Книга Один коп, одна рука, один сын - Аманда Линд

Нет, она еще не оправилась окончательно, нужно было время, много времени. Но ей удавалось хорошо это скрывать, в том числе и от себя самой. Только очень ранним утром, когда не спалось, когда терзал страх, она не могла скрыться от этой беды.

— Тебе бы залечь на дно, — посоветовал Юсеф. — Полиция взяла след. Слишком много взрывов и крови. А детки, которых использовал Зак, привлекли дополнительное внимание.

— Знаю, — кивнула Фрэнси.

— Что будешь делать с теми двумя из погреба?

— Не знаю. В социальные службы не обратишься — слишком рискованно. Они очень много слышали и видели. Но ведь не убивать же их?

Юсеф промолчал.

— Папа?

— Что?

— Не убивать же их?

— Тебе решать, не мне.

— Да, но ты бы ведь не стал?

— Конечно нет. Только в целях самообороны.

Наступила тишина. Теперь она увидела, как постарели его руки. Большие, но все же изящные, с длинными, тонкими пальцами, вены проступают. Ладони изрезаны глубокими линиями: линия жизни, линия судьбы, шрамы от ножа.

Однажды, еще в детстве, она спросила его, почему у людей на ладонях линии. Юсеф ответил, что каждая черточка соответствует какому-нибудь важному поступку. Хорошему или плохому — значения не имеет, главное, что поступок важный. «А кто определяет, насколько он важный?» — подумала тогда Фрэнси. И сейчас она по-прежнему не знала ответа на этот вопрос.

— Мама сильно дуется? — спросила Фрэнси.

— Ничего, это пройдет, — ответил отец.

Вообще-то Грейс не дулась, а была в ярости. Из-за Антона. Она узнала, что тот стал работать на Фрэнси. Но дело было даже не в этом. Грейс считала его своей собственностью — она его нашла, пыталась наставить на путь истинный (подальше от наркотиков), но появилась Фрэнси и втянула ее подопечного в мир криминала.

— Не понимаю, — жаловалась Фрэнси. — Нет, конечно, ей немного обидно, но ведь Антон не ее вещь. Он сам решил работать на меня. Кроме того, она живет так, как живет, благодаря тому, что раньше делал ты, а теперь делаю я.

Фрэнси сделала глоток пива. Ее бесконечно утомляли вечные метания матери, то пылавшей к ней любовью, то отдалявшейся.

— Дай ей время, — сказал Юсеф. — Она должна все это переварить, ты же знаешь.

— Да, конечно, но… — продолжала Фрэнси. — Я и сама не понимаю, куда подевался Антон. Надеюсь, с ним все в порядке.

— Он не пропадет. Не переживай. Есть будешь?

— Да, чуть попозже.

Юсеф взял тарелку, встал и пошел к гостям. Он ел, пил и получал удовольствие от общения с единомышленниками. Ему так не хватало всего этого — солидарности, чувства, что все они живут по единому закону. А что, если вернуться в бизнес? Или хотя бы дать небольшую гастроль вместе с дочкой? Но без ее разрешения не обойтись, а он вовсе не был уверен, что она согласится. Втихаря поработать свободным художником? Фрэнси придет в ярость, если узнает. «Нет, придется подождать», — подумал он и посмотрел на дочь, сидевшую на крыльце. Она словно не замечала праздничной кутерьмы.

Фрэнси действительно было не до веселья, но Крошка Мари так уговаривала ее устроить вечеринку. Конечно, победу над Заком надо отпраздновать.

Крошка Мари хозяйничала у гриля. Медленно поворачивала над горячими углями вертел, на котором жарился целый поросенок, отрезала желающим куски мяса, обливалась потом, хохотала, шутила и была в великолепном настроении. Время от времени кто-нибудь поднимал тост за победу, за Фрэнси, за себя и конечно же за погибших товарищей.

Оливер — мертв.

Янне и Петер — мертвы.

Эмми — мертва.

Джим — между жизнью и смертью после двух операций.

А еще были те, кто пропал или ушел в тень.

Антон — бесследно исчез.

Сэмми — испарился. Фрэнси понятия не имела, что с ним стряслось.

Позавчера пропал судья Берг, сегодня было не дозвониться и до судьи Грёнлунда.

Луиза оказалась предателем.

Бенни в тюрьме.

Элизабет лепит горшки на Кипре.

Юханссон ясно дал понять, что хочет переехать на родину, в провинцию Хельсингланд. Он знал, что найдет там работу, отцовский дом ждал его. В плену у Зака ему пришлось туго. Фильмов не показывали, но делали много других неприятных вещей, чтобы выбить из него сведения об их с Фрэнси многолетнем информационном обмене.

«Пусть бежит, — решила Фрэнси. — Если даже если мысль о казино не может заставить его остаться, ему действительно нужно сменить обстановку».

Он прошла в гостиную и вытянулась на диване, допила пиво и стала думать о детях — тех, что сидели в погребе. Это были два последних выживших боевика Зака, девочка и мальчик, лет десяти — двенадцати. Уже третьи сутки они находились в комнате для гостей на втором этаже. Их помыли и выдали им одежду Адриана. Из того, что им приносил Иене, они почти ничего не ели. Выглядели напуганными, особенно когда видели Фрэнси. Неудивительно, понимают же, что находятся на вражеской территории. Попыток бежать дети не предпринимали, и от них не было почти никакого шума, в основном они спали, свернувшись калачиком на разных концах большой двуспальной кровати.

Ей очень хотелось от них избавиться, но куда их девать, пока не ясно. Что с ними делать? Посадить под замок в казино по соседству с Луизой? Нет. Это все-таки дети. Даже если бы на них были пояса шахидов, она не стала бы поступать с ними так, как со взрослыми.

«Пиррова победа, — думала Фрэнси, катая по лбу прохладную бутылку из-под пива, — вот чего я добилась!»

Праздновать нечего. И радоваться нечему.

Она потянулась к телефонной трубке на журнальном столике. Ей захотелось услышать голоса Адриана и Бэлль, которых после штурма виллы Зака она сразу же отправила к Перу. Фрэнси не хотела, чтобы они видели, как она вернется домой раненной и с двумя чужими детьми в придачу.

Но она не позвонила. Нельзя быть такой размазней, нужно подумать о более серьезных вещах. Например, о двух малолетних солдатах Зака, которых не должно быть в ее доме к воскресенью, когда вернутся Адриан и Бэлль.

В гостиную зашел Юсеф и с беспокойством посмотрел на дочь.

— Не волнуйся, просто мне надо побыть одной, — успокоила его Фрэнси.

— Ты точно как мать. Время от веремени тебе нужен перерыв.

— Да, в этом мы похожи.

— Мне надо ехать. Мы с мамой идем сегодня на концерт, а до этого у нее еще какие-то дела в городе.

— Конечно! Спасибо, что приехал, папа.

Они обнялись, и Юсеф уехал.

Фрэнси вышла в сад, выпила со своими людьми и получила великолепный кусок жареной свинины. Она уселась на качели рядом с мадам Гастон, которая, вся испачкавшись жиром, ела мясо.