Книга Хоббит, который слишком много знал - Вадим Проскурин

В общем, мы с копией перекинулись парой фраз, после чего он отправился в обратный путь в компании второго Уриэля и второго Олорина. Олорины нервничали примерно так же, как и мы, Хэмфасты, а Уриэли, кажется, не испытывали ни малейшего неудобства от того, что их двое. И когда они оба начинали одновременно говорить одно и то же, они не замолкали в смущении, как мы или Олорины, а начинали хохотать так же синхронно, как и говорили.

Об этом стоит сказать подробнее. Очень странная вещь происходит, когда оригинал разговаривает с только что сотворенной копией. Сразу после раздвоения души оригинала и копии совершенно идентичны, потом, по мере накопления собственного опыта, они начинают мыслить и чувствовать немного по-разному, но в первые минуты никак не удается избавиться от ощущения, что смотришься в зеркало, настолько точно копия повторяет действия оригинала. Кажется, я начинаю понимать, почему Олорин так не любит сотворение резервных копий.

Копии одна за другой растворились в черной непроницаемой преграде, загораживающей выход из пещеры, а оригиналы приступили к изучению местного интерьера.

Да, кстати, совсем забыл! Надо рассказать о том, что с нами произошло на пути в эту пещеру. Ничего особенного, в общем-то, не произошло. Стражи Границы выглядели жутковато, и в схватке с ними у нас не было бы никаких шансов, но нам удалось проскользнуть незамеченными. Разрывы ткани пространства тоже вещь еще та, но благодаря опыту Уриэля мы справились. Что еще? Да, еще волшебная стена, окружающая Запретный Квадрат. Снаружи она совершенно невидима, а изнутри выглядит как абсолютно черное полотно, надвое рассекающее мир от земли и до неба. Впечатляющее зрелище. Короче говоря, по дороге сюда приключений было много, но ничего заслуживающего подробного рассказа так и не приключилось.

Уриэль удалился куда-то вглубь пещеры и растворился в полумраке, а мы с Олорином приступили к исследованию окрестностей входа. Никаких следов сражения или чего-то подобного, всюду идеальный порядок, только горизонтальные поверхности покрыты толстым слоем пыли. Наши следы отчетливо видны на полу… Стоп! А где следы наших предшественников?

Ага, вот они. Прошлые мы изрядно походили по пещере, кто-то даже успел посидеть на троне Орлангура, трудно сказать, кто именно, следы сохранились не настолько хорошо. Ага, вот что привлекло их внимание! Письменный стол, заваленный пергаментом. Видно, что в этой куче кто-то основательно покопался. Я протянул руку и взял верхний лист. Стихи. Точно, стихи, а точнее, одно стихотворение на двух языках, я сразу понял это, несмотря на то что не знаю ни одного из этих языков. Стихи ни с чем не перепутаешь — короткие рубленые строки, число рун в каждой строке подчиняется повторяющемуся ритму… Ну и так далее. Я позвал Олорина, протянул ему пергамент, он долго беззвучно шевелил губами, а потом начал читать стихи в переводе на аннурский язык.

3

Мы с Олорином сидели на троне Орлангура и обсуждали стихи.

— Не понимаю, — сказал я, — Орлангур, он что, разочаровался в деле света и ушел в иные миры?

— Я бы не стал утверждать так категорично, — возразил Олорин, — скорее всего, эти стихи принадлежат не Орлангуру.

— Почему ты так думаешь?

— Они написаны на двух языках, при этом текст на языке майаров записан справа. Понимаешь?

— Думаешь, это перевод?

— Да. Насколько я знаю Орлангура, язык майаров для него родной. Вряд ли он стал бы сочинять стихотворение на чужом языке, а потом переводить его на родной. И вряд ли он записал бы оригинал справа, а перевод слева. Кроме того, стихотворения на этих двух листах сильно различаются по стилю. У них есть много общего, языки одни и те же, но… Это трудно объяснить, но я почти уверен, что эти два стихотворения принадлежат перу разных авторов.

— Однако почему Орлангур перевел именно эти стихи?

Олорин пожал плечами, и в этот момент в круге света, образованном волшебным светильником, зажженным Олорином, появился Уриэль.

— Две новости, — сказал он, — хорошая и плохая.

— Вначале давай плохую, — потребовал Олорин.

— Плохая новость — врата миров разрушены.

— Как? — воскликнули мы в один голос.

— Тут был один артефакт, нечто вроде мины-ловушки… Знаете, всякие взрывные артефакты, которые при отступлении разбрасываются на поле боя. Так вот, этого артефакта раньше не было, я имею в виду, во время нашего первого визита кто-то явился сюда через врата миров, принес этот артефакт, ушел обратно, а потом артефакт взорвался и разрушил врата.

— Нечего и гадать, кто это был, — Олорин встрял в монолог Уриэля, — я тебе сразу скажу, что это Орлангур.

— Сам Орлангур? — воскликнул я.

— С чего ты взял? — воскликнул Уриэль.

— Сам, собственной персоной, — Олорин важно кивнул головой. — Такую ауру трудно забыть, а тем более с чем-нибудь перепутать. Он был здесь в конце зимы, и, скорее всего, мы-предыдущие тогда с ним встретились.

— Это он взорвал врата? — спросил я. Я уже все понял, но это знание совершенно не укладывалось в голове. — Он напал на нас и мы погибли?

— Нет, — сказал Уриэль. — Есть еще и хорошая новость. В прошлый раз мы не погибли, мы пошли дальше.

— Но как? Если врата миров разрушены…

— Можно перемещаться между мирами и без помощи врат. Можно попробовать пробить канал, это более утомительно и опасно, но возможно. И в тот раз мы это сделали.

— И в какой мир мы отправились? — поинтересовался Олорин.

— Довольно забавный мир. Когда я посетил эту пещеру в первый раз, я оставил здесь артефакт. Нечто вроде сканера, он изучал миры, в которые можно попасть отсюда, причем не только те миры, в которые ведут врата, но и те, доступ к которым возможен только через канал.

Сканирование миров — дело долгое, я хотел, чтобы артефакт собрал требуемую информацию без моего непосредственного участия, так оно и случилось. Самые интересные миры стали для нас закрыты после уничтожения врат, но то, что осталось, тоже неплохо. В общем, мы ушли в самый интересный мир из оставшихся доступными. Оригинальный мир. Там живут люди, эльфы и хоббиты, там действует магия, как высшая, так и низшая, только низшая магия действует по-другому, и заклинания Средиземья там действовать не будут. В общем, прошлые мы отправились туда и благополучно достигли цели. Пойдем за ними?

— Пойдем, — сказал Олорин, — только вначале создадим новые копии.

4

Я мыслю, следовательно, я существую. Не помню, кто это сказал, кажется, Ежебой из Дорвага. А может, и нет. Не важно. Важно то, что, раз я думаю, значит, я еще жив.

Пробивать канал — удовольствие еще то. Даже если ты непосредственно не участвуешь в этой операции, а выступаешь в роли пассажира, одно только пребывание в междумирье способно изрядно испортить настроение. Кажется, что время останавливается, а пространство становится все более жестким и неподвижным и в конце концов совсем исчезает. Дышать становится все труднее, сознание начинает плыть, а дальше я ничего не помню.