Книга Нарушенная клятва - Кэтрин Куксон

— Мэтью, — ее тон заставил его повернуть к ней голову, — не надо от меня ничего скрывать. Пожалуйста.

— Хорошо, я скажу. — Мэтью облизнул губы. — Он посоветовал нам не возвращаться сегодня на факторию, а ехать в форт.

— Есть опасность?

— Нет, не поэтому. — Мэтью покачал головой. — Дело в том, что я рассказал ему, что мы ночевали там и он сказал, что для такой дамы, как ты, фактория не очень подходящее место для ночлега.

— Это правда? — спросила она, пристально вглядываясь в него.

— Да, зачем же мне тебя обманывать?

Действительно, зачем ему было лгать.

— Поехали, — сказал Мэтью. — Поскорее уж быть на месте. — Он пустил лошадь галопом.

За ним последовали Тилли и Мануэль. Она заметила, что Мануэль, как большинство мексиканцев, словно сливался с лошадью. Тилли уже знала, что индейцы переняли у мексиканцев искусство верховой езды и так в нем преуспели, что их стали называть «индейцы-конники». При одном этом слове у поселенцев кровь стыла в жилах: их дурная слава летела впереди их лошадей.

Путешественники подъехали к ферме около одиннадцати часов. Остановившись на пригорке, все трое окинули взглядом простиравшийся перед ними участок с домом.

— Какой красивый, — сказала Тилли, поворачиваясь к Мэтью.

Вдоль всего фасада приземистого длинного дома шла веранда, поддерживаемая крепкими столбами. Крыша была покрыта дранкой, одну из стен оплетали стебли вьющегося растения. С трех сторон дом окружала белая ограда, а с четвертой высился частокол. Но особое внимание привлекал к себе амбар своими внушительными размерами. Он был выше и шире остальных надворных построек, да и самого дома.

Тилли услышала восхищенный возглас Мэтью. Она поймала его взгляд, и он, улыбаясь, сказал:

— Дом словно специально для нас строился. Если снаружи есть на что посмотреть, то и внутри должно быть ничуть не хуже.

— Что внутри — неважно. Я все сделаю, как надо. — Тилли ответила на его улыбку и повернулась к Мануэлю. — На вид здесь хорошо.

— Да, хорошо, — согласился мексиканец. — Ганс Майер — хороший человек. Я работал у него одно время… хороший человек, но его больше нет.

— Он уехал? — спросила Тилли.

Мануэль указал на землю.

— Умер? — уточнила она.

— Да, — подтвердил мексиканец.

— Ты знал об этом? — обратилась Тилли к Мэтью.

— Нет, я знаю о них столько же, сколько и ты. Но мы все скоро выясним.

Фрау Майер встретила их за оградой. Было впечатление, что она давно их поджидает.

— Добро пожаловать, пожалуйста заходить, — сказала она с сильным немецким акцентом, подавая руку сначала Мэтью, затем Тилли. — Вы приехать раньше, чем я вам ожидать.

— Вы знали о нашем приезде?

— Да, я узнал сегодня рано утром. — Немолодая немка маленького роста широко улыбнулась.

Мэтью с Тилли переглянулись, и Тилли спросила:

— От кого вы узнали?

— Разведчик шел в форт, он мне говорить о вас.

— Быстрее, чем сигнальные костры, — рассмеялся Мэтью.

— Да, очень быстрее, но вы входить. Я вас очень ждать, очень радоваться.

Внутри дом понравился Тилли так же, как и снаружи. Стоявшая везде деревянная мебель, была определенно изготовлена рукой мастера. И это касалось всех вещей: от комода в гостиной до расставленных с любовью на полке над камином деревянных кружек. Глядя на них, Тилли вспомнила старый домик, в котором она жила с бабушкой и дедушкой, и где на полке тоже стояли безделушки, только медные. Отдраенные песком до белизны полы прикрывали самодельные коврики.

Тилли отметила про себя, что гостиная одновременно служила и кухней. Еще две двери предполагали и другие комнаты, а крутая деревянная лестница в углу вела на второй этаж.

— У меня готов для вас еда. Вы, конечно, голодный. Вы будете кушать?

— Да, большое спасибо. Это так любезно с вашей стороны. Но скажите, пожалуйста, — Тилли бросила взгляд на Мэтью, усевшегося в кресло-качалку и с очевидным удовольствием разглядывавшего комнату, — скажите, вы на самом деле хотите продать эту ферму, свой… дом?

— Да, — не задумываясь, подтвердила немка и спросила: — Как ваше имя?

— Миссис Сопвит.

— А я — Анна Майер. Да, я должна продать, ради мои дети. Мой муж, Ганс-старший, два года назад умирать. Младший Ганс, ему двенадцать, он несильный, не такой, как Ганс-старший и Берта. Ей девять. Маленькие дети здесь тяжело. Надо быть много сильный, чтобы жить здесь.

— У вас нет работников? — вступил в разговор Мэтью.

— Было два. — Фрау Майер повернулась к нему. — Йохан Браун и Франц Кляйн. Когда старший Ганс жить, они был хороший работник, но потом, когда он уходить — нет. Они уходить так, — она щелкнула пальцами, — уходить к приискам. Золотая лихорадка уже давно, но они не ходить, а потом вдруг сразу уходить. — Она опять прищелкнула пальцами.

— Они что же, взяли и бросили вас? — нахмурился Мэтью.

— Да, — кивнула она, — сразу уходить. Просить двойная плата. Я не могла так много платить. Они говорить, что я согласиться платить, когда они возвращаться, потому что все разрушаться здесь. Но меня не надо пугать, я продавать все и везти детей в Германия. Я была здесь двадцать лет, но это не дом. Я хотеть назад, там, где дом. У меня есть сестры и братья, дети их еще никогда не видеть.

— Вы все построили сами?

— Да, здесь совсем пусто, когда мы приезжать. Старший Ганс и я работать все время. Сначала строить маленький домик, не такой, как этот. — Фрау Майер с улыбкой обвела комнату рукой. — Потом мы покупать скот и лошади. Один, два, три, четыре — много. Потом и строить амбар. Много работников надо строить амбар, но в те дни много работник проходить здесь и хорошие друзья помогать. Потом мы снова строить, двенадцать лет назад, когда мой сын еще не родиться, дом не быть закончен. Он родиться здесь. — Женщина показала на место перед очагом. — Но теперь всему конец. — Она встала и подошла к накрытому столу. — Когда мужчина уходить, силы тоже уходить. Но идемте, вы хотеть освежиться, потом за стол. Я идти позвать мои Ганс и Берта.

* * *

Плотный обед с ними разделили двое детей фрау Майер и Мануэль. Ганс сразу тронул сердце Тилли. В Англии ей часто приходилось видеть такие же бледные детские лица и слышать этот резкий с хрипом кашель. А Берта была вполне здорова, копия матери. Девочка без умолку болтала, весело поблескивая глазами.

После обеда они осмотрели надворные постройки, и Мэтью с Тилли снова поразились размерам амбара. Выглядевший большим снаружи, внутри он оказался просто огромным. В основном в нем хранилось сено, но еще стояли мешки с кормом для животных и зерном, и тем не менее, еще оставалось достаточно места, чтобы там проехала телега. Им показали четырех дойных коров и трех телят, а также кур. После этого они сели на лошадей и объехали весь участок. В загоне они увидели стадо скрещенных мустангов. Мэтью сразу отметил, что лошади особой ценности не представляли, но это не имело особого значения. Главное, что были хорошие земельные угодья, а на востоке имелся солидный лесной массив. Благодаря лесу и был построен этот основательный дом и обширные надворные строения.