Книга Колдунья поневоле - Александр Бушков

Теперь только она в полной мере осознала все происшедшее. И,проделав несколько замысловатых жестов пальцами опущенных рук, бочком-бочкомстала отодвигаться в сторонку, назад, к тому месту, где меж рощицей иконоводами царской свиты тянулось широкое безлюдное поле. Гнедой очень скоропоявился на ее призыв – и Ольга, взмыв в седло, двинулась прочь, сначала шагом,потом рысью и, наконец, галопом. Оставаться здесь далее ей было совершеннонезачем: главное сделано, император остался жив, а значит, ничего из намеченногозаговорщиками не произойдет. А корнету Белавинского гусарского полка следуетпобыстрее погрузиться в совершеннейшее небытие.

В душе смешались гордость собой и озабоченность. Взглядкамергера не сулил ничего, кроме очередных жизненных сложностей, и к нимследовало подготовиться заранее.

– Волков бояться – в лес не ходить, – сказала онасебе ободряюще и пришпорила коня.

Жизнь, кажется, обрела некую приятную устойчивость – а то,что приходилось как бы раздваиваться, существовать в двух обликах, не особеннои удручало по причине веселого молодого озорства.

В приливе этого самого озорства, ощущения собственнойазартной силы, Ольга, не поднимаясь, сменила то, что только что было выложеновокруг дома. Теперь там простиралась не полоса раскаленных углей, ощутимая лишьопределенными созданиями, а нечто, вроде рыбацкой сети-ловушки, в которой, оназнала отчего-то, непременно должны были запутаться тварюшки из разряда мелких.Какой смысл лишь защищаться от неведомого вторжения? Гораздо интереснее – да иполезнее – захватить это создание в плен и порасспрашивать как следует об оченьмногом. Ручаться можно, оно принадлежит к местным, а значит, немало знает оздешних порядках теневой стороны и тех обитателях стольного градаСанкт-Петербурга, что не числится ни в единой казенной бумаге, касающейсягородского населения…

Она погружалась в сон, чувствуя улыбку на губах – жизньналаживалась…