Книга Беру свои слова обратно - Виктор Суворов

Если Сталин действительно произносил такие слова, то тем самым он публично признавал, что свержение Жукова с поста начальника Генерального штаба было необоснованным и несправедливым.

Но Сталин таких слов не произносил. Мы уже установили, что 29 июля Жукова в кабинете Сталина не было. 29 июля Жуков никаких предсказаний по поводу действий Гитлера в сентябре не делал. Просто потому, что предсказывать было нечего: ни Гитлер, ни его фельдмаршалы не могли знать, чем завершится Смоленское сражение и какой будет ситуация в конце августа, тем более в середине сентября. Они не могли знать, когда и как завершатся сражения в районе Умани, Кременчуга и Днепропетровска. Они не знали и не могли знать, что будут делать в августе, а Жуков якобы знал все наперед не только про август, но и про сентябрь.

Допустим на минуту, что все так и было. Поверим, что еще 29 июля 1941 года Жуков предвидел действия Гитлера на полтора месяца вперед и потребовал отвести советские войска из района Киева. Поверим, что Сталин в июле не согласился, но в начале сентября он наконец понял, что ошибся, и в присутствии Молотова, Маленкова, Щербакова и прочих якобы признал правоту великого стратега: ох, прав ты был, Георгий Константинович в июле, еще тогда надо было Киев сдать.

Вопрос: что должен был делать Сталин в ситуации, когда понял, что ошибся, когда в присутствии своих ближайших соратников признал правоту Жукова?

Ответ: Сталин должен был действовать так, как советовал Жуков, т.е. тут же поднять трубку и отдать командующему Юго-Западным фронтом генерал-полковнику Кирпоносу приказ на отход из района Киева. Казалось бы, в июле Жукова не послушались, Киев не сдали, и в августе не сдали, так хоть в начале сентября его надо скорее сдать.

Удивительная вещь: Сталин, якобы признав правоту гения военного искусства, почему-то его гениальными предложениями не воспользовался и приказа на вывод войск из района Киева не отдал. Наоборот: Сталин поднял трубку и передал Кирпоносу, чтобы тот и думать забыл об отводе войск из Киева.

Но самый удивительный момент не в поведении Сталина, а в поведении Жукова. Прямо на следующей странице великий стратег сам себя разоблачил. И уже не в первый раз. Он зачем-то привел текст переговоров 11 сентября 1941 года между верховным руководством и командованием Юго-Западного фронта. В Москве у аппарата находились Сталин, Шапошников, Тимошенко. В Киеве — Кирпонос, Бурмистренко, Тупиков. Сталин грозно потребовал «перестать наконец заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути сопротивления и только сопротивления». И далее: «Киева не оставлять и мостов не взрывать до особого разрешения Ставки». Сталин грозит Кирпоносу: ишь, додумался, войска отводить! Я тебе дам! Забудь и думать об отступлении!

Проще говоря, слова Жукова действиями Сталина не подтверждаются.

Мне непонятно вот что. Если уж и вписано в мемуары сталинское признание жуковской гениальности, то зачем тут же на следующей странице приводить документ, который эту выдумку опровергает?

— 7 -

Разговор на сталинской квартире продолжается. Сталин якобы сказал стратегу: «Езжайте под Ленинград. Ленинград в крайне тяжелом положении. Немцы, взяв Ленинград и соединившись с финнами, могут ударить в обход с северо-востока на Москву, и тогда обстановка осложнится еще больше» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 310).

Этот рассказ имеет несколько версий.

В первом издании оценку обстановки под Ленинградом давал Сталин, а Жуков внимательно слушал. Великий полководец только подсказал Сталину, на какую должность назначить И.С. Конева, а на какую — маршала С.К. Тимошенко (Сталин, понятное дело, тут же согласился). Жуков якобы указал Сталину, что «над Юго-Западным фронтом нависла угроза». Стратег безошибочно предсказал, что «группа армий „Юг“, захватившая плацдарм в районе Кременчуга, будет осуществлять оперативное взаимодействие с армией Гудериана». (Милое дело быть пророком через 28 лет после случившегося. Когда нет свидетелей твоих пророчеств.)

Во втором издании Жуков пошел дальше. Он не только указал Сталину на опасность, которую представлял кременчугский плацдарм, не только предсказал, в какую сторону генерал-фельдмаршал фон Рундштедт развернет свои танковые клинья, не только дал дельные советы по распределению должностей между генералами и маршалами, но еще и четко обрисовал обстановку под Ленинградом. Сталин, как выясняется из более поздних версий, своего мнения об обстановке не имел. Сталин попросил стратега высказаться, и Жуков расставил все по своим местам: «Не завершив операцию под Ленинградом и не соединившись с финскими войсками, немцы едва ли начнут наступление на московском направлении».

Итак, в первом издании Сталин оценивал обстановку в районе Ленинграда, а Жуков слушал. А во втором издании они поменялись местами: Жуков оценивал обстановку в районе Ленинграда, а Сталин слушал и соглашался. Во втором издании Жуков сказал то же самое, что говорил Сталин в первом. Верховному Главнокомандующему не оставалось ничего иного, как согласиться с мнением стратега: «И.В. Сталин удовлетворенно кивнул...»

В первом издании Сталин иногда высказывал свое мнение, а в более правдивых изданиях, начиная со второго, было решено роль Жукова высветить, выделить ее более ярко. Жуков легко разгадывает, где и как будут действовать Гудериан и Клейст, фон Лееб и фон Рундштедт. Жуков указывает Сталину, где и какие угрозы возникают, какого маршала на какую должность поставить. Сталин только удовлетворенно кивает. Сталин почти всегда соглашается. А когда не соглашался, то вынужден был после публично каяться. В соответствии с этой установкой слова, которые Сталин якобы произносил в первом издании, приписали Жукову во втором.

И перебрали.

Каждому школьнику известно, что немцы начали-таки операцию на московском направлении, не завершив операции под Ленинградом и не соединившись с финнами. В первом издании оценивал обстановку Сталин. И, как видим, ошибся.

А во втором издании, когда слова Сталина приписали Жукову, в дураках оказался великий стратег. Выходит, он обстановку оценивал неправильно и прогноз выдал неверный.

После смерти Сталина, когда уже никто не мог больше уличить Жукова в хвастовстве, великий стратег вдруг вжился в образ несчастной Кассандры: вижу Трою в пламени!

Жуков вдруг начал рассказывать о своей невероятной способности предвидеть развитие событий. Он предупреждал, а его не слушали! В конце июля 1940 года Гитлер впервые высказал мысль о возможности войны против Советского Союза. А за полтора месяца до этого Жуков якобы уже знал, что именно такая мысль придет в гитлеровскую голову. В конце августа 1941 года Гитлер решил на Москву не идти, а повернуть на Киев. А Жуков за месяц до этого уже совершенно четко понимал, что Гитлер решится именно на этот вариант. У него было еще множество подобных озарений.

Однако ни в каких документах не отражено это ясное предвидение. Допустим, что в начале июня 1940 года Гитлер еще не помышлял о войне против Советского Союза, а Жуков уже наперед знал, что скоро Гитлер к такой мысли придет. Почему бы Жукову в этом случае не написать рапорт Сталину? Почему бы потом, после войны, не отыскать сей рапорт в архиве и не показать его потомкам?