Книга Агент Тартара - Борис Иванов

Кэн чертыхнулся и прошел в тот отсек, из которого исходил звук.

Это была кабина кока-оператора автоматического камбуза. Интерком — справа от рабочего места кока — заливался уже третьей трелью. Кэн нервно сорвал трубку и уставился в окошко мини-экранчика. В нем торопливо ползли серые, размытые полосы. А в трубке звучал сигнал отбоя.

Кэн снова помянул Нечистого и положил трубку на место.

Бортовой интерком на пустом корабле (а ведь «Саратога» была пуста, не так ли?) мог испустить сигнал вызова только в одном случае, если система внешней связи присоединена к внутренней сети судна и на нее поступил адресный сигнал вызова. Но кому извне пришло в голову вызывать именно камбуз «Саратоги»? Разве что тыча наугад в клавиатуру компьютера узла связи... Но Кэна не оставляла мысль о том, что на связь с кем-то (с кем?) пытался выйти кто-то, кто был вовсе не вне «Саратоги». Кто-то, кто притаился здесь, на борту...

И словно чтобы подтвердить его предположение, трель сигнала повторилась. На этот раз она донеслась до него — еле слышно, но вполне различимо — сверху, из ремонтного отсека через оставшийся открытым люк. Она настойчиво звучала до тех пор, пока не принудила-таки Кэна подняться и найти проклятый аппарат. Который с издевательской точностью повторил тот же номер, что и его собрат из камбуза, с мгновенным отключением вызова после поднятия трубки.

С минуту Кэн молча, наливаясь злобой, рассматривал нагло попискивающую трубку. И неожиданно похолодел: он понял, что писк этот был не единственным звуком, нарушающим наступившую тишину.

Внизу, в разгромленном баре звякнуло стекло.

И еще еле слышно заскрежетало что-то далеко внизу, наверное, в районе дюз. Еще раз. Еще и еще, уже куда как более уверенно. А на все это наложился совсем уж тихий, на грани порога восприятия низкий ноющий, механический какой-то звук. Кэн мучительно попытался припомнить, с чем он ассоциируется в его сознании, но в этом не преуспел.

Как ни странно, этот недвусмысленный вызов потусторонних сил принес ему облегчение. Внес в ситуацию хоть какую-то определенность.

Кэн выпрямился — только сейчас он понял, что стоит сгорбившись, словно пантера перед прыжком, — перекинул бутыль с виски в левую руку, вытянул из кобуры тяжеленный бластер и снял его с предохранителя. Перевел настройку на «ближний бой».

Теперь недосуг уже было заботиться о стакане и льде. Кукан коротким ударом по краю рабочего стола напрочь снес горлышко бутыли и, рискуя порезать губы, вылил себе в глотку треть содержимого этой покалеченной емкости. Занюхал выпитое «мануфактурой» и стал осторожно спускаться вниз — туда, где опять звякнуло стекло.

И снова зажегся приглушенный свет. Снова заиграла идиотская музыка. Значит, в баре не было никого до того момента, когда он вернулся туда, — никого живого...

Кэн нащупал сенсор регулировки освещения и вывел его на полную мощность. Внимательно присмотрелся и, который уж раз за эти нелегкие сутки, помянул нечистого и присных его. Среди осколков и превращенной в мусор еды хозяйничала солидных размеров крыса.

Крыса?

Крыса на космолайнере «повышенной комфортности»?

Такого просто не могло быть. Да этого и не было. Был любимец Роже Чадовича — толстый хомяк Борка, озабоченный тем, что хозяин не покормил его вовремя. И восполняющий это его упущение по мере своих сил и разумения. На Кэна он поглядел с видом гостеприимного хозяина, явно приглашая старого приятеля разделить с ним трапезу.

— Нет уж... — усмехнулся Кэн. — Ты уж давай сам...

Он заглянул в холодильник, достал и разорвал пакет с корнишонами, еще раз основательно приложился к виски и покинул бар, пережевывая на ходу закуску. Однако на середине пути по винтовой лестнице, ведущей в рубку, он задержался.

«Что там говорил Роже перед тем, как нырнуть в тамбур? — попробовал припомнить он. — Да ведь он причитал о том, что оставил Борку взаперти на гибнущем корабле! Лопни мои глаза, если это не так! Но тогда... Но тогда... Тогда почему же зверек хулиганит на воле? Кто отпер проклятую клетку?»

И тут же, словно чтобы не дать исчезнуть проклятому холодку, заструившемуся вдоль позвоночника, скрежет и царапанье отчетливо донеслись до него издалека — от двигательных отсеков.

Кэн пулей влетел в рубку.

Трахнул ладонью по клавише включения камер внешнего обзора. И вздрогнул от холода, который словно ворвался в рубку вместе с панорамой бескрайней ледяной равнины, залитой лучами закатной Звезды. Горы теперь превратились в громадный, словно залитый черной тушью, угловатый массив, утративший все детали, придававшие ему днем объемность и глубину. Незаметные раньше неровности бросали на снег длинные тени, которые, казалось, тянулись к уродливой башне «Саратоги». А тень корабля, в свою очередь, тянулась вдаль, в царство наступающей ночи, словно стремясь как можно раньше слиться с этой ночью. Стать ею.

«Неправильный закат на неправильной планете...» — подсказало Кэну виски.

Но что-то было неправильно и здесь — в рубке. Кэн не сразу сообразил — что. А когда сообразил, то его из холода бросило в жар.

Было отключено защитное поле «Саратоги».

Это не могло произойти случайно. Случайно нельзя даже стереть ненужный файл из памяти компьютера — осторожная машина сто раз переспросит о серьезности ваших намерений. Что уж говорить о защите жизненно важных функций космического корабля.

Кэн вскинул бластер и, держа его перед собой, обвел взглядом каждый уголок рубки. Планировка этого не слишком большого помещения не давала никому и ничему возможности укрыться от взгляда человека в кресле пилота. Не то что зомби — таракану негде было укрыться здесь.

Слегка дрожащими руками Кэн снова привел в действие энергетическую защиту «Саратоги». Натянул ультракевларовый бронежилет. Потом поднял с пола поставленную туда бутыль с остатками спиртного и «добил» их.

«Это — твой личный рекорд, Кэн, — сказал он себе. — Но сегодня эта штука не забирает меня — даром что дорогая... Ни в одном, бляха муха, глазу... Как и не пил вовсе».

Он напрасно грешил на прекрасного качества виски. Оно старалось как могло. Страх все-таки отступил на заранее подготовленные рубежи обороны и не парализовал его больше.

Гораздо более уверенно, чем это получалось раньше, Кэн принялся манипулировать плоховато ему знакомыми органами управления вспомогательных систем «Саратоги». В отличие от «ходовой части» подобные системы всяк оформляет по-разному. На свой манер. С грехом пополам Кэн нашел и включил камеры внешнего осмотра корпуса корабля. Включил прожектора подсветки. И обмер: пандус второго из трех грузовых люков был опущен, а сам люк — открыт.

Теперь Кэн понял, что за звук слышал он, стоя в ремонтном отсеке с пищащей трубкой в руках. Низкочастотное «пение» сервомоторов, механизмов входного люка, ворочавших плитами титанового сплава, перекрывающими доступ на корабль! И именно в тот момент, когда это понимание пришло к нему, небо над равниной осветила ослепительная вспышка. На долю секунды призрачный, голубоватый свет высветил строгий рисунок отрогов горного хребта — таких близких теперь — и подарил каждой неровности снежной глади вокруг, и самой громаде «Саратоги», целый веер новых теней — стремительно ползущих по снегу, призрачных и дрожащих. И тут же по ушам ударил злой, визгливый хлопок аннигиляционного взрыва. Болезненно резкий, перешедший в быстро стихающее, вибрирующее завывание. Толчок ударной волны заставил содрогнуться пол под ногами. Что-то достаточно массивное налетело на силовой панцирь корабля.