Книга Солнечная буря - Стивен Бакстер

Солнечная буря подходила к концу. Еще несколько десятков лет относительно упорядоченные циклы активности Солнца будут «хромать», но колоссальный выброс энергии имел очистительное влияние, а дестабилизация ядра завершилась. Все произошло именно так, как предсказали на редкость удачные математические модели поведения Солнца, разработанные Юджином Мэнглсом.

Но эти модели не были и не могли быть совершенны. И до того, как этот долгий день закончился, Солнце преподнесло своим измученным чадам еще один сюрприз.

Необычайно мощное магнитное поле Солнца придает форму атмосфере звезды. Ничего подобного на Земле не существует. Солнечная корона (верхний слой атмосферы) наполнена длинными полотнищами газа. Они, подобно лепесткам цветка, могут тянуться на большое расстояние от Солнца. Изящные изгибы этих «вымпелов» очерчиваются магнитными полями, которые ими управляют. «Вымпелы» очень ярки — именно эти полотнища плазмы видны вокруг закрытого диском Луны Солнца во время солнечного затмения. Но они настолько горячи, они так накачаны энергией магнитного поля, что их спектральный пик лежит не в области видимого света, а в спектре рентгеновских лучей.

Это — в обычное время.

По мере того как солнечная буря стихала, один такой «вымпел» образовался над активной областью, служившей эпицентром шторма. Соответствуя колоссальной нестабильности, породившей его, «вымпел» представлял собой гигантскую структуру. Его основание простиралось на тысячи километров, он уходил настолько далеко в космическое пространство, что его перистый край касался орбиты Меркурия.

У основания «вымпела» магнитные вихри уходили корнями глубоко в недра Солнца, где, изгибаясь, образовывали полость. Внутри этой полости находились удерживаемые магнитными полями миллиарды тонн яростно жаркой плазмы: это было царство магнетизма и плазмы. И по мере того как буря утихала, эта полость начала сжиматься.

«Крыша» просела, и громадные потоки магнитной энергии хлынули внутрь захваченной массы плазмы. Масса начала медленно подниматься к поверхности Солнца, потом — над ней. Но затем магнитное поле стало раскручиваться, массу плазмы отталкивало все сильнее и быстрее, и в итоге она уподобилась камню, брошенному из катапульты. Выброшенное облако — клубок плазмы и магнитных силовых линий — оказалось очень разреженным, гораздо менее плотным, чем тот «чистый» вакуум, который умеют создавать на Земле. Но в расчет шла не его плотность, а его энергия. Некоторые частицы разогнались почти до скорости света. В энергетическом смысле это был удар тяжелого молота.

И в точности так, как это замыслили холодные умы много тысяч лет назад в шестнадцати световых годах от Земли, именно на эту страдающую планету обрушился удар.

47 Плохие новости

Когда Михаил сообщил новость, в первые мгновения Бад не сумел с ней смириться. Он ушел из командного отсека, поспешил в свою каюту и захлопнул за собой дверь.

Разложив на койке поцарапанный софт-скрин, он медленно прошелся взглядом по списку погибших. Большей частью это были инженеры-эксплуатационщики, находившиеся на щите в самые страшные часы бури, — и еще добровольцы, которые, как Марио и Роуз, вышли на смену погибшим товарищам. Бад знал их всех поименно.

За пять лет своего существования сообщество строителей щита развило свою собственную культуру, и Бад всеми силами поддерживал ее процветание. Здесь происходили спортивные соревнования в условиях невесомости, здесь звучала музыка и работал театр, устраивались вечеринки и танцы, здесь при большом скоплении народа праздновали День благодарения, Рождество, Рамадан, Пасху — да любые, какие только можно, праздники. Завязывались обычные человеческие отношения. Бурные и не очень бурные романы, браки, разводы. Произошло даже одно убийство. Преступление быстро расследовали, виновного наказали. Несмотря на все меры предосторожности, родилось двое младенцев. Несмотря на то что их вынашивание в условиях невесомости, судя по всему, никаких отрицательных последствий не возымело, младенцев вместе с родителями спешно отправили на Землю.

И вот теперь четверть этой общины погибла, еще четверть была прикована к постели тяжелыми болезнями, да и остальным порядком досталось, включая самого Бада. Всем им грозила высокая вероятность заболевания раком в будущем, либо облученные органы могли еще каким-то образом выйти из строя. За то, что они совершили сегодня, они расплатились: кто будущей своей жизнью, кто настоящей — и никто не поколебался, никто не отступил даже тогда, когда нужно было совершить последнее жертвоприношение.

На людях Бад держался решительно и спокойно. Но еще до начала бури ему пришлось произвести скорбные подсчеты и определить возможный уровень смертности. Получалось, что он словно бы запланировал гибель этих людей. Отправляя этих смельчаков в пекло, добавляя к скорбному перечню очередное имя, он чувствовал себя так, словно кто-то безжалостной рукой сжимает и скручивает его сердце.

Для тех, кто уцелел, у него по-прежнему имелась работа; до этого момента он умел себя хоть этим утешать. Проведя столько времени в условиях мизерной гравитации, герои со щита пока не могли получить свои медали на торжественных парадах в их честь. Все они вернутся на Землю слабыми, как котята, и потом месяцев шесть, а то и целый год — реабилитация, массаж, гидротерапия и программы физических упражнений на восстановление сил, иммунитета, минерального состава костей, пока они не смогут достойно встать перед парой-тройкой президентов и получить заработанные рукоплескания.

Бад не раз любовно проигрывал в уме план возвращения этих людей на родину. Но теперь дело складывалось так, что всему этому не суждено было случиться. Потому что, если он правильно понял сообщение Михаила и Юджина, их огромная жертва, возможно, была напрасной. Получалось, что они могли, сложа руки, сидеть дома и ждать, пока буря всех поджарит.

Он здесь не сделал ничего, ровным счетом ничего. Все без толку. Бад сделал глубокий вдох, выдохнул и отправился обратно в командный отсек.

Юджин и Михаил сидели рядом в какой-то тесной каюте на базе «Клавиус».

— Это называется «выброс коронарной массы», — уныло произнес Михаил. — Событие само по себе не беспрецедентное. В обычное время таких выбросов за год происходит немало.

Бад спросил:

— Я правильно понимаю, что катастрофа девятого июня была вызвана как раз таким выбросом?

— Да, — отрывисто выпалил Юджин. — Но этот выброс больше. Намного больше того.

Он принялся нервно излагать последовательность последних событий на Солнце: концентрация магнитных силовых линий над зоной возмущения, являвшейся эпицентром бури, захват громадного облака плазмы этими силовыми линиями, его отрыв от Солнца.

Бад слушал слова и наблюдал за двумя астрофизиками. Он отлично видел, что они оба мучаются. Лицо Михаила от усталости осунулось, вокруг глаз залегли глубокие темные тени, похожие на лунные кратеры; еще никогда Бад не видел его таким постаревшим.

Выражение красивого лица Юджина было более сложным, но и сам Юджин был не так прост. Бад вспомнил, что Роуз Дели, бывало, говорила, что по отношению к собственному лицу Юджин страдает аутизмом. Но теперь бедняга Роуз была мертва. Правда, Бад никогда не смотрел на Юджина как на какую-то бесчувственную счетную машину, и теперь ему казалось, что он видит настоящее чувство в этих бледно-голубых глазах — чувство, которое вызвало бы сострадание у любого военного: «Операция провалилась. И очень боюсь, боже милостивый, что все из-за того, что я здорово напортачил».