Книга Опал императрицы - Жюльетта Бенцони

В десять часов утра Морозини отправился к мэтру Массариа, своему нотариусу, чтобы составить завещание, в котором делил все свое состояние между Ги Бюто, Адальбером Видаль-Пеликорном и Чечиной с Заккарией. Сделав это, князь вернулся к своим повседневным делам с успокоенной душой: если он умрет, Анелька и Адриана не получат ни единой крохи его богатств...

* * *

Люксембургский банкир защелкнул футляр с грифоном из золота и рубинов, сунул его в карман, горячо пожал руку Морозини и, натягивая перчатки, произнес:

– Я никогда не смогу отблагодарить вас, дорогой князь! Моя мать будет счастлива получить в подарок к Рождеству эту фамильную драгоценность, пропавшую сотню лет назад. Настоящий сюрприз, вы и впрямь творите чудеса!

– Вы помогли мне в этом. Вы терпеливы, а я упрям, остальное довершила удача...

Он смотрел в окно, как его клиент садится в «Джудекку», чтобы Дзиан отвез его на вокзал. Действительно, послезавтра Рождество, и времени у люксембуржца было в обрез, но зато он уезжал счастливым...

Морозини не мог сказать того же о себе. Радость клиента и близость Рождества только делали его усталость еще более заметной. Особенно когда он вспоминал прошлый год! В такие же предрождественские дни они с Адальбером передали алмаз Карла Смелого Симону Аронову. В сочельник дворец Морозини грустил только об отсутствии Мины за праздничным столом, но эту брешь надежно затыкала веселая троица: милая тетя Амелия, Мари-Анжелина дю План-Крепен и Видаль-Пеликорн. Все трое искренне радовались тому, что вместе с Альдо отмечают лучший праздник года.

На этот раз – поражение по всему фронту. Опал навсегда потерян, а в семью Альдо вошли подозрительная женщина и преступник в ожидании суда. Остальных, настоящих, не будет: госпожа де Соммьер лежит в постели с гриппом в своем особняке у парка Монсо, План-Крепен за ней ухаживает. Что до Адальбера, он, наверное, проводит праздники в Вене, с Лизой и ее бабушкой. Ах, это было бы лучше всего! Почему, почему он вынужден лишать себя подобной радости?

Внезапно князь-антиквар почувствовал, что по спине у него пробежала дрожь, в носу засвербило. Князь разразился отчаянным чихом. Он простудился. Как глупо было торчать на пронизывающем декабрьском венецианском ветру и пережевывать свои несчастья! Он вполне мог заниматься этим и в комнате. Морозини поспешил было к двери, но тут его взгляд за что-то зацепился. Он присмотрелся внимательней. Лодка гостиницы Даниели разворачивалась, направляясь ко входу в рио Фоскари, и лодочник махал ему рукой – наверное, привез нового клиента. Вернее, клиентку: рядом с ним стояла женщина, элегантная, в шапочке из голубого песца и пальто, отделанном тем же мехом. Она тоже помахала рукой, и сердце Альдо на мгновение перестало биться. Но лодка уже причаливала, и князь едва успел оправиться от изумления: на носу стояла Лиза, с покрасневшим от холода носиком, и ее фиалковые глаза светились радостью.

– Здравствуйте! – закричала она. – Думаю, вы меня не ждали?

От девушки исходил такой свет, такое тепло, что Альдо сразу перестал дрожать. Он с трудом удержался, чтобы не сжать ее в объятиях, и только протянул к ней руки.

– Нет, я не ждал вас! И меня даже одолевали мрачные мысли, но появились вы, и все прояснилось! Какое невероятное счастье – видеть вас сегодня здесь!

– Сейчас все вам расскажу. Можно войти? Здесь так холодно и сыро...

– Конечно! Входите! Входите скорее!

Альдо повел ее в свой рабочий кабинет, но навстречу им попался Заккария с чайным подносом в руках. Узнав гостью, старый слуга поставил свою ношу на сундук и бросился к ней:

– Барышня Лиза!.. Кто бы мог подумать? Ох, как обрадуется Чечина!

Прежде чем его успели остановить, он помчался в сторону кухни, позабыв о своих величественных манерах и думая только о том, чтобы поскорее обрадовать жену. Альдо тем временем привел гостью в большую, обтянутую золотой парчой комнату, где они так часто работали вместе и где она предельно естественным движением опустилась в кресло, в которое садилась прежде, собираясь стенографировать письма, которые диктовал ей Морозини. Не успели они сказать друг другу и двух слов, как дверь распахнулась под натиском Чечины, и та, смеясь и плача, налетела на Лизу, едва не раздавив ее в порыве восторга:

– Клянусь всеми святыми рая, это она, это в самом деле она! Наша малышка!.. О, Иисусе сладчайший, какой великолепный подарок вы сделали нам на Рождество!

– Ну что, Лиза, теперь видите, с какой нежностью к вам здесь относятся, не правда ли? – с улыбкой проговорил Альдо, когда Лиза выпуталась наконец из водоворота лент, накрахмаленного полотна, черного шелка и роскошной плоти, в который превратилась плачущая жаркими слезами Чечина. – Надеюсь, вы останетесь с нами?

– Вы прекрасно знаете, что это невозможно. Как и в прошлом году, я спешу в Вену, к бабушке, которая поручила мне передать вам ее самые теплые пожелания! Она вас очень любит.

– И я ее тоже. Это удивительная женщина! Как она себя чувствует?

– Как нельзя лучше! Ждет в гости моего отца и мачеху. Это не так уж ее радует, но долг гостеприимства обязывает, и я не хочу оставлять ее без поддержки в этом испытании...

– Но тогда... как же вы приехали в Венецию? Неужели действительно только ради нас?

Альдо не решился сказать вслух «ради меня», но всей душой на это надеялся! В эту минуту он наконец осознал, какое чувство испытывает к Лизе. Он понял, почему не любит больше Анельку, почему никогда больше не сможет ее любить, если, конечно, то, что влекло его к ней, было любовью. И улыбка Лизы согрела ему сердце:

– Конечно, ради вас! Я люблю Венецию, но чем бы она была без вас... всех? И потом, по правде говоря, есть еще одно...

Ее прервал звук легких шагов. В тот же миг у Альдо померкло в глазах, а Чечина попятилась в тень книжного шкафа, словно отступила перед угрозой. В погрузившийся в безмолвие кабинет вошла Анелька.

– Извините, если помешала, – звонко произнесла она, – но мне надо выяснить одну вещь. Альдо, что вы думаете об обеде у Калерджи? Вы хотите идти туда или нет?

– Поговорим об этом позже! – ответил побледневший от боли и ярости Морозини. – Сейчас не время и здесь не место это обсуждать. Оставьте нас, пожалуйста!

– Как вам угодно!

Презрительно пожав плечами, молодая женщина повернулась на высоких каблуках, взмахнула креп-жоржетовой юбкой, показав безупречные ноги, и исчезла так же внезапно, как появилась. Но Лиза уже машинальным движением поднялась с места. Она тоже была бледна. Девушка узнала непрошеную гостью, и в ее глазах, когда она подняла их на Альдо, удивление смешалось с болью.

– Я не ошиблась? Это действительно... леди Фэррэлс?

Господи, как же трудно выговорить ответ! Но все-таки надо...

– В самом деле... но теперь она носит другое имя...

– Только не говорите мне, что ее фамилия... Морозини. Дочь... О, какой ужас!