболочкой плоти, наглухо запечатанный стеной абсолютного непонимания, на самом деле принадлежит целеустремленной, бескорыстной личности?

Образ беспощадных, агрессивных существ таял по мере того, как Столетов наблюдал за реконструкцией событий, предшествовавших появлению Ирбиха в пространстве Первого Мира.

Зараженный радиацией мертвый мир встретил отряд исследователей неисчислимыми опасностями.

Путь до города – всего два десятка километров (по мысленной оценке Ивана) – отнял трое суток и стоил многих потерь.

Весь ужас состоял в том, что норлам противостояли их же сородичи; неизлечимо больные, обезумевшие и озверевшие в жестоких условиях мертвого мира, они постоянно прибывали в числе, по мере приближения отряда к городу.

Агония цивилизации.

Те, кто отказался рискнуть, испугался межзвездного перелета, не смог поверить, что открытый незадолго до катастрофы принцип внепространственного перемещения на самом деле не утопия, сейчас превратились в орды диких, потерявших рассудок существ, находящихся в постоянной конфронтации друг с другом и гибельно изменившейся планетой.

Сбиваясь в мелкие временные сообщества, больше похожие на стаи оголодавших хищников, они опустились до уровня элементарных инстинктов, с ними невозможно было вступить в контакт, договориться, даже оказывать им помощь было бессмысленно: голод, постоянная боль, причиняемая язвами радиационных ожогов, безысходность отшвырнули их назад, в пучину регресса, сорвав тонкий налет цивилизованности.

Ирбих сам едва не обезумел.

Каждый шаг нес смертельную опасность, силы таяли, поначалу душа содрогалась от сострадания, но и она начала черстветь, покрываться коркой шрамов от постоянных потерь.

Орды потерявших разум норлов вскоре погибнут, хотя существовала небольшая вероятность, что некоторые из несчастных все же выживут, сумеют если не адаптироваться к новым условиям, то оставить потомство...